траивая на ней новую конфигурацию лужиц. Ветер принес запах гниющей тины.
Затем с тихим всплеском из волн появилась юная русалка с длинными светлыми волосами и шрамом на лице. Только по нему Феликс и признал блондинку, с которой говорил ночью. Прическу она уже сменила — ночью у русалки были распущенные волосы, а теперь они изображали замерзшую волну — а всё остальное сыщик не разглядел в темноте. Теперь же при свете дня сыщику перед сыщиком предстало стройное, практически идеальное тело, которое плотно облегал костюм из белой кожи, и эта кожа выглядела человеческой. Правда, этому человеку для такой белизны нужно было бы всю жизнь прятаться от солнца, и Феликс для собственного спокойствия решил считать, что ему это показалось.
Секундой спустя за спиной блондинки беззвучно возник лысый здоровяк. Вот он нисколько не изменился, и даже выражение на лице было традиционно недовольное.
— Доброе утро, — сказал Феликс.
Здоровяк изобразил лицом «да какое оно к чертям болотным доброе?!» Блондинка спросила:
— Нашёл?
— Да, — сказал Феликс.
Лысый всем лицом изобразил недоверие.
— И где они? — спросила блондинка.
— Тут есть одна сложность, — сказал Феликс.
Лысый к недоверию дорисовал глазами «я так и знал!» Блондинка молча ждала продолжения.
— Ружья на складе Ордена, — сказал Феликс. — Южный порт, склад номер тринадцать.
— Добудь их, — велела блондинка.
Феликс вздохнул. Что-то подобное он и опасался услышать. С другой стороны, к подобному повороту разговора он подготовился. Впрочем, блондинка тоже оказалась не из тех, кто за словом в карман лезет, и следующие четверть часа оказались посвящены поистине академической дискуссии обо всех значениях слова «найти».
Трактовка Феликса сводила значение слова к обнаружению искомого, тогда как блондинка расширяла его до возвращения груза владельцу, под каковым она подразумевала, разумеется, свою хозяйку Айю. Лысый хмурился, но в дискуссию не вступал. Феликс поначалу был более убедителен. Блондинка даже махнула рукой, заявив, что раз так — они сами заберут свои ружья.
— И как вы вообще это себе представляете? — спросил Феликс.
Лысый состроил свирепую гримасу. Блондинка озвучила нехитрый план, который сводился к внезапной атаке на южный порт. Сил у госпожи Айи, по словам русалки, было достаточно, чтобы убить всех, кто мог бы встать у них на пути. Феликс попытался убедить блондинку, что это не лучшая идея, но не преуспел.
Жизни людей значили для морского народа немногим больше, чем морская пена. Свои жизни, когда речь зашла о чести, значили и того меньше. Феликс не преминул тактично напомнить, что вообще-то речь идёт о контрабанде, то есть о нарушении законов как земных и морских народов. При чём тут честь? Как тут же выяснилось, госпожа Айя, полагая дело плёвым, поклялась своей честью и честью своих воинов доставить груз точно в срок.
— Опрометчиво, — сказал Феликс.
Лысый хмуро кивнул. Блондинка вздохнула и признала, что тут Феликс прав, однако слово уже дано и его надо сдержать любой ценой.
— Даже ценой нарушения великого договора? — спросил Феликс.
— Его не первый раз нарушают, — парировала блондинка.
— И что было с предыдущими нарушителями?
— Их всех убили.
— Хм… Вам не кажется, что это достаточное основание, чтобы его не нарушать?
— В обычных условиях — да, — согласилась блондинка. — Те, кто составлял договор, были мудры. В нём нет ничего, ради чего стоило бы погубить весь свой род.
— Разумно, — хмыкнул Феликс.
— Но честь превыше всего! — строго добавила блондинка.
Лысый за ее спиной вытянулся, как гвардеец на параде.
— Даже превыше жизней всего рода?
— Да, — сказала блондинка. — И это только во-первых.
— А есть и во-вторых? — удивился Феликс.
— Есть. Позиции госпожи Айи в море слишком сильны. Многие хотят занять их. Утратив честь, мы дадим им сигнал к атаке.
— Выглядит паршиво, — признал Феликс. — Но напав на Орден, вы тоже дадите сигнал к атаке и, как я понимаю, финал будет тем же самым.
Лысый изобразил лицом «это мы еще посмотрим», однако блондинка лишь кивнула:
— Да. Мы все умрём в битве, но мы умрём как воины, а не как лишенные чести бродяги. Наша смерть станет уроком для следующих поколений, а не предметом насмешек.
— М-да, — проворчал Феликс. — Шах и мат.
— Что? — переспросила блондинка.
— Я говорю, вы пока всё-таки обождите с налётом, — попросил Феликс. — Хорошо? Время вроде еще есть, может, я что-нибудь придумаю.
— За этим тебя и нанимали, — напомнила блондинка.
— Ну и отлично, — кивнул Феликс. — Тогда вы пока ничего не предпринимайте, не посоветовавшись со мной, а я попробую сообразить, как нам обойтись без кровопролития.
— Договорились, — согласилась блондинка. — Мы не кровожадны.
Лысый за ее спиной изобразил «не мы, а ты».
— Но когда истечёт твое время, мы поступим по-своему, — закончила блондинка. — Это никому не понравится.
«И здесь будет море крови», — широкими жестами изобразил лысый здоровяк. Затем они с блондинкой скрылись под водой. Феликс вздохнул и побрел обратно. Максим встретил его на полпути к барже.
— Ну как? Уже поговорил?
Феликс коротко кивнул.
— И что сказали? — не отставал Максим.
— Сказали, что если не получат ружья — нападут на порт и заберут их сами, — ответил Феликс.
— А если мы предупредим Орден?
— Тогда с их стороны трупов будет больше, а у Ордена — меньше, но итог останется тем же самым: крови будет море. Лично мне это не нравится.
— Мне тоже, — сразу согласился Максим. — Что будем делать?
— Честно говоря, не знаю, — признал Феликс. — Вряд ли мы сумеем уговорить этого Вирена просто взять и отдать пятьсот ружей во избежание кровопролития. Если б мы могли доказать в суде, что он — вор и убийца… Хотя даже в этом случае изначально оружие принадлежало Ордену и он такие пушки на сторону всё равно не отдаст. Нет, тут мы никак не договоримся.
Максим кивнул. Какое-то время они молча шагали по набережной, обдумывая ситуацию.
— Слушай, — сказал Максим. — А если мы выкупим у Вирена ружья? Ну и, конечно, не дадим потом себя убить.
— Звучит благородно, но есть ли у нас такие деньги? Думаю, моего бюджета хватит только на то, чтобы помочь Аннет с новым самолетом. А у тебя?
Максим замялся.
— Ну, если честно, я бы не стал воровать оружие, если бы мог его купить, — признал франт. — У диспетчера тут не такая большая зарплата, даже если он вот прямо буквально живет на работе.
— По тебе не скажешь, — хмыкнул Феликс.
Максим усмехнулся в ответ.
— Это, так сказать, остатки прежней роскоши, — пояснил он. — Орден за мой фотоаппарат хорошую компенсацию выплатил. На самую новую модель у вас здесь хватило, и еще прилично осталось. А потом я ж ходок. На мне все шмотки, как вы говорите, ОТТУДА. Я весь свой нынешний гардероб на одну куртку выменял, и мне еще потом говорили, будто бы я продешевил.
— Это смотря какая куртка.
— Обычная кожанка, без наворотов. Кожа, правда, настоящая, не заменитель.
— Основная наценка идёт за то, что вещь — ОТТУДА, — сказал Феликс. — Хотя если вещь добротная, то она, конечно, дороже. Так, навскидку да по ревельским ценам — ты не особо прогадал. Здесь, может быть, мог бы выручить больше, но вообще-то сделки на черном рынке незаконны. Не попался — уже навар.
Максим снова усмехнулся и согласно кивнул. С борта его окликнул карлик и доложил, что они заканчивают. Еще полчаса, и можно будет принимать работу.
— У нас есть полчаса? — спросил Максим у Феликса.
— Конечно, есть. Ты занимайся тут, а я пойду проведаю одного знакомого. Может быть, вместе чего и придумаем.
— Я там тебе точно не понадоблюсь?
— Справлюсь, — сказал Феликс. — Если через час не появлюсь, возвращайся к Полю и присмотри за Аннет.
— Договорились.
Неуверенно кивнув на прощание, Максим поднялся по сходням на палубу.
Феликс и сам не был уверен, что поступает правильно. Впервые с того момента, как он официально стал агентом третьего отделения, у сыщика возникло желание посоветоваться с начальством. К сожалению, как раз теперь такой возможности у него не было. Письма, даже срочные, шли слишком долго, а мгновенную связь вроде той, о которой рассказывали ходоки, всё никак не изобретали.
Точнее, ходили слухи, будто бы Орден давно ей обзавелся. То ли сам изобрел, то ли из ходоков выбил, но в любом случае делиться этим знанием он не спешил. Как говорила орденская знакомая Феликса леди Алиса, нынче, между прочим, инженер-командор: «каждому изобретению — своё время». Вот в мире Максима никто выход изобретений не контролировал, и нате, пожалуйста — вторая мировая война, пострашнее первой. А не будь у тамошних генералов возможности координировать такие массы войск, они бы еще хорошенько подумали: лезть ли им в драку?
Разумеется, тот факт, что здесь обошлись всего одной мировой войной — это аргумент в пользу Ордена. Кто ж станет спорить, что ради спасения множества жизней можно и подождать с внедрением очередной технической новинки? Но сейчас оная новинка, напротив, могла бы спасти множество жизней, а ее под рукой не было. Феликс недовольно хмыкнул и свернул с набережной в сторону гильдии.
При свете дня пакгауз номер тридцать три выглядел еще страшнее, чем ночью. Здание многое повидало на своем веку — в том числе неоднократное перекрашивание в другой цвет — и теперь, когда краска во многих местах очень неравномерно облупилась и облезла, издалека казалось, будто бы на берегу лежало огромное морское чудище, издохшее от ужасной кожной болезни.
Когда Феликс подошел к дверям, навстречу вынырнул давешний газетчик в клетчатом пиджаке. Его взгляд привычно-цепко скользнул по сыщику, да так и застыл.
— С ума сошел, — прошептал газетчик, и моментально исчез.
— Не самое обнадеживающее начало, — хмыкнул Феликс, и шагнул внутрь.
Внутри пакгауза ничего не изменилось. Даже днем здесь царил всё тот же полумрак с островками света. В огромном зале скучали без дела контрабандисты всех мастей. Музыкальный автомат хрипел, изображая умирающий оркестр. Слева в нише четверо контрабандистов резались в карты, но вяло и без огонька. Зрителей практически не было, да и убогие ставки на столе — всего несколько медяков — не располагали к азарту. Люди просто убивали время. Бородач за стойкой спокойно кивнул в ответ на приветствие и как бы ненароком стрельнул глазами дальше по проходу. Феликс направился туда. Бородач проводил его слегка удивленным взглядом.