Уингерт взглянул на массопередатчик. С освещенного экрана на него свирепо таращил глаза Смазерс.
— Да все этот бродячий робот, — ответил Уингерт, — ему так приспичило торговать, что, если я откажусь, он меня того и гляди пристрелит.
— Я видел. Телесыщик заснял все это на видеоленту.
— Вот так штука: куда ни кинь — всюду клин! — Уингерт растерянно перевел взгляд с робота на мрачную физиономию Смазерса. — Если я откажусь покупать у робота, он меня прикончит, а если куплю, то вы меня оштрафуете. — На секунду Уингерт даже задумался, что хуже.
— Я могу предложить вам большой ассортимент прекрасных товаров, которых вы не найдете на Земле, — гордо сказал робот. — Например, машинка для свежевания дрегов — если только на Келлаке водятся дреги, в чем я лично сомневаюсь. А может быть, вы захотите купить Ротационный Молекулярный Деформатор или Хеглеевский Аппарат Для Экстракции Нервных Окончаний…
— Помолчи-ка! — рявкнул на него Уингерт. Он снова посмотрел на Смазерса. — Ладно, что мне теперь делать? Вы — мои наниматели, защитите своего колониста от злокозненного пришельца.
— Мы пошлем вам оружие, колонист Уингерт.
— И вы хотите, чтобы я состязался в быстроте реакции с роботом? Ничего получше придумать не могли? — обиженно спросил Уингерт. Даже если он и выпутается каким-то образом из этой ситуации, все равно Компания своим контрактом держит его за горло. Как ни ограничивай себя только насущно необходимым, за три года его долг вырастет…
Стоп! Уингерт глубоко втянул воздух.
— Послушайте, Смазерс!
— Да?
— Дело обстоит вот как: если я не буду покупать у робота, он разложит меня на атомы. Но даже если Компания и разрешит мне покупать, я все равно не могу этого сделать, потому что у меня нет денег. Если я хочу остаться в живых, мне нужны деньги. Поняли?! Необходимы деньги!!!
— Нет, — сказал Смазерс, — не понял.
— А я вам заявляю, что единственное, что может спасти мою жизнь, это деньги. Деньги — это насущная необходимость. Поэтому вы обязаны снабдить меня бесплатно таким количеством денег, чтобы этот робот решил наконец, что с него довольно. Если вы этого не сделаете, я подам на Компанию в суд за нарушение контракта.
— Подавайте, — ухмыльнулся Смазерс. — Прежде чем успеете переговорить с адвокатом, вас не будет в живых. Робот вас прикончит.
Спина у Уингерта взмокла от пота, но он чувствовал, что приближается минута его триумфа. Он полез за пазуху и вытащил толстый лист псевдопергамента, на котором был отпечатан контракт.
— Итак, вы ответили отказом! Вы отказались снабдить меня тем, что является для меня насущно необходимым. Объявляю, что наш контракт аннулирован, — торжествующе проговорил Уингерт.
Смазерс оторопело смотрел, как Уингерт разорвал документ и перебросил обрывки через плечо.
— Нарушив свои обязательства по контракту, — продолжал Уингерт, — вы тем самым освободили меня от всех моих обязательств по отношению к Компании. Поэтому я буду очень вам признателен, если вы уберете своего телесыщика с моей планеты.
— То есть как это с вашей планеты?
— С моей. Планета принадлежит мне по праву первопоселенца. А поскольку мы не связаны более никакими обязательствами, то галактический закон запрещает вам шпионить за мной.
Вид у Смазерса был вконец растерянный.
— Говорить-то вы мастер. Но мы этого так не оставим. Вот погодите, я доложу обо всем руководству. Так легко вы от нас не отделаетесь.
— Валяйте докладывайте, — Уингерт вызывающе улыбнулся, — закон-то на моей стороне.
Смазерс проворчал что-то невразумительное и отключился.
— Очень стройно и логично изложено, — одобрительно заметил РК-41,— надеюсь, что вы выиграете это дело.
— Должен выиграть, если только контракт одинаково обязателен для обеих сторон, — ответил Уингерт. — Если они попытаются предъявить в качестве улики свою шпионскую запись, то на ленте будет видно, как ты угрожаешь мне оружием. Им не за что будет уцепиться.
— А как же я? У меня…
— Помню! У тебя из пуза торчит дуло атомизатора, и ты в любую секунду можешь превратить меня в пар, — улыбнулся Уингерт. — Послушай, РК-41, давай посмотрим правде в глаза. Коммивояжер из тебя никудышный. Ты не лишен предприимчивости, но твоя тактика чересчур прямолинейна. Если ты и впредь будешь создавать себе клиентуру с помощью оружия, то оглянуться не успеешь, как развяжешь галактическую войну. За такие штучки твои хозяева на Денсоболе разберут тебя на запчасти быстрее, чем ты сумеешь освежевать дрега.
— Да я и сам так думаю, — признался робот.
— Отлично. Так вот, у меня есть для тебя предложение. Я научу тебя торговать. Во-первых, я когда-то сам был коммивояжером, а кроме того, как землянин я обладаю врожденной торговой хитростью. Когда я завершу твое обучение, ты отправишься на следующую планету — полагаю, что твои хозяева простят тебе лишнюю остановку в маршруте, — и там распродашь все свои запасы.
— Ах, как это было бы чудесно, — сказал РК-41.
— Но только с одним условием. В обмен за науку ты будешь снабжать меня всем необходимым для того, чтобы я мог удобно и комфортабельно прожить свою жизнь на этой планете. Сигары, средство для удаления волос, массопереносчики и прочее. Я уверен, что твои хозяева одобрят такую сделку — твои товары в обмен на мою торговую хитрость. Да, кстати, Генератор Поля я тоже оставлю — на случай, если Компания решит сюда сунуться.
Робот даже засиял от восторга.
— Я уверен, что такой обмен можно будет устроить! Выходит, мы с вами — партнеры?
— Вот именно! — сказал Уингерт. — Поэтому перво-наперво я обучу тебя старинному земному ритуалу, который должен усвоить каждый уважающий себя коммивояжер.
Он крепко ударил по холодной металлической ладони робота:
— По рукам, брат!
Роберт СильвербергТру-ру-ру
День, когда Элу Мейсону, специалисту по гидропонике, пришла в голову эта идея, начался на Третьей Лунной Базе как обычно — сонные, с покрасневшими от недосыпания глазами ученые и инженеры сползались к завтраку.
Первый прием пищи ни у кого не вызывал приятных эмоций. Персонал Третьей Лунной состоял исключительно из представителей мужской половины человечества. В отсутствие женщин, без строгих законов о нормированном рабочем дне ничто не отвлекало от научных споров, зачастую затягивающихся за «полночь», до двух, а то и трех часов утра по местному времени.
Но в половине восьмого по тому же времени раздавался неумолимый звонок, зовущий к столу. Повара строго следовали распорядку дня. И те, кто не хотел работать на пустой желудок, являлись в столовую, проспав не более пяти, а то и всего каких-то трех часов, с красными, как у кроликов, глазами и больной головой.
За завтраком разговор не клеился. Ученые коротко здоровались друг с другом, просили передать соль или сахар да жаловались на качество пищи.
Прошлой ночью Эл Мейсон лег спать после трех, увлекшись беседой с заезжим астрономом с Первой Лунной. И четырех с небольшим часов сна явно не хватило, чтобы прийти в себя. Но идея уже проклюнулась и пошла в рост, продираясь сквозь туман недосыпания.
— Порошковое молоко, — бурчал Мейсон. — Каждое утро порошковое молоко! Да любой уважающий себя теленок отказался бы уже от второго глотка этой гадости. — Он налил полный стакан и, скривившись, отпил белой жидкости.
— Пил бы по утрам кофе, — не без ехидства заметил биохимик Моури Робертс, — давно перестал бы жаловаться.
— А я люблю молоко, — возразил Мейсон. — И не хочу пить кофе.
— Затянувшееся детство, — вмешался программист Сэм Брюстер. — Все никак от молока не отвыкнет.
Конечно же, все засмеялись, потому что рост и вес Мейсона — шесть футов три дюйма и двести фунтов, на Земле, естественно. Мейсон только хмыкнул в ответ:
— Давай, давай, упражняйся в психоанализе, если тебе этого хочется. Но я все равно молоко люблю, только настоящее, а не этот эрзац!
Кувшин переходил из рук в руки. Одни добавляли молоко в овсяную кашу, другие в кофе. Но никто не отрицал, что порошковое молоко порядком всем надоело. Как, впрочем, и остальные сублимированные продукты — овощные котлеты, пирожки с мясом и тому подобное. Но другого и не предвиделось. Космические перевозки стоили недешево, и предпочтение отдавалось приборам и инструментам, а не натуральным бифштексам. Сублимированные продукты по вкусу, возможно, и уступали обычным, но содержали то же количество калорий, занимая при этом в десять раз меньше места в трюмах прилетающих с Земли кораблей.
Эл Мейсон наклонился вперед, лениво размышляя о том, как приятно есть настоящую пищу круглый год, а не только на рождество. Натуральные продукты. Молоко и мясо.
Мейсон допил молоко и вздрогнул, так как идея выскользнула наконец из глубин подсознания и обрела реальную форму. Мейсон даже засмеялся. Несомненно, идея почти абсурдная, но весьма привлекательная.
Он осторожно взглянул на другой стол, где завтракало начальство. Командор Хендерсон уписывал омлет из яичного порошка, одновременно проглядывая бюллетень новостей, полученный ночью из Вашингтона. Но все знали, что командор обладает идеальным слухом. Напряженный бюджет Третьей Лунной не оставлял места для незапланированных исследований, и Мейсон не без оснований опасался, что командор может пресечь его проект в самом зародыше.
— У меня идея. — Мейсон понизил голос до шепота. — Насчет порошкового молока.
— Интересно, — откликнулся Моури. — Поделись.
— Не сейчас, — ответил Мейсон. — А то командор сразу придушит ее. Поговорим вечером. Кажется, есть возможность поразвлечься.
Весь день Мейсон не произнес ни слова, но идея зрела и набиралась сил. Он трудился в теплице, ухаживая за грядками. Какой бы блестящей идея ни была, гидропоника, как, разумеется, и любая работа, явно значила больше, и Мейсон это прекрасно понимал.
Сейчас на поверхности Луны высилось восемь рукотворных куполов. Три базы построили американцы, три — русские, по одной — Китай и Индия. Хотя «холодная война» давно уступила место разрядке и все поняли, что лучше жить в мире, чем под постоянной угрозой взаимного уничтожения, научное соперничество оставалось достаточно острым. И чтобы не отстать, ученым приходилось трудиться с предельным напряжением.