— Да.
— Значит, слушай сюда! Я майор шестого отдела! Знаешь что это такое?
— Знаю.
— Значит, так! Тобой занимается управление по борьбе с организованной преступностью! Я тебе не участковый. Ты у меня ответишь на все поставленные мной вопросы! Любое замешательство в ответах, и у тебя будут по одному вылетать зубы. Закон мне это делать позволяет. Ты меня хорошо понял?
— Я понял. Не бейте! Мне больно.
Парень окончательно сдулся. Можно было работать с ним дальше.
— Хорошо. Значит первый вопрос: на каком острове сидит твой кореш?
— Да здесь, недалеко. Змеиный остров. Там шалаш.
— Вопрос второй: как ты туда попадаешь?
— На лодке.
— У него там лодка есть?
— Есть плот.
— У Сироты есть оружие?
— Есть револьвер и обрез. Есть карабин, но он у него дома где-то.
— Когда ты должен к нему приплыть?
— Как стемнеет.
— У вас там пароли есть какие-нибудь?
— А что это?
— Ну, как Сирота узнаёт, что это именно ты, а не менты, к примеру?
— Ну так он же видит, кто в лодке сидит. Фонариком светит.
— Ясно.
Иван сноровисто обыскал Вову и из кармана достал нож с фиксирующимся лезвием. Из другого кармана достал пачку сигарет и зажигалку. Потом надел наручники.
— Сиди тихо!
Парень кивнул. Иван по сотовому позвонил в отдел, и все обрисовал Вадиму. Тот приказал ждать их приезда. Шилов устало посмотрел на Аллу Викторовну. Она сидела с абсолютно белым лицом. Подобные сцены милицейской работы ей видеть никогда раньше не приходилось. Она спросила:
— Это и есть «осторожно пообщаться»?
Иван понял её состояние и пояснил:
— Ну да. Я же ничего не разбил в вашем медпункте. Стекла целы, шкафы тоже. А как с этими дебилами еще разговаривать? Они понимают только язык силы, только язык грубой силы. Мы обязательно освободим вашего сына. Сейчас из Владивостока приедут парни из специального отряда. Уж они свою работу знают туго.
Медсестра кивнула.
— Может, чаю? — спросил Иван.
Алла Викторовна ушла ставить чай. Медпункт закрыли на засов.
Иван еще несколько раз подходил к задержанному, выясняя подробности жизни Сироты вообще и на острове в частности. Вечером подъехал микроавтобус, из которого в медпункт прошли семь человек.
— Ну и где этот связной? — спросил приехавший прокурор.
— Туточки, Николай Алексеевич! — с готовностью отозвался Иван.
Прокурор вошел в туалет, и вскоре оттуда раздался его гневный крик:
— Шилов!
Иван встал на пороге:
— Я!
— Опять? — прокурор указал на избитого бандита, забившегося при виде прокурора в угол.
— Исключительно, Николай Алексеевич, в качестве профилактики кариеса! По-другому со мной говорить он не хотел, вот я и подумал — случай-то особый, так что вы меня, думаю, сильно не накажете…
— Надеюсь, часть зубов у него осталась? — сострил Игнатов.
— Не знаю, не смотрел, — честно признался Иван. — Он теперь не улыбается…
Четверо собровцев присели на лавку. Экипировка бойцов СОБРа соответствовала сложившимся условиям: автоматы с прикладами в зарубинах, как отголоски чеченских командировок, потертые бронежилеты и тяжелые «сферы». Несмотря на четырехчасовой переезд — у каждого блеск в глазах в ожидании предстоящей порции адреналина. Иван знал их и по отдельности поздоровался со всеми. Санин и Юрьев вместе с прокурором долго допрашивали задержанного, а Иван обрисовал картину собровцам.
Стали думать, как провести захват. В итоге решили собровцев попарно направить на противоположные берега реки, чтобы не допустить бегства Сироты на плоту, а Иван и Вадим должны были на лодке приблизиться к шалашу и провести захват. После споров решено было на лодку посадить Ивана, одного из собровцев, прокурора и Вову — для «пропуска». Вадим пошел с одним из собровцев на берег реки.
Вову посадили на нос лодки и пристегнули наручником к якорному кольцу. Остальные улеглись на дне лодки, и их накрыли брезентом. Проверили, насколько их будет не видно. Годилось. Бойцы спецотряда провели дополнительную «разъяснительную» работу с Вовой, чтобы в процессе захвата от него не было никаких неожиданностей.
Прокурор принимал участие лично, чтобы опера не наворотили беды — Игнатов знал, что в спецслужбах действует неписаное правило убивать на захвате тех, кто уже отличился стрельбой по сотрудникам правоохранительных органов. Не только из-за корпоративного чувства мести, но и из-за нежелания погибнуть самому…
Первыми выдвинулись к месту захвата два бойца СОБРа. Они подошли как можно ближе к острову и в прибор ночного видения долго изучали его. Потом один из них по рации доложил:
— Вижу парня. Жжет костер. Мальчика не вижу.
— Поплыли, — Иван оттолкнул лодку от берега и начал грести.
Минут через десять все легли на дно и укрылись брезентом. Когда лодка заскребла днищем по каменистому дну, с берега окликнули:
— Вован, ты?
— Я.
— Чего так долго?
— Потом объясню.
— Привез?
— Привез.
— Ну давай подгребай.
Иван в щель увидел стоявшую в десяти метрах от лодки человеческую фигуру и на всякий случай сильно сжал руку Вовы, чтобы тот чувствовал, что ситуация не под его контролем.
Дождавшись, когда до бандита оставалось метров шесть, Иван и собровец внезапно выскочили из-под брезента и высокими прыжками по воде кинулись к Сироте. Тот мгновение стоял как вкопанный, но потом, крикнув «Вован, ты сука», повернулся и побежал в прибрежные кусты. Но до кустов он добежать не успел. Собровец подпрыгнул и ударил его ногой между лопаток. Сирота вскрикнул и повалился на землю. Иван и собровец, пока прокурор не добежал до них, успели раз по пять хорошо приложиться к телу орущего и извивающегося от боли бандита.
— Я вот этого и боялся! — крикнул Николай Алексеевич, пытаясь оттащить вошедших в раж служителей закона. — Я вот этого и боялся!
— Где ребенок, тварь? — Иван не обращал внимания на прокурора и тряс Сироту.
— В шалаше, — еле слышно выдавил бандит, получая увесистые удары.
— Ну, хватит! — крикнул прокурор. — Я сказал хватит!
Иван бросился к шалашу. Посветил фонарем и увидел свернувшегося от страха в калачик дрожащего ребенка. Тут же в шалаше лежал и револьвер, и заряженный обрез, из которого был ранен Женя.
Пока плыли назад, мальчишка не сказал ни слова. Только увидев свою мать, он разревелся. Алла Викторовна увидев сына, тоже зарыдала.
— Это Слон посоветовал мне обратиться к вам, — сказала на прощание Алла Викторовна. — Он сказал, что Артем плохой человек, если взял в заложники ребенка. Сказал, что только вы его сможете обезвредить. А сам Слон уехал в город пару дней назад…
Новость была мягко сказать удивительной.
Собровцев и Санина Юрьев отвез в сауну. Предстояло еще много чего сделать, а гости только мешали работе. Всю ночь оформляли протоколы, рапорта и тому подобные бумаги, допрашивали обоих задержанных, отдали на экспертизу изъятое оружие. К утру оперативники просто валились с ног…
Утром, закончив все срочные дела, Вадим решил дать себе и Ивану выходной. Перед тем как разъехаться по домам, заскочили к Жене в больницу и обрадовали его поимкой Сироты. Счастью Сорокина не было конца.
Дома было пусто. Лена опять ушла к своей маме. Какая нормальная жена может выдержать такой ритм работы своего мужа? Если такая и есть где-то, то ей за это нужно ставить при жизни памятник…
Холодильник был пуст, а по пути Иван не догадался купить поесть. Завалившись на диван, Иван почувствовал давно не посещавшее его чувство удовлетворения от проделанной работы. Через несколько минут он безмятежно уснул…
Утром, придя на работу, Иван услышал громкий гомерический хохот, доносящийся из дежурки. Ему стало интересно, что такое там происходит, и он зашел. Посреди дежурки стоял начальник дежурной части майор Калашник и, по всей видимости, уже не первый раз рассказывал то, что произошло с ним ночью.
Дело было так: ночью из ресторана «Поляна» наряд ППС привез и посадил в «телевизор» вусмерть пьяного Витамина — недавно освободившегося урку лет сорока и буквально синего от наколок, отражающих его длительный, героический путь по местам заключения. Как и полагается знатному урке, Витамин с полчаса орал «менты — козлы!», пока к нему не подошел уставший от этих криков Калашник, и не попросил успокоиться. Витамин, заявив, что менты все же козлы, и он всем кое-что устроит, демонстративно лег на скамье, вытянув ноги.
Калашник сел за пульт, закурил дорогую сигарету и некоторое время наслаждался её приятным ароматом, но вскоре до его обоняния долетел противный запашок. Удовольствие явно было испорчено. Калашнику стало интересно, откуда так могло вонять, и он подошел к «телевизору». Витамин спал на лавке, а прямо посреди камеры виднелась солидная куча дерьма. Калашник молча сходил за совком, в который веником сгреб всю кучу, а потом аккуратно выложил её прямо в шапку Витамина. После этого майор разбудил задержанного и, сказав что, выпускает его на все четыре стороны, вывел из камеры. Довольный, несмотря на полученный под зад пинок, Витамин выскочил из здания ГОВД. Следом за ним полетели веник и совок. На улице, не разобравшись, он натянул шапку на голову…
Находившиеся ночью в здании милиции люди, а так же и жители прилегающих пятиэтажек имели уникальную возможность в течение часа слышать громкую отборную и очень выразительную брань Витамина…
Через пару дней Ивану позвонил Роман и попросил встретиться. Через полчаса они вдвоем сидели за столиком пивнушки, у которой Иван накануне брал наркоторговцев.
— Рассказывай, — отхлебнув пиво, сказал Иван. — Чего хотел?
— Ты понимаешь, проблему эту я долго держал в себе, не хотел её раскрывать, думал, люди одумаются.
— Не томи. Я уже весь — сам слух.
— В общем, проблема такая: у моего Витьки подруга торгует наркотиками.
— Ничего себе! — вырвалось у Ивана, хотя он знал это достоверно.
— Вот такие вот дела. Я с ним на эту тему разговаривал несколько раз, он вроде кивает головой, обещает исправить ситуацию… Меня, как руководителя фирмы волнует не человеческий аспект. Меня волнует проблема другого рода. В принципе, если ей это так нравится, пусть торгует, но ведь Витя живет у неё. Он хранит в квартире свое оружие, ряд документов и так далее. А там не квартира — там проходной двор. Сколько раз я у него не бывал, меньше чем с десяток человек в течение часа не приходит. Оксана молодая, не работает. Её мама втянула в этот бизнес. С продажи наркоты что-то имеют по бабкам, но самое главное — наркоманы тырят по магазинам вещи и несут им вместо денег по дешевке. И Оксану это разбаловало. Повторяю: меня волнует только авторитет моей фирмы. Если что-то произойдет, а это произойдет рано или поздно, то представь, какой будет резонанс: «Кобра» продает наркотики! А весь город знает — где «Кобра», там и УБОП.