Ответа Роза не расслышала. Она не пыталась подслушивать, просто у нее был слишком хороший слух, и она различала их голоса почти так же отчетливо, как если бы стояла рядом с ними.
— Понимаю, — сказала девушка с такой искренней теплотой, что Роза тут же полюбила ее, сама не зная почему. — Правда, ни одна обыкновенная девушка такой работы не выдержала бы. Но дурочкой она вовсе не выглядит.
— При чем здесь это, Гем, — ответил доктор Эссон. — Что за привычка классифицировать людей подобным образом! Сколько известно ученых, неимоверно тупых в бытовом отношении. Или гениальных музыкантов, с виду на удивление неартистичных. Или невероятно трезво мыслящих лунатиков. А я всегда считал, что Роза обладает необычайно тонким умом, хотя и выглядит дурочкой.
Девушка со странным и приятным именем Гем рассмеялась.
— Можно мне поговорить с ней? — спросила она.
— Сегодня не стоит, Гем. Уже завтра ты не будешь казаться ей такой незнакомой, а тебе все равно придется зайти к нам за результатами вычислений. Хорошо, если вы найдете с ней общий язык. Понимаешь, буквально вся жизнь Розы проходит в этих стенах, а наши сотрудники, разумеется, не обращают на нее ни малейшего внимания. По-видимому, ее это вполне устраивает. Но мне бы хотелось, чтобы хоть кто-то здесь относился к ней по-человечески и она могла бы поверять этому человеку свои маленькие секреты.
Гем бросила на Розу серьезный взгляд.
— Знаешь, папа, почему я тебя так люблю? — спросила она. — Ты — главный конструктор компьютера и вообще здесь самый главный. А она — простая уборщица. Но я могу поспорить, что ты больше думаешь и заботишься о ней, чем все остальные, вместе взятые.
Доктор Эссон улыбнулся.
— Может, она и умеет только вытирать пыль да подметать полы, — сказал он. — Но каждый день мы проводим много часов вместе, в одной и той же комнате. И оба мы — люди, разумные существа. Так вот, хорош был бы уровень моего разума, если бы я не сумел найти для этой девочки теплого слова.
— И все же мне кажется, что у остальных здесь уровень разума довольно-таки низкий, — сказала Гем. — До свидания, папа. Увидимся за ужином.
Она собрала со стола листки бумаги и вышла через вращающиеся двери.
Роза смутно припомнила, как доктор Эссон рассказывал кому-то, что его дочка окончила университет и скоро навсегда вернется домой. Значит, это она и есть. Очень красивая и, наверное, почти такая же добрая, как доктор Эссон.
Во время их беседы все шесть печатающих устройств мягко щелкали, регулярно выдавая сто двадцать слов в минуту. Роза знала, что ящики вокруг нее на самом деле были хранилищем информации, величайшей памятью компьютера. Она даже отчасти представляла себе, что он способен выполнять куда больше операций, чем от него в данном случае требуется, и работать двадцать четыре часа в сутки вместо четырнадцати, с полной нагрузкой, а не в треть силы.
Но почему компьютеру давали так долго отдыхать, если он вовсе в этом не нуждался, Роза понятия не имела. Многие пытались объяснять ей, в чем тут дело: кто долго и подробно, кто терпеливо, кто раздраженно. Но она так ничего и не поняла. А значит, виновата сама — ведь остальные-то понимали.
Она ни о чем не спрашивала только доктора Эссона, единственного человека, — она в этом не сомневалась! — который мог объяснить ей все простыми словами. С любовью, благоговением и страхом смотрела она на его склоненную над столом фигуру.
Но почему со страхом?
Потому что от него она ни разу не слышала ни одного грубого слова и теперь готова была терпеть от других любые обиды, лишь бы он относился к ней по-прежнему. Но, может быть, он такой добрый только потому, что она старается его не беспокоить и ничем ему не мешать?
Внезапно доктор Эссон выпрямился и направился в ее сторону. Неужели она что-то напутала? — взволновалась Роза. Пятно! Она задрожала.
— В чем дело, Роза? — спокойно спросил доктор Эссон.
— Я решила, что мистер Гаррисон все равно не придет, — ответила она слабым голосом. — Он не сердится, если происходит что-нибудь серьезное. А сейчас он, наверное, скажет, что это несерьезно.
— Значит, так оно и есть! — весело воскликнул доктор Эссон. — Я знаю, вам трудно поверить, Роза, но мистер Гаррисон способен по потолку забегать, если с компьютером что-нибудь случится. Ну так в чем же дело?
Роза неуверенно показала ему пятно от сигареты. Гем, не зная Розы, рассмеялась бы от души, хотя потом горько пожалела бы о своем смехе, но доктор Эссон примерно представлял, чего ждет от него Роза.
— Вы правы, очень некрасиво, — согласился он. — Но я думаю, не стоит так сильно переживать, Роза. Открою вам один секрет. Через две недели, а еще точнее — через тринадцать дней мы сделаем косметический ремонт помещения.
Так что если вы потерпите, скоро здесь все заблестит, как новенькое, пусть хоть каждый из наших сотрудников в эти несколько дней умудрится погасить сигарету о блоки памяти. Правда, потом несколько дней будет пахнуть свежей краской, но ведь вы не будете возражать, правда, Роза?
— Возражать! — счастливым голосом воскликнула девушка. — Это будет замечательно!
— Вы ничего не хотите мне больше сказать… или спросить?
Роза вспомнила и решилась.
— Да, доктор Эссон, — торопливо произнесла она, глотая слова. — Почему вы не позволяете компьютеру работать все время? Ведь он так этого хочет!
Доктору Эссону не удалось скрыть своего изумления. Он всегда считал, что Роза представляет себе компьютер лишь в виде простых металлических ящиков и только догадывается, что на нем можно делать вычисления.
— А почему вы решили, что компьютер хочет все время работать, Роза? — мягко спросил он.
— Посмотрите, какой он счастливый, когда гудит, — просто ответила она. — Ему очень нравится считать. Вот я, если бы только могла, складывала бы цифры все время.
— Я попытаюсь объяснить, — сказал доктор Эссон. — Дело в том, что компьютер не только складывает цифры. Он может дать ответ практически на любой вопрос. Мы ставим перед ним задачу, и если ему что-то неясно, он задает вопросы нам. И только после этого выдает ответ, всегда правильный, если, конечно, мы сами не сделали никакой ошибки в программе. Вы меня понимаете?
— Мне кажется, да.
— Хорошо. А теперь подумайте о том, что этот компьютер — машина новая. Вы устроились к нам на работу вскоре после того, как он был изготовлен. Я знаю, вам кажется, что с тех пор прошло очень много времени, но на самом деле это не так. А если вещь совсем новая, ей ведь сначала нужно пройти проверку, да? Когда покупаешь туфли, они, бывает, слегка скрипят и в них не очень уютно себя чувствуешь. По если их надевать ненадолго, они постепенно разносятся и станут удобными — к ним только надо привыкнуть. Вот и компьютер следует пока считать еще «неразношенным». Мы не хотим доверять всему, что он говорит, но не потому, что он ошибается, а на тот случай, если это когда-нибудь произойдет. И чем дольше мы на нем будем работать, чем больше он узнает, чем больше мы узнаем о нем, тем скорее мы начнем доверять ему, если, конечно, он так ни разу и не ошибется. Должно пройти какое-то время. И единственная причина, по которой мы так осторожно им пользуемся и проверяем несколько раз каждый ответ, очень проста, Роза. Допустим, нам придется обходиться без компьютера. Вдруг с ним внезапно что-нибудь случится?
— Он умрет?
— Если вам так понятнее, то да. Нет, нет, не беспокойтесь — он не умрет. До тех пор, пока есть электроэнергия, он будет жить. Но если с ним действительно что-нибудь произойдет, а мы уже привыкнем во всем на него полагаться, тогда нам придется нелегко, ведь правда?
— Наверное, — задумчиво ответила Роза. — Большое спасибо, что объяснили, доктор Эссон. Кажется, я кое-что уже поняла.
Следующий день, пятница, был у Розы самым любимым. Ведь ровно в десять часов утра начиналось совещание и до двенадцати никто и никогда в компьютерную не входил.
Роза подготовила свой вопрос заранее. Он был куда труднее того, который она задала в прошлый раз: цифры следовало не только складывать, но еще делить и умножать, и ей пришлось очень долго нажимать одним пальцем на клавиши вводного устройства. Она дрожала от страха, каждую секунду ожидая, что сейчас кто-нибудь войдет и застанет ее врасплох. Ее просто расстреляют на месте — тут и сомневаться не приходилось. Но искушение заставить компьютер сделать что-нибудь лично для нее было слишком велико, и она поддавалась ему уже в четвертый раз.
Компьютер защелкал, к чему она привыкла, но вместо короткой трескучей очереди, после которой обычно наступала полная тишина, он все продолжал и продолжал выстукивать. Роза пришла в ужас. Может, она что-нибудь сломала? С каждой минутой увеличивалась опасность, что кто-нибудь войдет, а она не знала, как выключить компьютер. Если просто оторвать лист бумаги, он тут же начнет печатать на другом.
Ей казалось, он никогда не остановится, и когда это наконец произошло, она быстро оторвала листок, сложила его и засунула в карман халата, даже не посмотрев, что там написано, — лишь бы скорее спрятать от посторонних глаз. Затем ей пришло в голову, что она может случайно полезть за чем-нибудь в карман и выронить листок на пол. Вновь задрожав от страха, она вспомнила фильм, который когда-то видела, вытащила записку, спрятала ее за вырез блузки и на всякий случай потуже затянула пояс. И только тогда чуть-чуть успокоилась.
Все утро сердце у нее было не на месте, хотя никто этого не заметил. Наконец настало время обеда. Чтобы не стоять долго в очереди, Роза обычно ходила в небольшую столовую минут за пятнадцать до конца перерыва, который продолжался от часу до двух. Но сегодня она поспешно удалилась в свою крохотную комнатку, расположенную прямо в помещении электронно-вычислительного центра, заперла дверь, сняла белый халат и бросила его на аккуратно застланную постель.
На какое-то мгновение Розе показалось, что она все-таки потеряла листок, и ей чуть не стало дурно, но она почти сразу же нашла его, развернула и принялась за чтение.