Хойман встал и направился к небольшой неприметной двери. Уже взявшись за ручку, обернулся к Ване и Мелку и сухо распорядился:
— Запротоколируйте ответ господина Рингвальда на вопрос, при каких обстоятельствах он подарил пистолет племяннику, зоологу из Копенгагена. Обратитесь к датской полиции с просьбой взять объяснения у доцента, племянника господина Рингвальда, узнайте, у него ли еще пистолет… И наконец… запротоколируйте объяснения господина Дессеффи, при каких обстоятельствах он утерял пистолет восемь лет назад в Египте… Адреса в Центральном адресном бюро. А вы, инспектор, поезжайте в Оттинген сейчас же.
Хойман вошел в комнату, примыкающую к кабинету, в которой не было ни телефона, ни других средств связи. Только стол, стул и диван, точно в камере для узников на особом режиме.
В полседьмого — еще не рассвело, был ведь конец декабря — Хойман сидел в своем кабинете за столом, пил горячий кофе и проглядывал донесения, поступившие за последний час. Из четырех подозрительных автомашин, которые приказано было задержать, до шести часов пятнадцати минут задержаны две. Владельцы — управляющий городскими садами и парками и архитектор — вне подозрения. О Брикциусе до сих пор никаких известий. Во время рейдов по ночным ресторанам, кафе и вокзалам задержано 126 человек, среди них пять карманников и одна пьяная проститутка, которая утверждала, что лучшее вино в мире производят в Оттингене… Хойман с отвращением посмотрел на свою чашку с кофе.
Ваня появился в семь. Пришел с двумя донесениями.
Первое касалось санок. При микроскопическом анализе на сиденье отыскали несколько волокон. Из них два или три совпадали с материей, из которой сшиты брюки мальчика, но другие, по всей вероятности, из одежды преступника. И это подтверждало мнение, что преступник какое-то время сидел на санках рядом с бедным Юргом Книппсеном. Волокна могли только подтвердить это предположение, при поисках преступника они вряд ли помогут.
Хойман пожал плечами, отложил бумагу с результатами экспертизы и взял в руки второй рапорт.
— Тут только предварительные данные вскрытия, оно еще не закончено, им нужен час на химический анализ. Пока ничего нового не установлено.
Хойман пробежал глазами и отложил и эту бумагу. Все повторяется. Результаты вскрытия тела Юрга Книппсена соответствуют во всем результатам по делам Антонии Зайбт из Кнеппбурга и Фридриха Дельмара из Цорна. Рана от выстрела в затылок с близкого расстояния из пистолета калибра 6,35 с левосторонней нарезкой. Пулевые каналы во всех трех случаях идентичны, смерть мгновенная, причина — разрушение мозговой ткани.
На теле никаких следов насилия, сексуальные мотивы исключены. В крови Юрга Книппсена нашли алкоголь и никотин — единственное различие между этим вскрытием и двумя прежними.
В полвосьмого подали машину, и Хойман с Ваней уехали. В восемь — уже рассвело — Хойман и Ваня прибыли в Оттинген. В местном комиссариате их ожидал начальник полиции с заместителем, инспектор Мелк и несколько специалистов из штаба Вани, которые все время оставались в Оттингене. Здание, в котором находился комиссариат, стояло на площади. В этот трехэтажный дом сразу же стекались все местные новости: о торжествах, посвященных национальным праздникам, выборам нового главы государства, о церковных процессиях, похоронах и демонстрациях бастующих виноделов.
Хойман, подойдя к окну, увидел на площади в хмуром утреннем свете множество людей. На тротуарах и под арками роились стайки горожан, больше всего народу толпилось перед входом в комиссариат. Все, конечно, видели, как столичные машины проследовали по городу и остановились перед комиссариатом. Хойман перевел тяжелый взгляд на золотые петлицы местного начальника.
— Жители города знают об убийстве, — констатировал тот. — Еще до рассвета узнали и ужаснулись. Родители мальчика дома, с ними соседи и фельдшерица. Сестру и брата Книппсенов местный архивариус только что увез на загородную виллу. Звонили представители прессы, я поступил по вашему приказу. Место преступления они фотографировали с очень большого расстояния еще затемно, и если у них что-нибудь получится, то лишь очертания поля и леса.
— Они еще явятся сюда, — проворчал Хойман, — скоро начнется паломничество, им нужно получить фотографии и информацию в сегодняшние газеты. Завтра первый день Рождества, и писать об убийстве неудобно. Если будут вышибать вам двери — выставьте их вон. — Хойман уселся за стол.
— Книппсен — нетипичная фамилия в этих местах. Запишите все, что знаете об этой семье, я возьму с собой. До полудня необходимо допросить всех товарищей мальчика, с которыми он вчера встречался, поодиночке, да проследите, чтобы они не виделись друг с другом до допроса. Распорядитесь взять показания у хозяина винного погребка из замка, у родителей убитого. До двенадцати часов дня составьте для меня подробное описание трех последних часов жизни Юрга Книппсена. Постояльцев гостиниц перепишет Мелк.
Начальник оттингенской полиции отдал распоряжения заместителю, а когда тот вышел, взял со стола бумагу и сказал:
— Господин главный криминальный советник, вот протокол допроса Рихарда Нуфсбигла, сына местного фармаколога. Этот тринадцатилетний мальчик — единственный, которого мы, по вашему приказанию, допросили. Что касается Габриэля Дадельбека, сына акушерки…
— Покажите, — Хойман взял бумагу.
В протоколе значилось, что девять мальчиков 22 декабря катались на санках с горы у старой крепости, затем зашли в замковый винный погребок, пили вино с содовой, немного поиграли во дворе замка, катались у крепостной стены с насыпи. Юрг хотел кататься еще, но мальчики ушли все вместе через мост и набережную к центру города, причем Юрг Книппсен не прошел к своему дому по улице Данте, а продолжал путь по набережной с сыном акушерки, никого из чужих они не встретили, никто не останавливался, не следовал за ними. Юрг весело болтал с товарищем…
Хойман вернул протокол и обменялся взглядом с Ваней. Оба предвидели, что ответы всех мальчиков окажутся одинаковыми, все же Ваня надеялся, что хоть кто-то скажет что-нибудь ценное. Сын акушерки, например.
— Нуфсбигла мы сюда не приводили, фармаколог предупрежден, что мальчика не следует подзывать на телефонные звонки, но магистр заверил нас, что сын еще не просыпался и ни с кем из своей компании на эту тему не говорил, — доложил начальник полиции. — Габриэля Дадельбека мы еще не вызывали, ждали вас, господин главный советник. Позвольте, однако, поставить вас в известность о состоянии, в котором находится этот мальчик. У нас создалось впечатление, что он в тяжелом расстройстве. Несколько раз за ночь приходил к комиссариату, подолгу стоя под дверью, — мы тогда еще не знали, что Юрг Книппсен убит, считали, что заблудился. Дадельбек все выспрашивал у сержанта Курца, нашли ли Юрга… В шесть часов позвонила его мать и сказала, что Габриэль, узнав об убийстве, потерял сознание. Мы послали к ним врача, он еще там. Если позволите, доктор доставит его сюда.
— А как он в шесть утра узнал об убийстве? — спросил Ваня.
— От соседки.
— Найдите нам с комиссаром свободную комнату. — Хойман встал и посмотрел на часы. — Пошлите машину за мальчиком и, врачом. Инспектор Мелк пока встретится с остальными.
Габриэля Дадельбека привезли через двадцать минут. Мальчик дрожал, на нем лица не было. Его оставили ненадолго в коридоре, врач вошел к Хойману и Ване.
— У мальчика нервный срыв, — сообщил доктор. — Когда я пришел, он лежал, на полу и плакал. Но никаких симптомов истерии нет. Я сделал ему укол со слабой дозировкой. Как только вы отпустите его, я о нем позабочусь. Но лучше мне присутствовать при допросе.
Хойман кивнул, и Ваня позвал мальчика.
Его посадили рядом с врачом перед Хойманом, а Ваня уселся подальше в угол.
Хойман спокойно, глядя в сторону — видимо, чтобы не волновать мальчика, — спросил:
— О чем вы говорили, когда шли вдвоем по набережной в сторону монастыря?
— О ведьмах. Как они летают на метле. Юрга это интересовало.
— Вы начали разговор об этом в замке?
— Да. Я говорил, что ведьмам все такое только снится, что они намазываются всякими зельями… Я ничего плохого не имел в виду…
— Разумеется, — кивнул Хойман. — Никто ни в чем тебя не упрекает, мы просим тебя о помощи, вы ведь с Юргом были товарищи. Значит, ведьмы мазались мазью, чтобы видеть волшебные сны? Что же это за мазь?
— Из трав, нетопырьего сала… В музее есть книги и рукописи, где это написано, и Юрг захотел…
— Что захотел Юрг? Пожалуйста, быстрее, у нас мало времени. — Хойман впервые посмотрел на мальчика в упор своим холодным взглядом.
— Юрг хотел закурить… — Мальчик страшно побледнел, и врач положил ему руку на плечо. — Он еще и выпить хотел…
— А что это был за человек, который поглядел вам вслед на набережной?
— Я ничего такого не заметил, — пробормотал мальчик.
— А перед вашим домом? — Хойман снова отвел взгляд в сторону. — Кое-кто видел, как вы там стояли…
Мальчик в ужасе уставился на Хоймана и вскрикнул:
— Кто нас видел? Я не знаю! Я никого не видел!..
— Значит, Юрг на набережной захотел пить и курить. Вы зашли в кафе?
— Нет, мы никуда больше не ходили, мы подошли к нашему дому. Пить я ему ничего не дал…
— Ты дал ему сигарету, — сухо сказал Хойман.
Мальчик заплакал.
Врач немного успокоил его, и Хойман спросил:
— Где ты дал ему сигарету? На набережной?
— У нашего дома.
— Он закурил?
— Да, я дал ему огня, — прошептал мальчик.
— Долго вы стояли у дома?
— Нет, он сразу же ушел.
— Он успел докурить прежде, чем вы разошлись?
— Нет.
— Сколько ты дал ему сигарет? — Хойман снова уставился на мальчика.
— Одну…
— Куда пошел Юрг?
— Я думал, домой… — Габриэль Дадельбек снова расплакался.
Хойман допрашивал его не более пятнадцати минут. Показания соответствовали показаниям сына аптекаря. Ответы были интересны сами по себе, но мало что могли дать следствию.