— Тогда все просто, — сказал он. — Я пойду и скажу твоему компьютеру — по внутреннему микрофону, — что нас подняло в воздух.
Бэрк громко расхохотался.
— Кэри, дурашка! — сказал он. — Неужели ты думаешь, что конструкторы Мозга не предусмотрели возможности словесной ошибки? Ты скажешь это, а компьютер мгновенно все проверит и вежливо ответит: «Простите, сэр, данные не подтвердились».
Глаза Кэри сузились, на скулах появились красные пятна, но улыбка осталась прежней.
— Значит, у него есть теоретический блок, — пробормотал он.
— Конечно, — ответил Бэрк, явно наслаждаясь победой. — И ты можешь пойти туда и сказать: «Просчитай такое допущение: наша станция летит по воздуху», и компьютер немедленно примется за работу.
Он умолк, и Кэри выжидательно на него посмотрел.
— Но, — продолжал метеоролог, — он будет решать эту задачу только с помощью свободных блоков и отложит ее решение, если для обработки поступят реальные метеоданные.
Он замолчал, глядя на Кэри не без иронии, но добродушно. Тот не отвечал.
— Сдавайся, Кэри, — в конце концов сказал Бэрк. — Это бесполезно. Ни бог, ни человек, ни даже Кэри Хармон не смогут помешать моему компьютеру честно и добросовестно выполнять возложенные на него функции.
Глаза Кэри мрачно блеснули из-под опущенных век. Какое-то время он просто сидел, глядя на смотрителя станции, потом тихо произнес:
— Я могу это сделать.
— Что именно? — спросил Бэрк.
— Вывести твой компьютер из строя.
— Ерунда! И вообще, не принимай этот треп так близко к сердцу. И не переживай зря. Тут у тебя ничего не выйдет. У конструкторов тоже не получилось.
— Я же сказал, что могу это сделать.
— Запомни раз и навсегда: сделать это невозможно. И прекрати искать изъяны там, где их быть не может. Давай лучше поговорим о чем-нибудь другом.
— Я могу заключить с тобой пари, — медленно и напряженно проговорил Кэри, — на пять тысяч, что, если ты оставишь меня наедине с компьютером только на одну минуту, я полностью выведу его из строя.
— Не нужны мне твои деньги, хотя пять тысяч — мой годовой заработок. Беда в том, Кэри, что ты никогда не умел проигрывать. И хватит об этом!
— Либо ставь свои условия, либо заткнись, — упрямо сказал Кэри.
Бэрк вздохнул.
— Послушай, — сказал он, явно начиная сердиться, — может, я и напрасно раздразнил тебя. Но заруби себе на носу: я говорил чистую правду, и тебе не удастся заставить меня признаться в обратном. Ты ведь ничего не смыслишь в технике, понятия не имеешь о Машине и даже представить себе не можешь, что препятствовать ее деятельности абсолютно невозможно; по крайней мере, это не в твоих силах. Ты, видно, думаешь, что я не очень в этом уверен, поэтому и предлагаешь спорить на баснословную сумму. А если я просто откажусь спорить, ты решишь, что выиграл. Но послушай: я уверен, что прав, не только на девяносто девять и не только на девяносто девять и девятьсот девяносто девять тысячных процента. Я уверен на все сто процентов и спорить не хочу, потому что это просто грабеж; к тому же ты тогда возненавидишь меня на всю жизнь.
— Мое предложение остается в силе, — сказал Кэри.
— Ну ладно! — вскричал Бэрк, вскакивая на ноги. — Если ты настаиваешь, я согласен. Держу пари!
Кэри ухмыльнулся, встал с кресла и пошел за метеорологом из просторной гостиной, яркий свет ламп которой контрастировал с мраком снежной бури за окнами. Некоторое время они шли по коридору с обшитыми металлом стенами и наконец остановились у большой стеклянной двери.
— Здесь находится компьютер, — сказал Бэрк, указывая сквозь стекло и поворачиваясь к Кэри, стоявшему сзади. — Если ты хочешь обратиться к нему устно, надо говорить в левый микрофон. Вводное устройство — справа, а внутренняя дверь ведет на энергетическую станцию. Однако если ты надеешься применить физическую силу, лучше сразу пойдем обратно. Наши осветительная и отопительная системы не имеют ручного управления. Они действуют благодаря небольшому ядерному реактору, полностью подчиненному компьютеру, не считая автоматики самого реактора, которая немедленно отключает его в случае серьезного стихийного бедствия, скажем, прямого попадания молнии. И тебе не удастся пробиться сквозь эту двойную защиту даже за неделю. Если же ты задумал повредить сам компьютер, то учти, что его передняя панель сделана из двухдюймовой стали, а сварка велась под давлением.
— Уверяю тебя, — сказал Кэри, — что я не собираюсь ничего ломать.
Бэрк быстро взглянул на него, но в улыбке адвоката не было на этот раз и тени иронии.
— Хорошо, — сказал метеоролог, отступая от двери. — Можешь войти. Мне подождать или тебе необходимо, чтобы я удалился?
— О, можешь смотреть сколько влезет, — ответил Кэри. — Нам, компьютероломателям, нечего скрывать. — Он повернулся к Бэрку и распахнул пиджак. — Вот видишь, за пазухой у меня ничего нет, — насмешливо проговорил он.
— Иди, — грубо перебил его Бэрк. — Сколько можно еще трепаться? Я хочу наконец вернуться в гостиную, к выпивке.
— Спешу, — ответил Кэри и вошел внутрь, закрыв за собой дверь.
Бэрк видел сквозь стекло, как Кэри подошел и остановился примерно в полуметре от микрофона, замерев на месте, плечи его расслабленно опустились, руки повисли как плети, и, напряженно глядя ему в спину, Бэрк какое-то время никак не мог понять, что кроется за столь странной позой. Внезапно его осенило, и он громко расхохотался.
— Ну конечно же, — сказал он себе. — Наш герой решил блефовать до конца и теперь ждет, когда не выдержу я — заволнуюсь и ринусь оттаскивать его от компьютера.
Успокоившись, Бэрк закурил сигарету и посмотрел на часы. В распоряжении Кэри оставалось примерно секунд сорок пять. Потом ему придется признаваться в полном бессилии, хотя, конечно, он тут же на месте вполне может придумать какие-нибудь фантастические аргументы, доказывающие, что на самом деле он одержал полную победу.
Бэрк нахмурился. Сколько он помнил Кэри, тот просто патологически боялся превосходства над собой кого-то другого; и если сейчас не удастся хоть как-то его успокоить, жить с ним вдвоем на станции в течение многих дней, пока не кончится буран, будет очень тяжело. Не выгонишь же его на улицу при морозе в шестьдесят градусов и ураганном ветре. С другой стороны, Бэрку совсем не улыбалось к кому-то там подлаживаться…
Вибрация генератора, которую он постоянно чувствовал сквозь пол и которая стала такой же привычной, как собственное дыхание, внезапно прекратилась. Лопасти вентилятора, гнавшего горячий воздух, замедлили бег и остановились. Свет ослабел, а затем и совсем погас, и коридор потонул во мраке; за окнами призрачно голубела вьюжная ночь. Сигарета выпала из оцепеневших пальцев Бэрка, и он кинулся внутрь с воплем:
— Что ты сделал?
Кэри насмешливо посмотрел на него, подошел к стене и развязно оперся о нее плечом.
— А это задачка уже для тебя! — ответил он.
— Ты что, спятил… — начал было Бэрк, но тут же одернул себя; некогда терять драгоценные секунды. Он повернулся к панели и уставился на показания приборов.
Ядерный реактор был отключен. Вентиляция и электричество тоже. На панели горела лишь одна лампочка, подтверждающая, что компьютер занят какими-то расчетами. Двойные двери ангара, в котором стоял вертолет, открывались и закрывались тоже автоматически, а следовательно, попасть туда теперь было абсолютно невозможно. В радиоприемнике и видеофоне царила мертвая тишина.
Но компьютер трудился вовсю.
Бэрк подошел к микрофону и дважды нажал красную аварийную кнопку на панели.
— Внимание! — громко проговорил он. — Ядерный реактор остановлен, и все системы, за исключением твоей собственной, лишены энергии. В чем дело?
Ответа не последовало, но лампочка продолжала ярко гореть.
— Упрямая скотина, верно? — сказал Кэри, не меняя своей развязной позы.
Бэрк не обратил на него ни малейшего внимания и вновь нажал на кнопку.
— Отвечай! — приказал он. — Немедленно отвечай! В чем дело? Почему не работает реактор?
Компьютер молчал.
Бэрк запрограммировал свой вопрос, и его пальцы привычно забегали по клавиатуре. Перфолента поползла белой змейкой и исчезла. Бэрк напряженно ждал.
Ответа не было.
Долгое время он стоял, глядя на компьютер, как будто отказывался верить собственным глазам. Затем повернулся и пристально посмотрел на Кэри.
— Что ты сделал?
— Признаешь себя побежденным? — требовательно спросил Кэри.
— Да.
— Значит, я выиграл?
— Да.
— Тогда скажу. — Кэри вынул сигарету, закурил, как следует затянулся и выпустил облако дыма, окутавшее комнату, где уже заметно похолодало — ведь батареи отопления были отключены. — Твой распрекрасный компьютер, может, и разбирается в метеорологии, но ничего не смыслит в логике. А ведь это, на мой взгляд, просто возмутительно, в особенности если учесть, насколько тесно логика связана с математикой.
— Что ты сделал?
— Не перебивай, — сказал Кэри. — Имей терпение. Так вот, я говорю: это просто возмутительно! Твой непогрешимый любимчик, стоящий, полагаю, не один миллион, ломает себе голову над парадоксом.
— Парадоксом! — с рыданием выдохнул Бэрк.
— Ну да, парадоксом, — фальцетом пропел Кэри. — Весьма миленьким парадоксом. — Он вновь заговорил нормальным голосом. — Пока ты чуть не лопался от гордости, говоря о своей железяке и ее несокрушимости, я подумал, что компьютер можно запросто парализовать, подкинув ему задачку, непостижимую для его механических мозгов. Я вспомнил кое-что из курса логики, который нам читали в институте, — нечто под названием «парадокс Эпиминида». Не помню точно, что там говорилось, — лекции были скучными и, честно говоря, на них жутко хотелось спать, — но суть в том, что если, например, я тебе скажу: «Все адвокаты — лжецы», то как узнать, правду я говорю или нет, если я сам адвокат? Ведь если это правда, значит, будучи адвокатом, я лгу. Но если я лгу и все адвокаты не лжецы, значит, я говорю правду. Ты понял? Если мое заключение правдиво, значит, я лгу, а если я лгу, значит, оно правдиво.