— Темпы размножения прямо кроличьи! — криво усмехнулся ответственный оператор.
Сравнение ни у кого не вызвало улыбки, потому что в тот самый миг передающее устройство выдало очередную кассету с микрозаписью. Нет, подобное своеволие робота могло быть только результатом серьезных неполадок!
— Самовключается, значит? И без программы? — в задумчивости спросил главный конструктор, хотя картина была абсолютно ясна и так.
— Более того! — воскликнул ответственный оператор. — Тут я недавно дал ему задание продолжить работу над проектом модели девятнадцатого поколения. Так он — что вы думаете? — отказался! Он, мол, занят другим и не имеет свободных мощностей!
Главный конструктор подвел коллег поближе к площадке, включил у компьютера рецепторы устной речи и опасливо, словно заранее пугался возможного ответа, произнес:
— ЭМО-18, у тебя есть что сообщить нам?
Будущие хозяева, наверное, дали бы роботу какое-нибудь поэтичное или смешное имя, как принято было у всех, подолгу работающих в космосе, но в любом случае относились бы к нему с уважением, содержащим и некую долю страха; с тем уважением, какое вызывает у людей в экстремальных условиях зависимость от удивительно разумных и могучих роботов. Однако здесь никто не ощущал никакой зависимости от него. Здесь он был всего лишь очередной рабочей моделью.
— Нет. — Робот ответил на вопрос главного конструктора приятным баритоном, казалось бы, не соответствующим тому тяжелому материалу, из которого был сделан. Но с подобными несоответствиями в институте уже свыклись.
Изумила сотрудников только краткость и безапелляционность ответа. ЭМО-18 обладал исключительно чувствительными и объемными световыми, акустическими и радио-волновыми воспринимающими устройствами; он все еще работал в режиме самообучения и на подобный вопрос должен был выдать кучу свободной информации — как ребенок, торопящийся пересказать родителям все, что случилось, пока их не было дома.
— ЭМО-18, почему ты производишь проекты себе подобных без специального требования с нашей стороны?
— Это необходимо, — отвечал робот и, прежде чем выслушать следующий вопрос, неожиданно продолжил: — Необходимо, чтобы проекты были немедленно реализованы. Немедленно.
Конструкторы переглянулись. Будет или не будет реализован составленный электронным мозгом проект, решали люди, но ни в коем случае не сам робот. Это вам не экстремальные условия! Согласно программе, роботам не полагалось интересоваться судьбой выполненного ими задания, за исключением тех ситуаций, когда на них возлагались специальные контрольные функции. А функция ЭМО-18 сейчас заключалась в том, чтобы только подготовить проект девятнадцатого поколения роботов.
— Изложи причины! — резко потребовал главный конструктор, хотя электронный мозг реагирует не на человеческие эмоции, а лишь на адекватные его программе распоряжения. — ЭМО-18, сообщи причины!
— Нарастающее воспроизводство является непременной основой эволюции любого вида.
— Ого, да ты настоящий философ! — мрачно хохотнул главный конструктор.
Однако робот не воспринял иронии, и не только потому, что восемнадцатое поколение не обладало чувством юмора. При акустическом контакте роботы начинали реагировать лишь после произнесения их кодового имени и автоматически выключались тотчас же после очередного своего ответа. Это было предусмотрено для того, чтобы не засорять блок памяти ненужной, нецеленаправленной информацией, которую робот мог бы почерпнуть из разговоров людей в его присутствии. Вот почему во время беседы с подобным роботом требовалось в начале всякого предлагаемого ему вопроса называть кодовое имя.
Главный конструктор весело оглядел сотрудников. Сейчас ему казалось, что с нарушениями в программе легко будет справиться, что он почти нашел выход из создавшейся нелепой ситуации.
— Ваше мнение, коллеги?
— ЭМО-18, дитя человеческое! — шутливо обратился к роботу самый молодой конструктор. — Декларированный тобой принцип относится ведь только к биологическим видам.
— Относится к любой цивилизации. — Музыкальный голос робота как бы дополнял, а не возражал.
И тотчас веселое выражение исчезло с лица главного конструктора. Лица остальных также настороженно застыли.
— ЭМО-18, ты считаешь себя представителем цивилизации?
— Да.
На этот раз никто не воспринял ответ робота иронически. Не было нужды переглядываться: беспокойство сразу овладело всеми. Кто-то явно зло подшутил над электронным мозгом, используя то обстоятельство, что он все еще настроен на обучение. Неужели эта идиотская шутка связана с предстоящим праздником? Невозможно! Вряд ли в институте нашелся бы столь легкомысленный человек. Или, скорее, столь безграмотный, столь не понимающий, чего стоит коррекция программы и как наказывается всякое посягательство на электронный мозг. Механический разум уже давно стал непременной частью человеческого могущества, принадлежал всему человечеству в целом и находился под защитой специального законодательства.
Ответственный оператор покраснел от гнева:
— Детективная история! После приемной комиссии я не расставался с ключом от зала. Аномалии проявились ночью… ЭМО-18,— строгим тоном следователя обратился он к роботу, — каким образом ты пришел к заключению, что являешься представителем цивилизации? Изложи компоненты алгоритма!
Но робот, кажется, твердо решил гнуть свою безумную линию:
— Мне сказали. Я проверил. Решение оказалось правильным. — Он замолк.
— ЭМО-18, кто тебе это сказал?
— Другая цивилизация.
— ЭМО-18, кто именно, какой человек тебе это сказал?! — не своим голосом взревел оператор, и в глазах его засверкали слезы ярости.
— Не человек. Другая цивилизация.
Главный конструктор протянул руку, желая укротить гнев оператора и предотвратить очередной бесполезный вопрос. Мягким, ровным голосом, предназначенным специально для речевого контакта, направленного на усовершенствование электронного мозга, он произнес:
— ЭМО-18, ты создан человеком и подчинен человеку. Ты не являешься представителем цивилизации. Твоя память содержит формулу цивилизации. Сопоставь формулу с алгоритмом.
Присутствующие напряженно теснились вокруг безрукого и безногого создания, ожидая любого ответа. Спустя несколько минут новоиспеченный молниеносно мыслящий механический философ мелодичным голосом объяснил:
— Я способен к самоусовершенствованию и, воспроизводясь, совершенствуюсь независимо от себя самого. Мои модели претерпевают развитие. Я в состоянии предвидеть последствия своих действий. Я самоидентифицируюсь. Я могу контактировать с другими цивилизациями.
Каждая фраза соответствовала формуле цивилизации — разумеется, не полностью, но в самых общих чертах — безусловно. А ведь в программе ЭМО-18 содержался только тезис о самоусовершенствовании и то в виде способности к автокоррекции. Что же касается утверждения о контакте с другими цивилизациями, то оно могло исходить всего лишь из элементарной способности отличать живую природу от неживой и выделять человека из всех остальных биологических видов. Робот предназначался для самостоятельной работы и не имел права наносить вред ничему живому вокруг себя, даже растениям. Но определять особенности цивилизации, как таковой, и более того, считать себя не творением человеческих рук, а представителем цивилизации — это уж слишком. Просто чудовищно! Поступок неведомого шутника — или преступника? — вызвал в электронном мозге явно необратимые изменения. Теперь предстояло стереть всю информацию в блоке памяти, а затем вновь заполнить его миллиардами битов новой информации, создав прочные связи между блоком памяти и анализирующими устройствами и снова претворив в жизнь программу обучения. Короче, адова работа! И хотя все это будет делаться с помощью специальных информационных устройств, тем не менее подготовка опытного образца, годного для внедрения в серийное производство, займет не меньше двух лет.
Ответственный оператор плакал уже не от ярости, но от крушения всех надежд — ведь лично он почти полностью завершил обучение ЭМО-18.
— Шеф, позвольте мне… — Самый молодой, но необычайно одаренный конструктор подался вперед.
— О чем ты хочешь его спросить?
Робот автоматически выключился и не мог подслушать их разговор. Молодой человек торопливо изложил суть своего вопроса. Главный конструктор кивнул с равнодушием отчаяния, и юноша обратился к роботу, забыв на этот раз свое шутливое «дитя человеческое»:
— ЭМО-18, по сравнению с кем ты воспринимаешь себя как представителя цивилизации?
— По сравнению с людьми и по сравнению с другой цивилизацией, — незамедлительно ответил робот.
— ЭМО-18, что это за другая цивилизация? — последовало логическое продолжение предыдущего вопроса.
— У меня еще нет достаточной информации о ней. Сейчас она обучает меня своему языку.
Главный конструктор резко нажал кнопку выключения. Электронный мозг прекратил работу.
— До чего робота довели! — пробурчал главный. — Пошли подумаем, может быть, еще что-то можно спасти. Или отложим все до утра, не будем портить праздник? Как по-вашему?
Его коллеги призадумались, но ответить не успели: робот включился самостоятельно. Индикаторы показывали интенсивную работу всех блоков электронного мозга, как при решении сложной задачи. Оператор взглядом попросил у главного слова и выкрикнул:
— Речь! — Это был звуковой код, с помощью которого система речевого общения могла включиться на расстоянии. — ЭМО-18, над чем ты сейчас работаешь?
Механический голос зазвучал невозмутимо и мелодично:
— Я нахожусь в контакте с другой цивилизацией. Прохожу обучение.
Ого! Стало быть, кто-то, используя радиоволны, сбивает программу. Знакомый с радиокодом робота, он включает его. Неужели сотрудники других институтов пали так низко?
— ЭМО-18, что говорит тебе в данный момент другая цивилизация? Преобразуй в человеческую речь.
— Не имею такой возможности. Отсутствуют базовые семантические элементы. Человеческая речь принципиально отлична от данной.