– О, конечно, спросим! Но она проходит по вашему делу. Просто подпишите бумаги.
– Или вы засадите нас? Кстати, куда?
Дима впервые за весь разговор снимает тёмные очки, вешает их на рубашку и поясняет:
– Зачем же портить сюрприз, Ард? Поверь, приятно не будет. Подумайте. Пока есть время. Хорошего вечера!
– Это же всего лишь какая-то студентка. – Соня подмигивает, направляясь к лестнице под руку с Димой. Легко и невесомо, под длинным подолом даже не видно, касается ли она пола. – Не более того. До встречи, Поулг, Ард.
Как только их фигуры теряются в толпе гостей внизу, Николай вскакивает с дивана и застывает у перил. Вокруг сжатых кулаков мечется огонь, правда, всего несколько мгновений.
– Сука! Какая же сука!
– Ты хоть в единое слово поверил? – Кирилл совершенно солидарен с его определением Сони.
– Нет, конечно! Глупость какая-то. Я уверен, эта парочка играет в свои игры. Возможно, даже без участия Якова. И уж точно без Аманды. Если это третья сила…
Николай вдруг замолкает, проводит пятернёй по волосам, растрепав их, и каким-то упавшим голосом произносит:
– Марк прав, зря я эликсир выпил. Теперь точно глюки начались.
– О чём ты?
– Навязчивый стук трости. Надо воды попить.
– Я схожу за водой. И отвезу тебя домой, только девочек предупрежу, что мы уезжаем.
– Всё нормально. – Николай очерчивает в воздухе рукой широкую дугу со следами красноватых искр. – А потолок похож на звёздное небо.
Слишком плохие признаки. Кирилл догадывается, что Николай выпил эликсиров куда больше, чем было бы разумно принимать в таком состоянии. Вот только теперь ему тоже слышится какой-то прерывающийся стук.
Тук. Пауза. Тук. Пауза. Тук.
По стенам мелькают бесформенные тени, как от костра, одна за другой, быстрые, мелкие. А вместе с ними лёгкие шепотки, невесомые, как касания дыма.
И что-то обволакивающее, густое, терпкое кружит рядом, оседает тяжестью на плечах.
Предчувствие теней. Кирилл медленно вынимает кинжал, озираясь по сторонам. Внизу шумит клуб, тёмные фигуры стражей, такие разные остальные гости, слепящие прожекторы – зелёные, тёмно-синие.
Но всё на удивление спокойно, пока где-то в глубине полумрака второго этажа, где слишком мало света, не раздаётся глубокий хриплый голос:
– Потрясающая картина. Начальник Службы изволит спать в клубе, когда весь город в тенях, а один из самых сильных стражей едва не валится с ног. Какое… распутство.
Николай приподнимается на локтях и быстро переглядывается с Кириллом, тут же убравшим кинжал обратно в ножны на поясе. Осторожно отвечает:
– Всё под контролем. С возвращением в Москву.
– Хм. Странное у вас понятие «под контролем». Кирилл, а что твоя тень?
Опираясь на любимую трость из чёрного дерева, правда, на этот раз с головой собаки, Шорохов медленно выходит к ним. Кирилл не видел его где-то полгода. После передачи Службы Николаю он исчез по каким-то таинственным и загадочным делам, появляясь время от времени на краткие моменты, проходясь по отделам и вновь пропадая.
И сейчас он выглядит точно так, как и в их последнюю встречу. Тонкие мелкие шрамы на лице, как сеточка, крепкое тело, закалённое во многих боях, строгий костюм. Вот только тёмно-бордовая рубашка неприятно напоминает цветом кровь, особенно под светом то и дело мелькающего прожектора.
И, конечно, рядом чёрный пёс, о чьём имени гадает вся Служба. Молчаливый и безропотно послушный всем командам, сейчас он с торчащими вверх ушами улёгся на ковёр.
Шорохов по-хозяйски усаживается в единственное свободное кресло, вытянув повреждённую когда-то давно ногу. Даже Марк оказался бессилен, как и многие другие лекари.
– Так как? Скажете, всё отлично?
– Справляемся, – сухо отвечает Кирилл, не испытывая ничего, кроме раздражения.
– А знаешь, я даже немного удивлён. Николай, расскажи, почему ты до сих пор не прикончил эту ходячую бомбу?
Кирилл делает шаг вперёд, но натыкается на вытянутую руку Николая, вскочившего с дивана, несмотря на явную дрожь во всём теле.
Он его якорь не только для мира теней и выхода из тьмы, но и по эту сторону. Напоминание о спокойствии и хладнокровии.
– Не считаю, что тут нужны пояснения. И я рад вас видеть.
– М-да. Рад. Ты во что Службу превратил, а? Это какая-то размазня, а не слаженный механизм стражей! Как вообще можно было допустить такие прорывы?
– Мы это выясняем. Ведётся расследование.
Кажется, терпение Николая вот-вот пойдёт трещинами. Если Шорохов и мог выбрать неудачный момент для появления, то он попал в точку. Кирилл всегда считал его методы воспитания и общения с подчинёнными весьма своеобразными.
Пёс бесшумно подбегает к хозяину, и Шорохов теперь медленно чешет его за ушами.
– Ну, я явно вернулся вовремя, что скажете? Давайте мне все материалы по событиям, я посмотрю. Вы сейчас в патруль?
– Мы по домам, – отрезает Кирилл, не давая Николаю и слово сказать. – И завтра нас в Службе не будет.
– Смотрю, твоя наглость так и не прошла.
– Как и ваши способы воспитания крепкого духа стража.
– Хм.
Кирилл напрягается, готовясь отразить любую молниеносную атаку, едва не с ненавистью глядя в глаза того, кто однажды решил, что два лучших стража должны изучить мир теней вдоль и поперёк вопреки всякому риску.
– Я отправил последние отчёты на почту. – Николай прячет телефон обратно в нагрудном кармане. – Варя пришлёт остальное, чего у меня нет сейчас под рукой.
– Ясно. Если вам так нужен выходной завтра, так и быть – оставайтесь дома. Только будьте на связи. Свободны.
Спускаясь шаг за шагом по явно шатающейся лестнице, Николай думает о том, что некоторые манеры их наставника невыносимы. Самоуверенность Шорохова в своих решениях и выводах порой раздражает.
А ещё ему вряд ли когда-то было достаточно того, что делает Кирилл или Николай каждый раз как страж, а теперь и как исполняющий обязанности начальника Службы стражей. Всегда мало усилий.
Однажды Шорохов запер их в мире теней, наложив особо сложное заклинание печати на целую область. У них с собой не было полного снаряжения для долгого похода, как и достаточных знаний о таких печатях. Тогда они оба ощутили себя как в клетке среди того, что не имеет границ.
Сероватое солнце, безжизненная сухая пустошь со стелющимся вереском на месте гари с поваленными и обгоревшими деревьями. Виток игры на выживание. Как потом оказалось, не они одни проходили через такой эксперимент. Для взлома печати им понадобились сутки. Быстрее вернулся только отряд печатников, но Шорохов лишь кинул «долго же вы», встретив их на веранде Школы за игрой в шахматы с кем-то из коллег.
Даже у Кирилла не было сил тогда на резкий ответ.
Николай едва помнит, как в итоге спустился к бару. Слишком шумно и ярко, всё мельтешит перед глазами. Скорей бы на прохладный воздух, к тишине, туда, где меньше магии.
Общее напряжение после событий дня постепенно притупляется, уступая место облегчению, что теперь всё позади. Чуть громче разговоры, смелее взгляды, ярче коктейли. На танцполе уже несколько пар в рваных и резких движениях.
Мельком Николай замечает, как Кирилл уводит Кристину в сторону. Протискиваясь сквозь тесную и шумную толпу у стойки, он сам ищет Лизу, высматривая яркие фиолетовые волосы. На мгновение ему снова кажется, что он видит Киру, которая тут же исчезает в толпе.
Потягивая коктейль из банки в виде черепа, Лиза разговаривает с каким-то мужчиной на соседнем стуле. Николай подходит:
– Лиза, мне надо ехать. Ты остаёшься?
– Эй, приятель, ты чего лезешь? Мы отлично общаемся, правда, детка?
Как в замедленной съёмке, рука парня ложится на её талию. Собственнически и уверенно, пальцы сжимают краешек чёрной короткой футболки. «Детка» неприятно царапает. Наверняка и Лизу тоже, судя по её напрягшимся рукам и прищуру. Николай догадывается, что она и сама может дать ему отпор, но едва сдерживается, чтобы не поставить этого ублюдка на место.
– Пожалуй, мне и правда пора. Спасибо за компанию.
Вывернувшись, Лиза слезает со стула, а вместе с ней и качок, в котором алкоголя явно больше, чем мозгов.
– Подожди, это что за цирк? Ты же отличная девчонка, на фига тебе сдался этот страж? Ты знаешь, что они сегодня учинили?
– Спасли твою поганую жизнь?
– Лиза, пойдём.
– Ты с ним осторожнее, детка. А то заведёт в мир теней и бросит подыхать.
– Ник!
Он больше не видит и не слышит ничего вокруг. Только накатывают отчаяние и горечь, только мельтешат все те тени с когтями, клыками, с острыми зубами, терзающие, вгрызающиеся снова и снова внутрь – не его, Киры.
Сестры, какой он её запомнил тем вечером, когда она заглянула к ним домой за какими-то мелочами.
– Пока, Ники, увидимся завтра.
Она вертелась перед зеркалом в короткой юбке в клетку, с косичкой, заплетённой на одну сторону, в тонкой блузке. На руках кружевные перчатки, многочисленные подвески на шее.
– Кира, будь осторожна. – Он выглянул из своей комнаты.
– Ой, брось! Подумаешь, прогуляемся по району. Не скучай!
И теперь он видит вокруг тени, а среди них Киру. И главная тень, наглая, усмехающаяся, твердит, что помощи ждать неоткуда.
Тогда он не мог ничего поделать – без опыта, подготовки и знаний. Сейчас в руку легко скользит рукоять кинжала в кожаной обмотке, а внутри кипит вязкая ярость и вулканический колодец. Теперь он страж, и у него нет пощады. Ни для кого.
Когда Николай возник у стойки бара, Лизе уже достаточно поднадоели плоские шутки и болтовня приставшего незнакомца. Кажется, он даже не назвал своего имени. Для неё Ник появился почти бесшумно даже в общем сплетении музыки и разговоров, он выглядел совсем не таким, как в Службе. Рукава закатаны, обнажая белоснежные повязки, рубашка расстёгнута справа. Он сам открыт куда больше, чем за всё то время, что она его видела. Он был похож на дикого раненого зверя с затаившейся яростью в уголках глаз, и тени… раньше она такого не видела. Плотные, тяжёлые, созданные будто из звуков ночных птиц, из шороха их крыльев, из ощущения, когда нечто пробегает за спиной в темноте. Кажется, протяни руку – и коснёшься мглистого густого мрака. Лиза обычно справлялась с тем, чтобы поставить на место тех, кто распускает руки и считает твёрдое «нет» за игривое «уговори меня», но в этот раз даже не успела ничего понять.