Мёртвые глаза Хлои Монтейн. Неестественно вывернутая шея. Засохшая кровь – на руках, одежде. Чёрные спутанные волосы. Застывшая маска ужаса на лице.
– Там ещё один. – Николай кивает в сторону деревьев, среди которых возятся следопыты: изучают, обносят магической границей и заодно яркой красной лентой. – Но пропало трое. Нет тела Анны.
– Тени? – Кирилл садится на корточки и вглядывается в лицо Хлои. Он запоминает каждого, кто погиб от этих тварей.
– Здесь что-то другое.
Николай протягивает ему перчатки и продолжает:
– Смотри. – Его пальцы, затянутые в белый латекс, задирают рукав кофты Хлои. Кириллу кажется, его ударили под дых. От сгиба локтя вниз и вверх по руке разбегаются иссиня-чёрные вены. Он поднимается и отходит в сторону. Это слишком даже для него.
– Тебе это о чём-то говорит?
– Так было у моей матери, – на удивление спокойно произносит Кирилл. Он смотрит, как с ветки срывается сухой листок и падает. Раньше здесь дышалось легко, земля пружинила под ногами. А теперь лес испоганен. Опорочен тенями и смертью молодых ребят.
– Кирилл? – окликает Николай.
– А? Да, после того как на их дом напали тени. – Кирилл достаёт сигарету, но не спешит закурить, вертит в пальцах. – Лекари тогда сказали, что сделали это через кровь каким-то заклинанием. Толком не смогли разобраться. Но я запомнил вены. Они выглядели так же паршиво. Я тогда думал, что это скорее походило на отравления, как бывает, когда тени оставляют следы, но что, если нет?
Кирилл не любит вспоминать эту историю, но понимает, что это важно. А ещё думает, что давно не звонил матери и не спрашивал, как у неё дела.
Николай, конечно, отлично знает эту историю, но тогда переживал за Кирилла и его семью, а не расследовал нападение, поэтому мог и не помнить детали. И сейчас слушает внимательно.
– Ещё на К… на одну из моих студенток напали. Но её не похищали, – добавляет Кирилл. – Она смогла устоять. Но видела зелёные вспышки, а ещё здесь Соня. Приехала с визитом после нападения и расспрашивала, особенно про зелёные вспышки. Намекнула, что те походили на то, как мы открываем печати.
Николай молчит. Он наверняка уже думает, прикидывает версии, перебирает всё, что знает о тенях. Кто, как, зачем, почему. Пусть он сто раз твердит, что страж, на самом деле его всегда тянуло к двум вещам: алхимии и загадкам, в этом они с Шороховым походили друг на друга. Кирилл же всегда хотел одного: сражаться с тенями.
– Николай Андреевич. – К ним подходит кто-то из лабораторий. – Есть ещё новости.
– Слушаю. – Николай спокоен как скала, и только опасно блестят тёмные глаза.
– Я проверил и выяснил, что ровно здесь проходит граница между парком людей и отводящими взгляд заклинаниями Академии. И здесь везде следы теней. Печати уже восстанавливают. Тела забирать?
– Да. Что думаешь? – обращается Николай к Кириллу.
– Чертовщина какая-то. Вскрытые печати, похищенные студенты. И сейчас будто кто-то это сделал нарочно.
– То-то и оно. – Николай трёт подбородок. – И я могу понять подозрения Сони. Надо подумать об этом.
– Думаешь, в это действительно замешаны стражи? – Кирилл понижает голос и отходит вслед за Николаем в сторону, пропуская специалистов к телу Хлои. Оба закуривают, и дым смешивается с горечью осени.
Кирилл отлично понимает, как это выглядит со стороны. Можно сказать, что стражи не справились. Или что взялись за мутные ритуалы, о которых иногда пускает слухи Управление, которые, впрочем, не беспочвенны. То и дело находится какой-нибудь идиот, который захочет пойти дальше, чем контролировать темноту, скрываться в природных тенях или укрывать дымом следы. Кирилл видел дела в Архиве, когда стражи экспериментировали с магией теней, в том числе на других. Впускали яд, пытались привязать тень к телу или запустить внутрь, чтобы понять, как вытащить обратно. Ведь сегодня, если бы Кирилл не успел уничтожить её, одна из тварей забралась бы парню под кожу.
А те случаи, когда по халатности какой-нибудь следопыт забывал толком закрыть печать! И это могло стоить людям жизни.
Николай молчит долго, наблюдает за тем, как увозят тела, а само место укрывают заклинаниями. Это дела магов, скорее всего, придётся привлечь Бюро, но не полицию. Наконец произносит:
– Значит, наша задача выяснить, кому это понадобилось. Всеми стихиями тебя заклинаю, проследи, чтобы больше не пропадали студенты. Да, и та девочка… приведи её ко мне завтра. Сегодня я буду занят.
– В Службу? – уточняет Кирилл. Жар проходит по рукам, усталость стучится в виски.
– В Службу. Там нет лишних ушей, да и нашим лекарям я доверяю больше тех, что в Академии.
– В какой момент я стал заниматься связями с общественностью? – Он ничего не может поделать с раздражением в голосе.
– У тебя неплохо получается. Ведь не уволили же тебя, – усмехается Николай. – Ты сам сейчас куда?
– Я чертовски хочу спать, но сначала мне надо убедиться, что Кристина в порядке. Потом – в Службу. Так что подброшу тебя и Сашу.
Кирилл зажмуривается и прижимает указательный и большой пальцы к векам. Виски ломит, хочется не то что кофе, а пару вёдер энергетика.
– Тогда буду ждать на парковке.
Саша с Кристиной сидят на лавочке около «Гвоздики и костей»: внутри битком. Сквозь большие окна видно, как суетится Сташек с помощниками, разливая чай и кофе, а студенты, скучившись за сдвинутыми столами, бурно обсуждают нападение. Другие в растерянности ходят по лужайкам перед Академией и собирают оставленные вещи.
Кристина выглядит чуть более расслабленной, хоть и уставшей. Выкрашенные в рыжий волосы рассыпались по плечам, в них уже нет соринок. Даже жаль: ей шло.
Кристина замолкает, стоит Кириллу подойти, и опускает взгляд. Не смотрит на него. Те мгновения, когда он заглядывал в её глаза и пускал искры на их руки, растворились. Растаял и поцелуй озёрной девы, и Кирилл чувствует себя так, будто и правда потерял благословение.
– Кофе? – Саша улыбается и протягивает бежевый стаканчик с рисунком гвоздики и скрещённых костей. Для него мир наполнен красками, наверное, поэтому ему проще вот так переключаться между битвами, которые иссушают, и открытым дружелюбием. Кирилл слишком часто видит серость мира теней.
– Спасибо. – Он приподнимает крышечку, вдыхая аромат молотых зёрен. Чёрный американо – то что надо.
Глотки кофе спасают от неловкого молчания. Кирилл исподволь смотрит на Сашу с Кристиной. Он не может избавиться от мысли, что те слова, которые она говорила про медузу, – отражение её самой. Словно в её хрупких костях, в тонких пальцах, которые обнимают стаканчик с чаем, в глубине глаз скрыто куда больше, чем она показывает. Вокруг неё нет тени. Только воздух чуть мерцает, как гладь озера на солнце. Она – свет пополам с водой.
– Кристина, – он старается, чтобы его голос прозвучал как можно мягче, – мне придётся завтра отвезти тебя в Службу стражей.
Саша поднимает брови, в глазах немой вопрос.
– Зачем? – Она всё ещё смотрит на свои ботинки, будто в них сокрыта некая истина бытия.
Он колеблется, теряется. В ход идут сигареты, потому что глотков кофе недостаточно. Саша неодобрительно поджимает губы.
– Николай, начальник Службы, хочет поговорить с тобой насчёт нападения. Хочешь, я позвоню твоему отцу…
– Нет! – Кристина вскидывает голову и впивается в него взглядом. – Ни к чему его беспокоить. Назови адрес, и я приеду.
– Я сам тебя заберу. Это не обсуждается. – Кирилл выкидывает пустой стаканчик в мусорку, тот глухо стукается о стенки. – Не хватало, чтобы ты одна выбиралась в город. Дорога через лес…
Он осекается. Кристина поднимает брови в ожидании продолжения.
Им наверняка ещё расскажут. Про смерть, которая забрала юных и чудесных ребят. Про безопасность. Введут какие-нибудь глупые правила, которые ни черта не помогут. Но у него сейчас нет сил говорить о смерти.
– Так будет лучше, – сухо заканчивает он.
– Может, ещё наручники на меня наденешь? И сразу в подвалы? Мне не нужно сопровождение…
– Кирилл Романович, – спокойно замечает Саша, покачивая ногой и выразительно глядя на Кирилла, – всего лишь хотел сказать, что пока мы не выясним причины нападения теней, безопаснее будет с ним. Через пару дней всё утихнет, и можно снова наслаждаться свободой и лесным воздухом.
Её взгляд – как зелень мха. Её голос звенит музыкой ветра. Кирилл отворачивается, чтобы избавиться от наваждения. Кристина вдруг поднимается и подходит ближе. Он чувствует её силу спиной. Хочет повернуться, но она касается пальцами правой лопатки и тут же отдёргивает руку.
– У тебя кровь, – вдруг произносит она.
Саша подрывается вслед за ней.
– Кирилл, ты лекарю показывался?
– Не до того было.
Вот почему так болит голова и перед глазами цветные пятна.
– Немедленно к лекарям! Совсем с ума сошёл? Не хватало, чтобы ты тут кровью истёк.
– Царапины. – Кирилл морщится. Ему не нравится, когда начинают переживать по пустякам. И не такое бывало.
– Я бы их так не назвала, – скептически добавляет Кристина. – Кажется, теперь моя очередь кормить тебя шоколадом.
Он оборачивается, удивлённый, и ловит её улыбку. Саша тянет за рукав и торопит.
– Я позвоню, – бросает Кирилл, хотя голова соображает всё хуже.
– Я буду ждать.
Когда Кирилл уходит, то замечает, как к Кристине подрывается компания студентов, как они окружают её, обнимают и задают вопросы. И бросают ему вслед странные взгляды.
На парковке их уже ждёт Николай, рядом с ним – фургончик лекарей, которые только подъехали, чтобы оказать помощь. Один из них кивает Кириллу, и Саша торопится рассказать про порезы, которые действительно ощущаются не более чем царапины, но его всё равно заставляют снять мундир и протягивают свежую рубашку. От лекарств эти самые царапины жгутся и шипят, как раскалённые угли, брошенные в воду.
Николай обсуждает с Сашей печати. И когда Кирилл уже поднимается, чтобы направиться к машине, на парковку с рыком въезжает мотоцикл болотного цвета. Кирилл вполуха слушает про мази и советы, что делать с ранами – а то он не знает! – и, сдавшись, берёт бутылку воды. Наклонившись, льёт прямо на шею и на волосы, смывая пыль и грязь битв. И смотрит, как пилот останавливает мотоцикл в уголке и слезает. Прочь шлем и балаклаву, расстёгнута кожаная куртка, и под этим всем пряталась стройная незнакомка в высоких ботинках и обтягивающей футболке с логотипом группы AC/DC. Волосы, выкрашенные в фиолетовый, на левом виске заплетены в тугие мелкие косы, на шее болтается связка цепочек и подвесок из аметиста.