– Я привык узнавать информацию о тех, с кем мне придётся работать.
– Не обращай внимания на его занудство, – хмыкает Кирилл. – Главное – не забывай составлять отчёты. А вот в мир теней лучше не соваться.
– Знаю, – легко соглашается Саша. – Для вас там время тянется медленнее. Так вот – для меня здесь тоже. Ведь стражи просто могут не вернуться. Сколько часов отмерено на надежду?
Печатники не просто так в отряде, в их заклинаниях – обратные врата, на которые у стражей иногда нет сил. Возможно, сестра погибла не столько из-за теней, а потому что не смогла выбраться или найти выход. Она была подростком, который вряд ли знал, как выжить в лесу.
– Нам нужен маяк, чтобы знать, куда возвращаться, – твёрдо говорит Николай. – Не все те герои, кто кидается в бой. Ждать возвращения порой тяжелее.
Саша узнал, что его магия несовместима с миром теней, когда началась практика в Школе стражей – тогда-то и получил ожоги, следы которых до сих пор вились по левой стороне тела и слегка сковывали движение.
Никто даже подумать не мог, что заклинания стражей в тенях обернутся пламенем, которое даже опытные наставники не сразу погасят. Саша всегда легко справлялся с обеими стихиями, ему нравились искорки между пальцев и запах земли, как и крохотные ростки, что проклёвывались прямо из ладони. Его с детства завораживала сила, подвластная магам, он задавал тысячи вопросов «почему» и «как» и однажды услышал про мир теней. Отец рассказывал о повреждениях, которые получил страж, и как тяжело лечить такие раны: следы магии теней никак не получалось вытравить из-под кожи, они оставались в самой крови, будто кто-то добавил чёрную тушь.
Он мог бы стать ещё одним лекарем семьи Лейфов – как старшие братья. Но захотел бороться не с последствиями, а с причиной. Родители не возражали, и первые месяцы в Школе стражей окрыляли: о, он станет стражем! Наденет красивую чёрную форму, прикрепит медный значок к груди, получит собственный кинжал!
Саша грезил этим как мало кто из его ровесников.
А потом услышал вердикт наставников и лекарей: ему нельзя в мир теней.
Но природное упрямство подсказало другой путь. Можно помогать стражам, освоить печати, открывать проходы в межмирье и запирать теней.
Этим Саша и занялся. На Службу он поступил спустя пять лет обучения вместо привычных трёх, и долгое время убеждал, что его можно пускать в оперативные отряды, но вместо этого получал просьбы рассчитать узор печати или провести анализ тех, что открыты, составить отчёты для руководства. Нудная работа. И на какое-то время Саша превратился в печатника-затворника, от которого шарахались то ли из-за неприятного вида ожогов, то ли из-за его вечно задумчивого взгляда, которым он смотрел на мир, пусть над рабочим местом висели птицы-акварельки со скетчами всего подряд.
А потом появились тройки: два стража и печатник. И Саша подал заявку, не думая, что попадёт к Николаю и Кириллу, которые вечно рвались в пекло, выбирали самые сложные прорывы, и печати им тоже требовались замысловатые. Знания и навыки Саши пришлись как нельзя кстати, и Николай вписал его в их тройку на постоянной основе.
И в последнее время не одни стражи рисковали своей шкурой и не одни они толком не высыпались: печатников не хватало, ребята работали на износ, иногда беря по две или три смены.
Но когда Саша получил оповещение о прорыве совсем рядом с домом, то ничего не сказал Кириллу. Тому тоже требовался отдых, да и Кристина зашла в гостиную, чего мешать? И пусть Саша не полноценный страж в чёрной форме, а всего лишь печатник, он мог хотя бы съездить на разведку.
Саша доходит пешком, тут идти десять минут по всем переулкам. Из стражей – никого, зелёная печать пульсирует в воздухе, напоминая надрез на ткани, что соединяет два мира. В сероватом свете коридора между мирами Саша видит прямую спину Николая. Значит, он не в Бюро? Он не поворачивается, когда Саша уточняет:
– Не ожидал тебя увидеть. Теней вроде нет. Мне закрыть проход?
– Саша, мне нужна помощь.
– Кирилл у меня дома, если надо…
– Нет, мне нужен печатник. Тут что-то не так, не поможешь? Мне не нравится этот разрыв.
– Зайти в мир теней? – Саша немного удивлён такой просьбе: Николай отлично знает, как это опасно.
– Пожалуйста. Мне нужна твоя помощь, ты же отлично разбираешься в печатях. Мне кажется… если что-то пойдёт не так, то сейчас здесь будет толпа теней.
Саша колеблется, но голос Николая уверенный и твёрдый, да и как отказать в помощи? В конце концов, ему не надо применять магию, просто посмотреть печати. И рядом же Николай, что может пойти не так?
Саша проходит в коридор и за границу печати. И он не успевает ничего понять, как вокруг прямо из земли вырастают тени. Огромное множество, злые, впивающиеся в кожу. А заклинания… от них только сложнее, всё мельтешит в росчерках искр и пламени.
Он не может справиться с ними, ведь он не страж. Николай же просто смотрит, стоя в сторонке, а потом отдаёт приказ теням:
– За мной.
Сашу тащат волоком, не давая ни на секунду сосредоточиться, пока не доходят до какого-то домика в пустоши. И вниз – в подвал.
– Интересно. Раз так, я смогу узнать, сколько ты продержишься в мире теней. Тоже полезный эксперимент, раз Кирилл не пришёл.
Ослабленный и выжатый миром теней, Саша даже не сопротивляется, только понимает: он заперт. Во мраке, в мире теней, и любая магия может обернуться против него.
Тяжёлое осеннее утро наполнено монотонным дождём и вязкой болью.
На месте прикосновения теней струпья, обжигающие холодом. Николаю кажется, он разделён на части, которые связаны тонкими нитями едва пульсирующей магии. Его мелко трясёт от озноба, руки ноют от вспухших кровавых порезов, в которые примешалась пыль мира теней. От каждого неловкого движения внутри ворочаются раскалённые жгуты.
Организм отравлен тенями, пробравшимися под кожу. От головокружения всё время мутит, и приходится сплёвывать горькую слюну в заботливо подставленную миску рядом с диваном.
Николая воротит от самого себя, впрочем, такое состояние для стража вполне привычно, отравление тенями – почти профессиональная болезнь.
Сквозь пятна перед глазами он различает пёструю гостиную Сюзанны и фигуру Кирилла, который взбалтывает ложкой муть зелёного отвара в прозрачном стакане.
В уголках глаз чёрные мечущиеся точки, которые мешают сосредоточиться на вспыхивающих обрывках мыслей. Рубашка полностью непригодна, и теперь остаётся только кутаться в огромное одеяло. Николай ненавидит слабость и бездействие, но вынужденно мирится с ними.
– Ты идиот.
– Не ворчи. – Николай пытается удобнее устроиться на холодных от пота простынях и глубже кутается в гнездо одеяла. – У меня был план.
– Да? В какой момент что-то пошло не так – до или после того, как ты использовал якорь?
– Меня хотело арестовать Управление, но я договорился с Амандой, чтобы она успела первой. Так я сам выбрал, к кому идти в гости.
– И что произошло?
Кирилл подаёт ему тёплый стакан с клубящимся над ним матовым дымом и садится рядом перед маленьким низким столиком, на котором разложены травы, окроплённые маслом от теней. Они помогают отгонять страхи и боль.
Николай пьёт медленно, маленькими горькими глотками, пока сухо рассказывает про двойника, подставного лекаря и подстроенную ловушку. Кажется, какую позу ни прими – всё неудобно.
– Значит, кто-то действует изнутри. – Кирилл трёт глаза. – И это кто угодно – в Академии, в Бюро, даже в Службе.
От этой мысли неприятно колет сердце. Стражи всегда стояли за спиной друг друга, и подточить их доверие друг к другу – это ослабить их, чтобы потом нанести удар.
– Только я уже не в той ловушке. Надо выяснить, что произошло за ночь.
– Как минимум мы потеряли Сашу, – голос Кирилла звучит непривычно тихо. – Перед тем, как меня вытянуло к тебе, он один помчался на прорыв. С тех пор от него никаких известий. На месте печати никаких следов, по крайней мере, заклинания ничего не дали. Я поднял Службу на поиски.
Он дёргается, одним движением поднимаясь с ярких кругов ковра. И вместо того, чтобы закурить, как ожидает Николай, подходит к приоткрытому окну, за которым слышится холодный дождь и шорох шин ранних машин.
На дне стакана горький осадок трав, но в последнем глотке самое важное орудие против боли, чьи тиски постепенно разжимаются. Николай даже верит, что сможет переползти на кухню от слишком пёстрых покрывал и подушек вокруг.
– Сюзанна что-нибудь видит?
Конечно, полагаться на дар провидения – так себе затея, Николай привык работать с чем-то более конкретным, но сейчас даже туманные образы лучше, чем глухая неизвестность.
– Нет. Только знает, что Саша жив.
– Зря я позвал тебя через якорь.
– Не в том дело. – Кирилл всё-таки закуривает, дотягиваясь сквозь горшки с растениями до окна. Ручка натужно скрипит, когда он шире открывает створку. – Саша, скорее всего, не стал бы меня тревожить. Он считал, что мне нужно отдохнуть, а нам с Кристиной разобраться с её огнём.
С Сашей они познакомились около пяти лет назад. Тогда Николай предложил Шорохову для пущей безопасности создать тройки – два стража и один печатник. Одиночные рейды, по статистике, слишком часто оборачивались смертью, а тени оставались на воле, бушующие и молниеносные, пока их не отлавливали стражи.
Шорохов буркнул что-то вроде «инициатива наказуема» и не стал мешать. Николай потратил много времени, убеждая их отдел опробовать командные выезды. Более того, никто из печатников не рвался в тройки, слишком привыкли работать сами по себе или по вызову. Тогда-то Николаю и попалась заявка от печатника, чьё имя ему ничего не сказало. Оказалось, тот отлично разбирается в узорах печатей, умеет закрывать их и открывать аккуратные проходы для стражей, только ему нельзя в сам мир теней.
Последний глоток отвара до мути горький и противный, но тиски боли всё-таки разжимаются, остаются только ледяные струпья бледно-голубыми пятнами на коже. Николай откидывается на высокие диванные подушки, рассматривая на потолке нарисованные следы подошв ботинок, рядом с которыми расцветают красочные цветы: кажется, работа Сюзанны. А на стене рядом с диваном темнеет магический лес со светящимися силуэтами оленей и медведей.