Может, однажды сойдясь в не-одиночестве, разделив не только наставника, но и многие битвы, Кирилл больше не хотел оставаться один – мало того что с вечно бушующим огнём, так ещё и с тенью, которая жаждала разрушить этот мир.
И всё же… Кирилл не хотел бы, чтобы это последнее звено навредило Николаю. Надо убедиться, что тень не может дотянуться до него. Ещё один вопрос для изучения, и от количества задач голова шла кругом. Нужен перерыв. К тому же он хотел показать Кристине хотя бы азы владения огнём.
Захлопнув папку, Кирилл поднимается и проходит в маленькую комнатку-студию рядом с кухней. Здесь сладковато пахнет красками, через просторное окно падает пусть тусклый, но свет, почти у входа – мольберт с незаконченным портретом незнакомки, в углу громоздится стеллаж, заставленный банками с карандашами и кистями, гипсовыми фигурами рук, ног, есть даже голова, будто высеченная из камня, и кажется, что взгляд удивлённый.
Кирилл замирает на пороге, наблюдая, как Саша с Кристиной склонились над рабочим столом. Судя по движениям, Саша делает наброски, пока рассказывает:
– Вот примерно так я бы изобразил теней.
– Это кто? – Кристина указывает пальцем на лист бумаги. Лампа подсвечивает её волосы: будто рыжая река струится по плечам.
– Крадущий души. Мерзкая тварь глубоких теней, мало кто из стражей с ней сталкивался, но записи есть. А в Школе мы изучаем все виды. Как я знаю, эта штука может вытянуть душу в мир теней.
– Ого! Как?
– Лучше спроси у Кирилла. Кажется, они с Николаем натыкались на неё. Я знаю лишь пару случаев. Например, один страж попал во временной провал. В мире теней прошло два дня, а здесь – несколько недель. И душа или тело не справились с откатом.
– Тебе стоит стать иллюстратором учебников, лучших изображений теней я ещё не встречала.
Кирилл ощущает лёгкий укол раздражения: ведь это он привык рассказывать про мир теней, и пусть Саша отличный печатник, но не может находиться в нём долго, тем более заходить глубоко, поэтому остаётся в некоторых вопросах лишь теоретиком.
Кирилл коротко роняет:
– Удивительно, как можно точно знать вид теней глубины, ни разу там не побывав.
Саша выпрямляется и оборачивается, медлит, а потом поворачивается к Кристине:
– Оставь нас, пожалуйста.
Кристина не спорит и спокойно выходит из комнаты, прихватив блокнот с зарисовками и пару карандашей. Кирилл провожает её взглядом, а потом разворачивается к Саше, который недовольно хмурится. Может, не понимает, почему Кирилл вмешался в разговор, или просто устал: под глазами залегли тени.
– Может быть, я не страж, – голос звучит глухо, – но знаю достаточно о тенях. Школа, знаешь ли, для всех одна.
– Школа одна, наставники разные.
– А не ты ли много лет твердил, как терпеть не можешь Шорохова?
– Да, но при этом я многому у него научился.
– Кирилл.
Саша прерывается и тяжело садится на ближайший стул. Перебирает кисти, разложенные на столе, будто занимая руки и подбирая слова. Лампа высвечивает обожжённую кисть, так и не зажившую до конца за много лет. Этими пальцами, побывавшими в огне, Саша теперь запирает теней. Этими пальцами чертит сложные узоры печати. И ими же рисует картины. Ему удаётся не подпускать кошмары, держаться от них вдалеке, видеть красоту в спокойных монохромных лесах. А Кирилл живёт с ними.
– Не ты один надрываешься на службе. – Саша не смотрит. Пальцы берут кисть, сжимают. – Думаешь, в отделе печатников всё спокойно? Николай, между прочим, три дня назад нас отдельно собирал и спрашивал, что по прорывам в городе. Да, ты не мог знать, у тебя Академия и походы в тени. Но пойми ты, не одни стражи что-то делают. Или тебе не нравится, что я провожу время с твоей женщиной?
– Ерунда какая.
Саша качает головой:
– Я бы так не сказал. Видно же, что тебе это важно. Но Кристине…
– Ты говорил что-то о стражах и печатниках, Кристина тут ни при чём.
– Вот именно. Тебе бы отдохнуть хоть немного, и я не только про ужин. Поспать нормально, заняться чем-то, кроме работы.
– В городе творят что-то с магией крови, Николай арестован, а ты предлагаешь отдохнуть?
Кирилл не знает, что бесит его больше: Сашино спокойствие или что тот прав. Или вообще-то, надо признаться себе, – собственное бессилие. Да и разговор с тем магом в башне не добавляет хорошего настроения.
Саша открывает палитру акварелей, смачивает кисть и что-то рисует. Творит миры из красок и воды, воздушные и тонкие, чуть капнешь – и исчезнут.
– Один вечер. Отложи ты эту папку, поговори с Кристиной. Сходите прогуляться по бульвару или Арбату. И поспи сегодня у нас. Сюзанна немного поколдует, чтобы ты восстановился.
– Я в порядке. Ладно, ты прав. Найду Кристину.
Он оставляет Сашу наедине с красками и с воздушными рисунками, а сам возвращается на кухню, чтобы сделать кофе. Жужжит кофемашина на режиме американо. Огонёк сигареты тлеет, и вокруг густой тёмный дым, высвеченный мутными жёлтыми отсветами от фонарей с улицы.
Николай едва не засыпает над документами, и даже кофе уже не помогает. Он почти рад, когда в дверь стучат, и на пороге появляется присланный Амандой лекарь. Тёмно-синий халат, такой привычный для всех медиков мира стихий, хмурый взгляд вечно уставшего спасателя жизней. Лекарь бормочет приветствие и просит пройти в комнату для обследования. Николай идёт за ним: по серым пустым коридорам, в которых пахнет странно и кисло, мимо запертых кабинетов со строгими табличками.
Лекарь спускается по лестнице на два этажа, и Николай устало думает, что предпочёл бы поспать, а не блуждать по лабиринтам Бюро. Они оба будто погружены в безвременье: телефон остался в кабинете, часов нигде нет.
Лекарь вставляет тяжёлый ключ в замок двери и распахивает, пропуская Николая вперёд.
Шаг – и боль простреливает колени и спину: Николай падает на жёсткий деревянный пол и не успевает сгруппироваться. Голова кружится, перед глазами вспыхивают цветные круги. Вскочив, Николай быстро осматривается. Пустая комната, похожая на заброшенную кладовку, монохромные цвета – преддверье мира теней.
На полу распластан лекарь – двойник того, кто провожал Николая. Он не шевелится: то ли мёртв, то ли без сознания. Вокруг него выложен ритуальный круг из сухих веток, измазанных чем-то тёмным. Везде – на стенах, на полу – неизвестные ему символы.
Николай слышит слова – шершавые, наполненные чем-то дурным, от них пробирает озноб – и видит, как перед ним возникает фигура, будто сгусток теней. Прежде чем Николай успевает ответить хоть каким-то заклинанием, фигура достаёт – или материализует? – нож и вонзает в сердце лекаря в ритуальном круге.
– Легче, чем я ожидал, – доносится глухой голос.
– Что тебе надо? – Николай выставляет щит – на большее нет сил.
Фигура мага перетекает, с неё скатывается тьма, обнажая лицо, и Николай в изумлении смотрит на своего двойника.
– Интересно, как быстро ты умрешь? – улыбается «подменыш». – Жаль, я не увижу. Хорошей ночи, Николай Андреевич.
Маг выходит в раскрытую печать. Синий всполох – и единственный выход гаснет. В ритуальном круге скребётся вновь созданная тень – след души лекаря.
Убитый ритуалом в мире теней превращается в одну из них, которая жаждет крови и мщения любой живой душе.
И здесь только одна такая душа – сам Николай.
Сюзанна аккуратно застилает диван в гостевой спальне: маленькая комната, где места хватает только для этого самого дивана и журнального столика с креслом у узкого окна.
– Надеюсь, я не доставила хлопот. – Кристина хочет помочь, но Сюзанна отмахивается, поэтому можно осмотреться.
На маленькой полочке над кроватью рядком стоят прозрачные вазы с ракушками и песком, кажется, что морским; на журнальном столике – поднос с шишками, хвоей, мелкими веточками, а с карниза свисают два ловца сна с яркими перьями. Здесь уголок природы, наполненный мелочами для удовольствия кинестетика.
Сюзанна заканчивает с одеялом и улыбается, шифон вьётся в её ногах, будто от ветра:
– Я всегда рада гостям. Поэтому и не хочу переезжать из большой квартиры, сколько бы Саша ни ворчал о счетах. И моя студия тут недалеко, и ему удобно до Службы. Или любого прорыва.
Кристина опускается на краешек кресла, задумавшись о том, почему ей так безмятежно среди всей этой компании. Чаще всего знакомства с новыми людьми давались тяжело и неумело, словно она каждый раз оказывалась лишней. Даже во всей Академии Кристина по большей части близко общалась только с Адой и Иваном. И иногда присоединялась к друзьям Лизы и их посиделкам, но не могла сказать, что сошлась с ними.
Здесь же она чувствует себя на своём месте. И даже новые ощущения огня внутри не такие обжигающие, как это было поначалу.
– Не верь никому, – вдруг каким-то другим голосом произносит Сюзанна. Кристина выныривает из мыслей, вздрогнув от холодка по коже. В воздухе рассыпаны искрящиеся брызги, медленно плывущие вокруг, как тонкая завеса.
– Прости, что?
Сюзанна молчит, уставившись в одну точку. Кристине страшно, она вскакивает, собираясь позвать на помощь, как вдруг громкий хлопок из соседней комнаты разбивает странную магию. Брызги исчезают. Кристина озадачена и сбита с толку. И она теряется ещё больше, когда Сюзанна, будто очнувшись, удивлённо переспрашивает:
– Ой, я что-то сказала?
– Да, «не верь никому».
– Ох, надо же! Я не знаю, о чём это, правда. – Сюзанна словно извиняется за слова. – Я слушаю ветер, он шепчет о тайнах. О том, что однажды случится. Или о прошедшем. Извини… можно я оставлю тебя?
Она выскальзывает из комнаты, оставив Кристину наедине с недоумением и вопросами без ответов. И только сейчас она понимает, как же устала. Долгий день в Академии, потом вспыхнувший болезненный огонь, дорога сначала до Службы, потом сюда. Так что Кристина с наслаждением снимает трикотажное платье, чтобы переодеться в заботливо приготовленные футболку со знаком peace и шорты. Затягивает их как можно туже – она меньше Сюзанны, да и… так получается подчеркнуть талию. А майку подвязывает под грудью – в конце концов, их ласки в машине слишком горячи, хочется продолжения.