Вместе с тем у этого механизма по-прежнему оставалось уязвимое место — недолговечность. Грэйтбатч оценил срок службы первых имплантируемых кардиостимуляторов в пять лет, однако такой прогноз был слишком оптимистичным. Слабым звеном оказались ртутно-цинковые батарейки, которых, как правило, хватало не более чем на полтора месяца. Большинство пациентов обнаруживало, что батарейка села, только тогда, когда возвращались прежние симптомы их заболевания, при этом врачи никак не могли предсказать, когда именно прибор прекратит работать. В одной из лондонских больниц врачи придумали прикладывать к груди пациентов радиоприемник, настроенный на средние частоты: если динамик регулярно щелкал, значит, кардиостимулятор все еще работал должным образом. Были испробованы всевозможные альтернативы ртутно-цинковым источникам питания: так, в 1960 году хирург из Бирмингема Леон Абрамс разработал кардиостимулятор с внешним беспроводным блоком питания, от которого электроды питались через катушки. Другие пробовали задействовать естественные движения человеческого тела, чтобы получать электроэнергию по принципу работы механизма самозаводящихся часов. Наконец, поиск идеального источника питания привел к самому невероятному в истории медицины нововведению: создали кардиостимулятор с питанием от атомной батареи.
В 1968 году Виктор Парсоннет написал в Комиссию по атомной энергии США с просьбой оказать содействие в разработке долгосрочного источника питания. Комиссия как раз искала способы улучшить имидж ядерной технологии путем ее применения в небольших масштабах в гражданской жизни, тем самым продемонстрировав ее безопасность, и уже разработала электрические генераторы на основе плутония для маяков и космических зондов. Ученые из комиссии подтвердили возможность изготовления атомной батареи небольшого размера для питания кардиостимулятора. Они разработали простое и компактное устройство: тонкую проволоку из плутония-238, заключенную в титановую капсулу. По мере распада плутоний выпускает альфа-частицы, от столкновения которых со стенками капсулы вырабатывается тепло, преобразуемое затем с помощью компонента под названием «термопара» в электричество — эта же технология впоследствии использовалась для обеспечения электропитанием зондов «Вояджер». В 1969 году кардиостимулятор с ядерным источником питания был успешно имплантирован собаке по кличке Брюнхильда — исследователи почему-то не подумали, что назвать животное в честь героини оперы Вагнера, которая погибла в огне, будет плохим предзнаменованием.
После многочисленных тестов ядерный кардиостимулятор в апреле 1970 года во Франции наконец имплантировали человеку. Три месяца спустя Констанция Ладелл, пятидесятишестилетняя мать четверых детей из Барнета (район Лондона. — Прим. ред.), стала первым человеком в Великобритании и третьим в мире, получившим одно из таких устройств. На следующий день после операции, про которую в газете Evening Standard вышла статья под заголовком «Названная матерью с атомным сердцем», члены рок-группы Pink Floyd репетировали в радиостудии BBC перед живым выступлением с новым, пока еще не выпущенным, альбомом. Обдумывая его название, вокалист группы Роджер Уотерс листал газету, как вдруг наткнулся на эту историю. «А как вам это, парни?» — сказал он, показывая на заголовок. Пластинка в итоге вышла с названием «Мать с атомным сердцем» — это был первый и единственный хит, названный в честь разработанного специально для сердца устройства.
К 1975 году было имплантировано порядка 1400 ядерных кардиостимуляторов, и ни в одном из них батарея не села. Британский научно-исследовательский центр по атомной энергии в Харуэлле заключил с государством контракт на производство батареек для кардиостимулятора, и это стало одним из самых масштабных применений ядерной технологии в гражданских целях. Причем результаты были феноменальными: рассчитанные на десять лет устройства оказались еще более долговечными. Десятки из них проработали двадцать и более лет, а один, имплантированный в 1973 году, все еще работал тридцать один год спустя.
Разумеется, были серьезные опасения по поводу размещения внутри человеческого тела плутониевого элемента. Попадание в кровоток даже одной миллионной грамма этого вещества привело бы к неминуемому смертельному исходу, так нужны были строжайшие меры предосторожности. Разработанная титановая капсула с тройными стенками могла выдержать авиакатастрофу или прямое попадание пули, а каждый прибор ставился на государственный учет, чтобы гарантированно знать его местонахождение. Ни один из вышеперечисленных сценариев так и не был проверен на практике, но когда в 1998 году ядерный кардиостимулятор случайно сожгли, капсула осталась нетронутой, и никакой утечки радиации не произошло. Получается, что ядерные кардиостимуляторы оказались даже безопасней обычных, которые, к несчастью, имели привычку взрываться при нагревании: в 1977 году крематорий в Солихалле ужасно пострадал в результате взрыва, вызванного кардиостимулятором на ртутно-цинковой батарее, который по ошибке оставили внутри трупа. В результате после этого происшествия взяли за правило в обязательном порядке извлекать кардиостимулятор перед кремацией. И тем не менее, согласно проведенному в 2002 году опросу, более половины всех крематориев на территории Великобритании сталкивались со взрывами кардиостимуляторов.
Расцвет ядерных кардиостимуляторов был непродолжительным, но связано это было не с их безопасностью — она-то была безупречной. В 1972 году Уилсон Грэйтбатч вместе с коллегами изобрел литий-йодную батарейку, срок службы которой составлял десять лет. Она была меньше и гораздо дешевле атомного источника питания, а также избавляла от всех практических трудностей, связанных с применением радиоактивных веществ. Очевидно, это было оптимальным решением проблемы короткого срока службы аккумуляторов, и литий-йодные батареи остаются с тех пор стандартным источником питания кардиостимуляторов. Кроме того, благодаря их появлению стало возможным создание в 1970-х годах другого устройства — имплантируемого кардиодефибриллятора (ИКД).
Методы сердечной реанимации значительно продвинулись с тех пор, как Клод Бек в 1947-м впервые провел пациенту дефибрилляцию. Восемь лет спустя Пол Золл разработал дефибриллятор, которым можно было пользоваться, не разрезая грудную клетку. Но в этих первых моделях применялся переменный ток, который повреждал и обжигал здоровые ткани — настолько, что, как сказал Дуайт Харкен, «можно было учуять, как жарится сердце пациента». Кардиолог из Бостона Бернард Лоун и Барух Беркович продемонстрировали, что постоянный ток куда безопасней, и разработанный ими новый дефибриллятор, впервые использованный в 1961 году, стал значительным шагом вперед. Он мог не только возвращать к жизни пациентов без пульса (то есть при фибрилляции желудочков), но также и исправлял менее серьезные виды аритмии, при которых сердце продолжает биться, однако делает это хаотично.
Лоун назвал эту терапию кардиоверсией. Первым пациентом, на котором ее применили, стала женщина шестидесяти трех лет — ее доставили после сердечного приступа в больницу Питера Бента Бригхэма. У нее была тахикардия (слишком частое сердцебиение), против которой лекарства оказались бессильны. Лоун принял решение попробовать провести кардиоверсию, и пациентке дали разряд электрического тока продолжительностью 2,5 миллисекунды. Ее сердце немедленно вернулось к своему нормальному ритму. «Пациентка пришла в себя две минуты спустя и была весьма удивлена своим хорошим самочувствием», — записал Лоун.
Другой метод реанимации, появившийся приблизительно в то же самое время, вообще не требовал никаких приборов. В 1960 году Уильям Кувенховен, изобретатель современного дефибриллятора, написал, что «теперь кто угодно и где угодно может проводить сердечную реанимацию. Все, что для этого нужно, — это две руки». Придуманная им и его коллегами методика — точнее, повторно придуманная, так как похожие исследования уже проводились в Германии в 1880-х годах, однако впоследствии были забыты — заключалась в ритмичном сдавливании грудины двумя руками. Это было важное открытие, так как с помощью этого нехитрого способа можно было вернуть к жизни жертв сердечного приступа, у которых сердце остановилось далеко от ближайшей больницы. Когда задумываешься над этим сейчас, кажется немного странным, что настолько простая методика, которой теперь ежегодно обучают миллионы людей, появилась только через несколько лет после изобретения дефибриллятора.
Еще одно озарение снизошло на медицину в 1960-х годах: у некоторых пациентов сердца, как сказал Клод Бек, «были слишком здоровыми, чтобы умирать». «Практически каждый врач сталкивался с ситуацией, когда пациент умирал, а при осмотре его сердца обнаруженных повреждений было явно недостаточно, чтобы объяснить наступление смерти», — написал он. Сердечный приступ не означал неминуемую смерть — это был лишь процесс, который зачастую можно было обратить. Это была чудесная догадка, которая сделала переворот в лечении сердечных больных. В 1961 году старший ординатор из Королевской больницы Эдинбурга по имени Десмонд Джулиан предложил открыть специальное отделение для людей, перенесших сердечный приступ, с круглосуточным уходом за ними, а также оснащенное оборудованием для электронного мониторинга их состояния и проведения реанимационных мероприятий. Вскоре подобные отделения стали открываться по всему миру: сначала в Австралии, а затем в больницах Америки и Канады. Опубликованное пару лет спустя исследование показало, что такие отделения кардинально снизили смертность среди сердечных больных. Это были отличные новости для тех, кто уже находился в больнице. Но как насчет пациентов с серьезной аритмией, состояние которых большую часть времени не вызывало опасений, и их было невозможно постоянно держать в больнице? Как можно было помочь им?
Этим вопросом в 1966 году задался кардиолог Мечислав Мировски, когда его старый друг и коллега во время семейного ужина упал замертво из-за желудочковой тахикардии. Проблема, из-за которой он умер, была диагностирована ему несколькими неделями ранее, и хоть лекарства и помогли, все понимали, что в любой момент может случиться рецидив. Мировски стал думать над тем, как эту смерть можно было предотвратить без постоянной госпитализации. И тут ему в голову пришла