Растер внимательно слушал Вики, казалось, он усмехается, но Вики ни в чем не был уверен. Туман вокруг него сгущался, он понимал, что это из-за странного его состояния.
А Растер, пристально, пытливо приглядываясь к гостю, не мог избавиться от впечатления, что Вики то ли под наркотиками, то ли наглотался каких-то порошков. “Неудивительно, если у него дома такой конфликт, надо спросить у него прямо”. А вслух сказал:
— Да, я тоже считаю, что твои розыски ни к чему не приведут. Камердинер прав — ищи ветра в поле. Кстати, я заметил, что ты заинтересовался новым скелетом. — Растер устало улыбнулся. — Вот этим, у кресла.
— Странный какой-то. Все странное — ноги, голова, ребра… Это скелет ребенка? — Голос у Вики дрогнул.
— В некотором смысле да. Это медвежонок.
На улице послышался шум. Вики подошел к окну. Перед домом Бернарда Растера остановилась машина, из нее вышли двое.
— Полиция, — констатировал Растер. — И в праздники покоя нет. Кости, что ли, какие-то нашли?
Звонок.
Вики побледнел.
— Пойду, не надо, чтоб меня здесь видели.
— Не бойся, отец ничего не узнает, впрочем, уходить поздно. Садись. Может быть, это и не полиция, а из страхового общества.
Растер вышел и плотно закрыл за собой дверь.
Вики услышал шаги в передней.
— Криминальная полиция, — донесся до него голос одного из вошедших. — Господин Бернард Растер?..
— Он самый. Мы, кажется, знакомы. Прошу.
Вики слышал, как Растер открыл дверь соседней комнаты.
— Мы вас долго не задержим, — вступил в разговор второй полицейский.
Вики приник ухом к двери подле бара. Он дрожал, никогда в жизни ему еще не приходилось подслушивать: даже когда отец дома устраивал совещания в узком кругу, касающиеся последнего дела, он считал это неприличным, но сейчас ничего не смог с собой поделать. Стоял, затаив дыхание, слегка дрожа, хотя в душе был спокоен, и слышал, как полицейские приносят извинения Бернарду Растеру, известному криминалисту, а Растер предлагает им садиться.
— Господин Растер, — проговорил один из гостей, — вот судебное распоряжение об изъятии у вас на время пистолета Мейербаха, полученного в награду в Студенческом союзе, и имеющихся к нему патронов. Речь идет об идентификации оружия. Вам ведь хорошо известно, сколь важны сравнительные методы…
— Я ждал; что вы когда-нибудь придете ко мне. Разыскивается преступник, совершивший два детоубийства из пистолета известного калибра с левосторонней резьбой.
— Разыскивается преступник, совершивший три детоубийства, — сухо уточнил полицейский. — Третье убийство имело местр вчера вечероод в Оттингене.
У Вики замерло сердце.
Новые золотые часы отсчитывали время, вот отъехала полицейская машина, вот наконец в гостиную вернулся Растер. На его обезьяньем лице блуждала улыбка, Вики сквозь туман она казалась какой-то брезгливой, глаза же оставались при этом невозмутимыми. Видел он Растера в таком тумане всего секунду, потом ноги у него подкосились, и он опустился на ближайший к столу стул.
— Возьми себя в руки, нельзя быть таким впечатлительным. Ты собираешься ехать в другую страну, начать там самостоятельную жизнь, а сам чуть не теряешь сознание, когда полиция приходит за пистолетом для экспертизы. Да, — продолжал он, когда Вики немного пришел в себя. — Вот и третий случай для господина советника Хоймана. Убийство произошло вчера вечером, утром найден труп. Рядом с монастырем, на опушке. Мальчика застрелили, когда он сидел на санках. Они изъяли у меня пистолет и патроны. Значит, я заподозрен в убийстве.
Они снова сели к столу. Вики был бледен, его била дрожь.
— Они, конечно, не сказали это прямо, но вскользь упомянули, что я регулярно работаю в склепах монастыря, а мальчик в Оттингене убит из пистолета той же системы…
Растер оглушительно расхохотался и пошел к бару. Открыл еще бутылку и наполнил стоявшую рядом рюмку.
— Мне кажется, Вики, твой отец в третий раз останется ни с чем.
Растер пил ром. Вики молчал. Сделав над собой усилие, так как молчать стало неудобно, спросил:
— У вас будут неприятности?
— Переживу, — с усмешкой вскинул голову Растер. — Подозрение не смертельно. Я предвидел, что они придут за пистолетом, еще до убийства в Оттингене. Твой отец начинает вести дознание с тех, которые у него под рукой, вполне нормально для полицейского. Отталкиваться от общеизвестных фактов и подозревать всех. Подозрение и недоверие как метод и принцип, вытекающий из убеждения, что все мы потенциальные преступники. Интересно, он и к полковнику Зайбту их отправил? Меня твой отец всегда терпеть не мог, но Зайбт живет с ним под одной крышей, они, если так можно сказать, друзья. Разве можно посылать полицейских в собственный дом? “Эрвин, — скорей всего скажет он Зайбту, — не сердись, я вынужден изъять твой пистолет. Это формальность, ты должен понять, завтра оружие будет возвращено…” — Растер хохотнул и подлил себе еще рому. — Видишь, Вики, как он сдержан. Не дает волю своей ненависти, не выдал ордер на мой арест, хотя, голову даю на отсечение, с превеликим удовольствием сделал бы это.
— Он не имеет права, — слабым голосом, с усилием выговаривая словд, возразил Вики, — ордер на арест выдается на основании веских доказательств, а не подозрений.
— Разумеется, — согласился Растер, — одного подозрения недостаточно. И для обыска необходимо постановление суда. Но я уверен, что он посадит мне кого-нибудь на хвост и что меня вызовут на допрос, хотя бы как свидетеля. Поинтересуются, в какое время я вчера покинул монастырь, в какое время — Оттинген, не заметил ли чего подозрительного, не встретил ли кого на шоссе, не знал ли несчастного парнишку, когда приехал домой… Значит, дам я показания, свидетельские, конечно, и они станут докапываться, не посещал ли я Кнеппбург и Цорн, не видел ли меня кто-нибудь там, и не покупал ли я когда-нибудь карманных игр… — Растер снова хохотнул и отхлебнул из рюмки.
Вики тем временем уже окончательно пришел в себя.
— Господин Растер, — проговорил он спокойнее и без напряжения. — Я должен сказать вам кое-что, чего вы еще не знаете. Ничего из того, что вы сейчас предположили, не будет. Из материалов дела, которые находятся в доме, и от камердинера мне известно, что они подозревают в убийствах некоего Стопека, который бежал из брюссельской тюрьмы и проживает в нашем городе под фамилией Брикциус. Он, кажется, еще и сумасшедший, власти вообще удивляются, что его посадили в тюрьму, а не в дом умалишенных, три дня назад на него объявили общегосударственный розыск. Так что вас никто подозревать не станет.
Растер встал.
— Вики, я тоже хочу сделать тебе рождественский подарок. Подожди минуту, а пока выпей. — Показав на бокал, он вышел.
Вики выпил — до этого он только пригубил принесенное им красное французское вино, — достал платок и вытер лоб. Его миловидное лицо покрывала бледность, серые, обычно ясные глаза были мутными, все плыло перед ним в тумане, но все же на душе стало спокойней.
“Это из-за странного моего состояния, — констатировал он, — и отлично, прекрасное состояние. — Скользнув взглядом по скелету медвежонка, он продолжал размышлять: — Вот сейчас я сижу у Растера, в его доме, а что будет дальше? Через час, через день, через неделю?.. Его ждет крах. Недовольство общественности, статьи в газетах — кто знает, что еще? Увольнение, отставка, пенсия… А мы с Барри будем уже в Стамбуле…”
Взглянув на часы, Вики стал думать о Барри.
Вошел Растер. Он улыбался, морщины разгладились, тени под глазами исчезли, ни следа усталости, какая бывает после бессонной ночи. Растер был свеж и весел. Он протянул Вики картину.
— Повесишь у себя. Ничего особенного, но живо и забавно. Романтично. Как твоя душа.
Картина была яркая, сюжет замечательный.
Могучие стволы, густые ветви, гигантские зеленые листья, кустарники, лианы, высокие травы — джунгли. Две коричневые мохнатые гориллы под деревьями, две наверху в ветвях, а на переднем плане — смуглый, полунагой мальчик со слегка поднятой, как на проповеди, рукой.
— Тарзан, — весело объявил Растер, — сын джунглей.
Он в очередной раз налил рому и спросил:
— Скажи, Вики, учитывая шоковые ситуации последних дней, не принимал ли ты чего-нибудь успокоительного, транквилизаторов каких-нибудь?..
Вики кивнул.
— Принял порошок. Очень сильный, без названия, на коробочке буква “Р” — означает, наверное, “только по рецепту”. Мать принимала во время болезни. А после ее смерти я взял лекарство — на всякий случай.
— Смотри, Вики, — заметил Растер, глядя в окно, — снова снег пошел…
Спрятав картину под дубленку. Вики перебежал улицу и поднялся к себе на второй этаж. Голова кружилась, а по лицу струился холодный пот.
XIII
Пока Вики был у Бернарда Растера, главный криминальный советник Хойман уже во второй раз выезжал в Оттинген. В первый раз он отбыл туда с комиссаром Ваней и всем его штабом в полтретьего ночи, через час после того, как начальник оттингенской полиции доложил в Центральное управление о своей ужасной находке.
В это время Вики метался на своей постели в тревожном полусне — он и понятия не имел, что через три комнаты от него отец разбужен телефонным звонком.
Советник поспешно оделся, через две минуты у виллы остановился служебный автомобиль.
За городом к нему присоединились еще три машины, а через некоторое время, на автостраде, еще машины — целью их был не сам Оттинген, а все заправки на этой дороге, работающие по ночам. Полицейские допрашивали служащих.
Хойман, Ваня и сопровождающие их лица прибыли на Оттингенское шоссе в полтретьего. Машины остановились у обочины, а пассажиры стали подниматься к лесу. Склон и лес были уже оцеплены местной полицией, чтобы никто посторонний не проник на место преступления ни снизу, ни сверху.
По правде говоря, никто из жителей Оттингена и не пытался пробраться через кордон. Город пока не подозревал о страшном убийстве. В эту пору все его жители спали крепким предпраздничным сном под крышами своих домов, устилаемых свежим снегом, мелким и сверкающим, а где-то над замком мерцали звезды, странное явление во время снегопада. Как раз над крепостными зубцами небо было чистым.