В четыре часа ночи Кристина устало смотрит на пламя свечи, отдалённо напоминающее огонь Кирилла. За всеми его бурями и дымом костров скрывается тепло камина, к которому хочется протянуть руки.
В детстве она мучила родителей вопросами, как ощущается сила огня и земли, но те только разводили руками: откуда им, милинам, было знать? А отец вообще считал, что нечего дочери, рождённой с силой воды и воздуха, думать о такой ерунде. Но Кристина продолжала настойчиво интересоваться. И одним вечером Лиза притащила к ней в комнату мешок чайных свечей. Долго расставляла, а потом зажигала одну за другой. Когда десятки разномастных огоньков затанцевали, Лиза взяла ладонь сестры и протянула к ним. Заворожённая, Кристина водила пальцами и ладонями над свечами, а потом ещё и покапала воском на кожу, и капельки отозвались чем-то странным, но приятным.
В четыре часа ночи Кристина думает о том, что то же чувствуется, когда её сила касается магии Кирилла.
В маленьком сарае холодно и сумрачно, свет падает только через два небольших окна на противоположной от входа стене. Изо рта вырывается пар, Кристина снимает с крючка толстую тёплую куртку и кутается в неё. Такие сарайчики раскиданы в глубине территории Академии, закреплённые за студентами, которые ведут свои проекты. Кристина долго убеждала деканат, что её идея стоит воплощения, и заполнила кипу бумаг. Зато теперь с гордостью рассказывает о собственном исследовании в области экологии.
Это её убежище. Здесь пахнет утренней прохладой, осенним урожаем и сушёной вербеной. Мягкий свет от круглой лампы под потолком окутывает небольшое помещение и подсвечивает макет деревни на столе в центре. Кристина подключает телефон к старой колонке и ставит чайник. Пока он шумит и пыхтит под Florence and The Machine, она подходит к макету и с помощью магии запускает жизнь в деревушке. Подпевает, наблюдая за движением среди миниатюрных гор.
Оживают миниатюрные человечки, вереница рабочих тянется на завод. Тот, как печка паровоза, пыхтит и выбрасывает сажу и грязь. Над макетом взмывают показатели; Кристина записывает их на меловую доску, а потом меняет потоки, настраивая гармоничное смещение. Свежий опускается в деревню, а наполненный сажей уходит в сторону, оседая в особой зоне.
От порога раздаётся голос Ады:
– Доброе утро. Ты пропустила завтрак.
Она кидает крафтовый пакет с мюсли. Кристина ловит неудачно, тот выскальзывает из рук и падает с глухим стуком на деревянный пол. Подобрав упаковку, Кристина благодарит Аду. Вскрывает пакетик и высыпает мюсли в миску, те шелестят о края. Чайник как раз вскипел, и Кристина в двух прозрачных кружках заваривает травы для бодрости – эти сборы готовила ещё мама, а у неё самой повторить не получается. Вкус не тот. Ада накидывает рабочую куртку поверх фланелевой рубашки и мрачно объясняет:
– Занятия снова отменили. В связи с… ну, сама знаешь.
О смертях написали в утреннем выпуске «Летучих ведомостей», на первой же полосе, где разместили несколько кадров мёртвых студентов. Кристина тоже не хочет говорить об этом, Ада хмурится.
– Отец предложил забрать меня из Академии, – вдруг произносит она.
– Теперь здесь больше стражей.
– Да разве они что-то могут сделать?! Разве они спасли Хлою и других? Или тебя?!
– Я как раз жива.
Кристина не понимает злость Ады, которая, так и не сделав ни глотка, отставляет кружку и складывает руки на груди. Рядом с ней ощущается запах земли, сейчас сыроватый и грибной. Ада придирчиво изучает надписи на баночках, расставленных на полочках: камешки, кристаллы, мелкие гвоздики, сухоцветы.
Ада выросла в спокойствии и достатке. Она никогда не сталкивалась со смертью, у её родителей успешный бизнес. Даже про теней, о которых знали почти все знакомые Кристины, слышала только краем уха. Как она сама говорила, родители её слишком берегли. Академия стала прорывом в новую удивительную жизнь, в которой нашлось место и боли.
– Ага, это сейчас, – отвечает Ада. – А дальше что? И как тебе помогут лекции о мире теней, если ты даже защитить себя не смогла? Никто теперь не в безопасности!
– Вообще-то я как раз смогла. Занятия помогли.
Кристина не привыкла гордиться, но и Кирилл, и та милая женщина – Соня? – сказали, что она молодец и справилась, а это мало кто может. Значит, не зря ввели этот курс, не зря она много тренировалась, пока никто не видел. Но Ада только морщится.
– Может, один раз повезло. А в следующий раз?
– Стражи защищают. Между прочим, вчера никто из студентов не погиб, только Влад и Хлоя, которых похитили до этого. Я, конечно, люблю полагаться только на себя, но я доверяю и Службе.
– А я бы не стала. Отец говорит, их начальник тот ещё гад: подсидел своего босса, о котором давно уже ни слуху ни духу. Может, вообще убил его. Ваня рассказал, как у них в школе стражи убили мать его одноклассника. Конечно, им ничего не было! Чувствуют свою безнаказанность, потому что мы без них не можем. – Ада округляет в ужасе глаза, а Кристина качает головой. Мало ли что говорят. И кстати…
– Выпей чай, пожалуйста. Кстати, может, я узнаю что-то сегодня в Службе.
– Ты едешь в Службу?! Зачем?
Ада хватает кружку с чаем и делает глоток. Пар поднимается вверх, и на мгновение в нём теряются губы и кончик носа. Прежде чем ответить, Кристина проверяет, что в деревне всё идёт своим чередом:
– Это насчёт нападения.
– А когда поедешь? – Ада легко отвлекается. Вот и теперь она уже листает страницы дневника, который ведёт по их проекту. Чай стынет, вьётся ароматным паром.
– Не знаю, он пока не звонил.
– Кто?
– Кирилл.
Ада приподнимает брови и смотрит удивлённо, но ничего не говорит. Только качает головой и напоминает про мюсли. Кристина поневоле проверяет телефон, который тут же высвечивает входящий вызов. В этот же момент над деревней начинается странная буря. Показатели взвиваются красным – нарушены пороговые значения.
– Ах ты, чёрт!
– И тебе доброе утро, – голос привычно хрипловат.
– Прости… я не тебе. – Кристина моментально теряет всякую уверенность и только смотрит, как деревня покрывается чёрными хлопьями. Ада отставляет кружку и переключается на макет.
– Я рад, что ты не воспринимаешь меня как чёрта. – Щелчок пальцами едва различим, но Кристина так прижимает телефон к уху, что слышит каждый шорох. Ей неудобно и стыдно за свой ответ, и она теряется. – Ты свободна? Я готов отвезти тебя в Службу.
– Да, конечно. Только переоденусь. Где встретимся?
– На стоянке через час.
– Я могу и быстрее собраться!
– А мне надо закончить дела, поэтому всё-таки через час. Буду ждать у машины.
– Да, спасибо…
Телефон отключается, и Кристина с досадой переваривает этот разговор в безумной надежде, что могла бы сказать что-то иначе. Не так… растерянно и глупо.
– Значит, Кирилл? Даже не «Романович»? Это можно считать свиданием?
– Ада! Нет, конечно. Деловая встреча.
– Но всё-таки надень то клетчатое платье. Оно тебе очень идёт.
Ада выдыхает с облегчением. Разговоры о свиданиях ей ближе, чем о смерти или тенях. Кристина снимает куртку и вешает на крючок. Ей хочется сказать что-то ободряющее, унять боль Ады, но та уже увлеклась макетом и настройками.
Кирилл ждёт около машины, опираясь на капот, нога за ногу. Мелкая морось оседает на кожаной куртке поверх форменной рубашки, мешаясь то ли с туманной дымкой, то ли с его текучей тенью. Кристина на мгновение замедляет шаг, крепче сжимая ремень сумки, и решительно идёт вперёд.
– Ещё раз доброе утро, – его голос спокоен. Несмотря на непогоду, взгляд скрыт за стёклами солнечных очков. Полупрозрачный дым вьётся вокруг, расточая запах можжевельника. – Готова?
Он выше на целую голову, и Кристина ощущает себя чем-то совсем маленьким. И тут же напоминает себе: она тоже маг. Помогает не очень.
– А надо быть к чему-то готовой? – Она надеется, что голос звучит увереннее, чем она сама себя ощущает.
– Поехали, летняя девочка.
– Что? Почему летняя девочка?
Это сбивает с толку. Кирилл кидает это мимолётно, и она не успевает понять, что стоит за его словами. Кристина хмурится, даже опускает взгляд на юбку в синюю с красным клетку, которая отлично сочетается со строгим свитером. В руках она держит пальто и меньше всего сама себе напоминает лето.
– Тебе идёт.
Просто и непререкаемо, будто другие пояснения и не нужны. Кристина забирается на переднее сиденье, вдыхая аромат чего-то пряного и терпко-древесного. Машина отца всегда пахнет бензином и освежителем воздуха, что вызывает тошноту и головную боль.
В этом же запахе Кирилла хочется задержаться, укутаться в него, как в плед.
Кристина дёргает ремень безопасности, но тот не поддаётся.
– Дай-ка я.
Кирилл наклоняется к ней, тянется к заевшему ремню. Кристине кажется, будто она стала одним оголённым нервом. Никакой магии, кроме его сводящей с ума близости. Сейчас она готова отдать всю себя ради смелости прикоснуться к нему, застыть поцелуями на коже.
Летняя девочка, которая мечтает прикоснуться к терпкому огню. Возможно, моря внутри неё хватит, чтобы потушить его неуёмные костры.
Её дыхание касается его кожи, до дрожи хочется провести рукой по его волосам, спуститься на шею. Она вдыхает запах табака. Внутри не мысли – ком эмоций, и сила без всяких заклинаний будто становится ощутимой, смешивается с его магией. Весенний дождь с искрами костров.
Кирилл выдёргивает наконец ремень и протягивает его поверх груди Кристины. Его пальцы проскальзывают по телу, и прикосновения ощущаются даже сквозь одежду.
Щелчок.
Его рука замирает около её бедра, как в стоп-кадре. Словно он не знает, куда девать ладони. Словно, дай Кристина ему хоть единый намёк – и его пальцы вернутся к ней мимолетными касаниями. Кристина смотрит прямо перед собой, вжимаясь в сиденье и едва дыша.
– Что-то не так? – Кирилл спрашивает тихо. Она не может сказать наверняка, но ей кажется, что за очками он не сводит с неё взгляда.