— Ну, конечно, Роман Мирославович, Перищенко никакой не убийца! Но ведь сей факт в полиции никого не интересует, истина их не интересует, вот! Может, нам тогда самим провести сыск, свой собственный? Предлагаю начать прямо сейчас! Что скажете, господа? — Он осекся. — Кхм, и дамы, разумеется! — Нестор наконец успокоился и присел на край скамьи.
Как только он умолк, Лилия, бросив взгляд на Муромцева, заявила:
— Если вы не против, я расскажу вам о своих предположениях.
Барабанов снова вскочил, выкрикнув:
— Я готов начать расследование вместе с вами, Лилия!
— Мне не давали покоя мои видения из городского морга, — пропустив слова Нестора мимо ушей, сказала Ансельм. — Вы помните, что там было?
— Так, минутку, — пробормотал Нестор, листая засаленный блокнот, — вот, нашел! Вы как будто танцевали с кем-то, а после танца опустились на колени и далее словно что-то откусывали. Так мы пришли к выводу, что убийца откусывал пальцы у жертв. И вы оказались правы, ведь до того полиция предполагала, что пальцы отсекались клещами.
Обычно бледное лицо Лилии занялось румянцем, что не скрылось от внимания Барабанова.
— Да, вы говорили об этом, — тихо ответила она, — увы, с танцем я до сих пор не могу разобраться, что он может значить. Так же, как не могу понять, что с этим откусыванием на коленях. Но у меня есть и прогресс — я вспомнила, что все эти умершие были одновременно в одном месте.
У сторожевой черно-белой будки вдруг залился хриплым лаем старый пес, и Лилия вздрогнула. Муромцев тронул ее за плечо и мягко сказал:
— Спокойно, Лилия, вы устали, и ваша нервная система взвинчена. А что касается того, что вы видели все те трупы в одном месте, словно на фотографии, то да, мы это зафиксировали. Однако эта версия не нашла подтверждения. Жертвы никогда не собирались вместе, как на фото. Они никогда не пересекались, так как жили в разное время, в разных городах и губерниях.
— Вот и я говорю, — вставил Нестор, гладя по голове подошедшего черного пса, который напугал Лилию, — что версия о том, будто жертвы были хоть как-то знакомы и могли собираться где-то, несостоятельна.
Лилия тоже погладила пса, улыбнулась и сказала:
— Все наше расследование ушло в прошлое, на целых пятнадцать лет назад. И если предположить, что жертвы встречались всего один раз, где могли познакомиться со своим убийцей, то данные об этом скорее всего не сохранились.
— И где же это могло произойти? — с интересом спросил Роман, закуривая папиросу.
— Увы, даже после изучения всех дел, — Ансельм развела руками, косясь на покрасневшего вдруг Нестора, — я не нашла ничего, что указывало бы на такую встречу. Но произойти она могла где угодно. Например, на спектакле в местном театре, та же ярмарка, магазин с игрушками или дворянское собрание…
Пес, которому наскучили разговоры, поняв, что еды от людей он не дождется, зевнул и грустно улегся под скамьей. Роман крепко затянулся папиросой и сказал:
— Хм, дворянское собрание… нет, у нас не все дворяне. А вот на ярмарку могли попасть и паны, и купцы. Нестор, дай-ка список жертв.
Взяв бумагу, Роман стал читать, прищурившись:
— Так, Валентин Ничипоренко, сорок три года. Студент первого курса юридического факультета. Доктор Евдоким Пилипей, шестьдесят лет. Художник Роман Никольский, тридцать семь лет. Евген Радевич, пятидесяти лет от роду, учитель истории. Далее, купец Нечитайло Егор Тарасович, пятьдесят восемь лет.
— Ну, конечно, — заметил Нестор, закуривая в свою очередь, — все они могли быть на любой ярмарке Малороссии и торчать перед любым балаганом с Петрушкой! Может там и убийца их увидел. Но что они такого натворили? Сорвали его выступление? Закидали его, а может, его учителя или отчима, гнилыми помидорами? А он всех их запомнил и, затаив злобу, решил убить!
— Идея вполне вероятная, — ответил Муромцев, — молодец, Нестор. Местные сыщики уже сделали реестр всех петрушечников, но, разумеется, не двадцатилетней давности. Я дам команду выспрашивать про дела давно минувших дней, может, что-то и отыщется. Но в таком огромном море-окияне с нашей дырявой сетью ловить рыбу — пропащее дело, господа. Но надо пробовать, делать нечего. Лилия, вы хотите что-то добавить?
— Да, Роман Мирославович, — удивленно ответила Лилия. — А как вы, простите, узнали? Чутье сыщика?
— Ничего сверхъестественного, — ответил с усмешкой Роман, — просто вы сели вполоборота ко мне, все время теребите край вашей кофты, как будто от нетерпения, и еще губы немного шевелятся, словно вы что-то про себя проговариваете.
— Действительно ничего сверхъестественного, — улыбнулась медиум, — так вот, что хотела вам сказать: я не зря говорила именно про фотокарточку. Я ясно видела вспышку! И на той фотографии все жертвы молодые и веселые, в аккуратных костюмах. — Лилия закрыла глаза и продолжила: — Они в каком-то здании… это точно не ярмарка. Похоже на какую-то выставку или собрание.
Она открыла глаза, и по лицу ее пробежала тень, словно мелкая рябь по воде.
Нестор присел рядом с ней и взял за руку. Ансельм смущенно улыбнулась, но руку убирать не стала.
— Дорогая Лилия, — нарушил неловкое молчание Муромцев, — я весьма ценю ваш дар, но это все же не фото, а просто ваши… мм… интерпретации, образы, так сказать.
— А я ей верю! — горячо заговорил Нестор. — Верю как себе, Роман Мирославович! Если бы вы увидели ее лицо тогда в морге, вы бы тоже поверили!
— Ну что ж, — вздохнул Роман, — раз так, проработайте эту версию.
— Спасибо, — выдохнул Нестор, — у нас с Лилией все получится, вот увидите!
— Я не сомневаюсь, — ответил, вставая Муромцев.
Лилия совершенно смутилась и, выдернув руку из барабановского плена, тоже встала и направилась прочь со двора. Нестор побежал за ней. Роман усмехнулся, взял со скамейки забытый влюбленным помощником список, сунул его в карман и направился в управление.
Черный пес шел с ним рядом, виляя хвостом. Он шумно нюхал воздух, подняв морду, — из помещения для дежурных приставов пахло кашей и кислой капустой, что привезли к ужину из общественной едальни. Офицерам обеды возили из ресторана, но чаще они сами туда ходили. Муромцев открыл дверь и, сказав: «Хлеб да соль!», скрылся в темной комнате. Пес юркнул следом за ним.
Пожилой архивариус, кряхтя, поставил перед Барабановым пыльную коробку, поданную молодым помощником, и решительно мотнул бакенбардами.
— Все! Больше по вашему делу в полицейском архиве ничего нет!
Стол перед Нестором и пол рядом в радиусе аршина были уставлены коробками, тюками и ящиками. Документы, фотографии, записи и личные вещи убитых неуловимым маньяком были здесь. Каждой коробке соответствовали папки с копией дела жертвы, аккуратно разложенные Лилией Ансельм в ей одной ведомом мистическом порядке.
— Да, я знаю, все это мы уже успели изучить, и даже несколько раз, — рассеянно заметила Ансельм, проводя тонким белым пальцем по пыльному краю коробки, — но в свете открывшегося мне давеча, возможно, мы увидим здесь нечто, что не замечали ранее.
— Так за чем же дело стало? Добро! Сейчас же и начнем искать! — с несколько преувеличенной бодростью отозвался Барабанов и немедленно принялся потрошить ближайшую коробку, но вскоре остановился. — А что искать-то? Фотографию? Мы их вроде бы уже все проверили…
— Фотографию? Ммм… Возможно. Возможно, какую-то новую, ранее упущенную деталь. Не могу сказать точнее. Доверьтесь интуиции, она подскажет вам верный путь. Дерзайте, Нестор!
Сказав это, Лилия, не глядя, похлопала Барабанова по плечу и, влекомая невидимыми для других смертных знаками и подсказками, принялась бродить вокруг стола, иногда вдруг легко трогая то картинную рамку, то корешок записной книжки. На Нестора же это мимолетное прикосновение оказало эффект удара молнии. Он мгновенно побледнел, потом покраснел как кумач, на лбу выступили капли пота, и обуреваемый страстью доцент был вынужден оттянуть в сторону ворот сорочки, чтобы немного остыть.
Однако уже через секунду он прокашлялся, вытер пот со лба и, призвав на помощь все свое самообладание, придвинул к себе ближайшую коробку. Надпись на сером картоне гласила: «Нечитайло Егор Тарасович, купец, пятьдесят восемь лет». Барабанов тайком взглянул на Ансельм, но она, целиком погруженная в свои видения, закатив глаза, щупала тонкими пальцами художественный альбом из соседней коробки и не обращала на напарника ровно никакого внимания. Нестор глубоко вздохнул и погрузился в изучение скучнейших предметов, сопровождавших при жизни покойного купца.
Но уже через пару минут его отвлек внезапный крик Лилии. Девушка отдернула руку, словно внутри коробки сидела змея.
— Рисунки! Я чувствую, чувствую след!
Она с трудом перевернула коробку на стол, подняв тучу пыли. В стороны полетели карандаши, блокноты, рисованные этюды, бледные акварели и неудачные пробы, истерически зачирканные крест-накрест. Лилия, словно не контролируя себя, дергаными резкими движениями хватала блокноты, наполненные однообразными набросками на академические темы, и трясла их, словно надеясь найти нечто спрятанное между страниц.
— Нет. Нет. Пусто. Все не то, — чужим гортанным голосом вещала медиум, подняв невидящие глаза к затянутым паутиной стеллажам под самым потолком архива. — Эти рисунки… Слишком свежие. Еще хранят тепло руки. Тот который мы ищем, совсем другой… Он уже холодный, давно холодный. Его тут нет…
Ансельм, тяжело дыша, опустилась на стул. Ясное сознание возвращалось к ней, взгляд становился осмысленным. Барабанов, не смея потревожить пророчицу, принялся робко возвращать в коробку ее содержимое. Чернильная надпись на коробке гласила: «Роман Никольский, художник, тридцать семь лет».
— Это все изъяли во время обыска, сразу же после убийства, — задумчиво проговорил Барабанов, пытаясь засунуть на место непокорный художественный альбом. — Наверняка брали то, что лежит на виду, недавнее. Свеженарисованное. А старые рисунки, может быть, на антресоли лежат или на чердаке…