– Что в ваших отчётах говорится о количестве погибших, а?
Тень стискивает рёбра Якова, заставляя судорожно вдыхать. Хлопают дверцы машины, и воздушная и водная магия милинов пытается прорваться сквозь полог клубящегося мрака вокруг Кирилла. Но тот просто ведёт плечами – и витки тени слизывают её.
– Что вы знаете о войне? Мы с ней живём каждый день.
Яков дёргается, прижатый густой мглой к стене и чуть приподнятый над землёй. Тень шепчет Кириллу – он всё делает правильно. Она утягивает его в свой мрак, где нет правил и пощады, только застилающее сознание отчаяние.
По венам пробегает огонь – тёмный, совсем другой. Кирилл вытягивает руку, с кончиков пальцев срываются тяжёлые сгустки пламени.
Перед глазами имена стражей, которые погибли за всё его время в Службе.
Горящий дом родителей и мечущиеся тени вокруг изломанных тел.
Николай, трясущийся в лихорадке.
Мёртвые глаза Хлои Монтейн.
Кирилл повелевает тени заползти под кожу Якова, пробежаться чернотой по венам.
Если они хотят войну, то он станет самим адом для них.
Яков бьётся в железной и мёртвой хватке тени, его лицо корчится в муках боли. Кирилл лишь усмехается – с этой болью он живёт уже два года.
Кирилл подходит к Якову, вынимая из ножен кинжал. Острый кончик утыкается в вену на шее. Кирилл соскальзывает им ниже и резко вспарывает рубашку на груди.
– Порой освобождение – это смерть. Вы не согласны?
– Ты… чёртов… ублюдок… – Яков хрипит, его руки дёргаются, но тень прижимает их к стене.
Кирилл усмехается.
– Вы не такими считаете всех стражей?
Кирилл медленными движениями режет кожу на груди Якова – в тех же местах, куда в того входила тень.
Крик боли вспарывает ночь. Тёмная кровь течёт по груди, впитывается в светлую ткань рубашки.
– Считайте это предупреждением – не лезьте к Службе!
Яков резко падает вниз. Призванная Кириллом тень отпустила его.
Она втекает обратно медленно и неохотно, и мгла вокруг рассеивается.
Кирилл едва удерживается на ногах, но при следующем шаге падает на колено, заходясь в судорожном кашле. Его тошнит, спазмы сжимают внутренности. Вокруг гул голосов, всплески стихий, острые всполохи.
Мир качается и падает тьмой.
Глава 19
Кирилл зашёл к маме в оранжерею: влажный воздух, вьющиеся лианы по квадратикам окон и косой крыше. Несколько мгновений наблюдал, как мать в рабочем комбинезоне и тканевых перчатках окучивает какой-то кустик со всей любовью к земле и новой жизни.
– Почему отец против того, чтобы я стал стражем?
– Он боится за тебя, – без сомнений ответила мама, не прерывая своего занятия. – Думаешь, у него такая же безопасная работа, как моя – цветы?
– У тебя ядовитый плющ в оранжерее.
– А он вчера ездил устранять последствия весенних ритуалов. Половина деревни в руинах, сами камни дымились. Представь, что он думает про мир теней! Там ведь всё хуже, чем на ритуалах. Страшнее.
Кирилл задумчиво покатал по ладоням пламя, чуточку щекотное и ласковое. Пока оно было под его контролем, но в любой момент могло сорваться неудержимой жаркой пляской.
– Но я не знаю, что делать с моим огнём. Никто не знает! Он просто… срывается и сжигает всё вокруг.
– Кому дано многое, с того и спрос большой, – мягко заметила мама. – Возможно, ты нужен в мире теней, как бы больно ни было нам с отцом.
– Я стану стражем, – упрямо заявил Кирилл. – Может, и правда будет хоть какая-то польза.
– Конечно. А теперь убери подальше свои крепкие табачные изделия и помоги мне с этими саженцами.
Кирилл мёрзнет. Даже под двумя пледами в тёмную клетку и в толстом шерстяном свитере из Сашиных запасов. Он ненавидит эти ощущения.
А ещё он чувствует, что не справился. Когда-то он верил, что все его проблемы в сильной магии огня, которую не может сдержать.
С тенью куда хуже. Расшатанные эмоции и усталость слишком уж ослабили контроль над ней и позволили ей играть по своим правилам. А она жаждала крови, боли и тёмной магии.
Кирилл едва помнит, как пришёл в себя уже дома у Сюзанны. С диким ознобом, опустошённый и совершенно ошарашенный, он даже не сразу понял, где находится.
В голове смазанные пятна воспоминаний, ломота во всём теле и начинающаяся лихорадка. Едва передвигая ногами, добрёл до полутёмной кухни с тихими голосами, где сидели Николай с Сюзанной. И теперь он сидит над третьей горячей кружкой, с досадой слушая спокойный рассказ Николая о своих ночных грехах.
– Прости. – Кирилл плотнее кутается в тяжёлое одеяло. – Ни черта не помню. Только слова Якова…
– Чем он так тебя достал?
Теперь его очередь рассказывать. Чувство вины жжёт изнутри: он подставил под удар своих же и во всей красе доказал, как прав Яков в своих предубеждениях против стражей. И хуже всего, что разбираться придётся Николаю.
Всё вкривь и вкось. Кирилл слишком увяз в своей тени.
Николай выглядит измотанным и уставшим, но он рядом, как и всегда. В конце концов, якорем не становится случайный страж.
– Кирилл, – спокойный голос Николая заставляет вынырнуть из тяжёлых мыслей. – Я тебя не виню в том, что ты сделал с Яковом. Просто давай дипломатию ты оставишь мне, ладно? Но это было эффектно!
Странно видеть едва заметную улыбку у того, кого считают непробиваемой скалой. Впрочем, Кирилл видел её куда чаще остальных. После долгих размышлений он уточняет:
– Скорее, чертовски погано.
– Не утрируй. И вообще иди спать. И чтобы в Службе я тебя не видел!
Кирилл не спорит. Только прихватывает с дивана на кухне ещё один плед, мечтая залезть сейчас в самые горячие угли или огромный костёр.
Под тусклым светом ночника над кроватью Кристина читает книгу. Футболка с нарисованным красками драконом ей явно велика, как и короткие шорты. Но она здесь, и Кирилл этому рад – и даже сам до этого момента не представлял, насколько.
– Ты весь дрожишь.
Кристина накидывает ему на плечи ещё одно одеяло, когда он садится рядом с ней. Но теплее становится от осторожного касания Кристины, от того, как она прижимается к нему и льнёт всем телом.
– Бывают такие времена, когда мёрзнут даже маги огня.
– Я бы отдала тебе сейчас весь свой огонь, если бы знала как.
– Уже достаточно того, что ты рядом.
Она отстраняется и заглядывает ему в лицо с какой-то тревогой и заботой. Её пальцы проходят по залатанной брови и вниз к шее, по свитеру и к ледяным ладоням. Замирают.
Медленно и осторожно она вызывает крохотные искры – для него. Они тут же тухнут под неумелым обращением или её текучей прохладной магией воды и воздуха. Склонившись к нему – так близко, что он видит в глубине зрачков ясные блики воды – Кристина шепчет, как тайну для него одного:
– Я хочу быть рядом с тобой.
Она нежно целует его и прижимается вновь, закутывает их обоих с ног до головы в пледы и одеяла. Кирилл всё ещё дрожит. Но ему кажется, что внутри шевельнулся крохотный уголёк уютного костерка в лесу.
Он не замечает, как засыпает.
Под стук трости по деревянному полу Шорохов коротко передавал дела Николаю, застывшему в некотором оцепенении посреди тёмного кабинета.
– Николай, я принял решение назначить тебя исполняющим обязанности начальника Службы стражей.
Кажется, тогда его чуточку качнуло.
Он уже руководил действиями отдела стражей, координируя патрули и оперативников, ему дублировали все служебные записки на имя Шорохова, а директор Школы стражей согласовывал практикантов именно с ним.
– Игорь Евгеньевич, это честь для меня…
– Честь! – Шорохов фыркнул и немного неловко уселся на жёсткий стул, вытягивая повреждённую ногу. – Прекрати нести чушь. Я же вижу, что ты изо всех сил сдерживаешься, чтобы не послать меня в самые глубокие тени.
– Не стал бы этого делать. Я был там.
– Тоже мне достижение! Ну ладно. Принимай Службу – и нечего тут думать.
– Есть куда более опытные стражи…
– Да что ты? И кого ты порекомендуешь вместо себя? Ивана, который погряз в семье и детях? Или Никиту, возомнившего, что из стражей надо сделать культ? Николай, запомни: Служба – это зверь с когтями и огнём, и ей нужен сильный поводырь. А в тебе есть все задатки для этого – я натаскивал вас с Кириллом не просто так.
– Почему не Кирилл?
– Слишком порывист и неуправляем.
– Почему вы отдаёте мне Службу?
– У меня возникли некоторые дела, которым я вынужден уделить больше времени, чем Службе. Но я буду приглядывать.
Шорохов никогда не отступал от принятых решений. Николай с непривычной для себя растерянностью смотрел на то, как его учитель выходит, прихрамывая. Никаких прощаний – только утром все сотрудники с удивлением обнаружат смену руководства.
Дела у него! А у Николая теперь целая сеть стражей по всей России со штаб-квартирой в Москве. И он не имел ни малейшего представления, что ему делать.
Николай сидит за дальним столиком в кафе напротив Службы и чувствует себя совершенно разбитым. Между ним и работой тёмные воды реки и мост выгнутой аркой, горький отвар в чёрной керамической кружке и утренний «Летучий вестник». За окном ещё темно, и в вырезанных глазницах оранжевых тыкв на подоконниках поблёскивает пламя свечей. В кафе только закутанная в шаль женщина и парень в толстовке с накинутым на голову капюшоном.
Тёмные отражения бывают у всего, тем более у человеческих душ. Но для них нужен свет с противоположной стороны. Николай знает – Кирилл никогда не хотел стать таким, как прошлой ночью, из-за засевшей под кожей твари.
Николай рванулся бы вперёд без раздумий, будь он не так выжат после битвы и лихорадки последних двух дней. Но полог тени вокруг Кирилла был таким плотным, что любая магия скатывалась, как струи дождя по плащу.