Чай вдруг кажется остывшим и слишком сладким от мёда. Николай допивает одним глотком и уточняет:
– Во сколько у него сегодня заканчивается смена?
– Около восьми. Ты поедешь один?
– Да. Вдруг мы ошиблись. Никому не говори пока об этом, ладно?
– Договорились. А ты держи меня в курсе. Ты уже виделся с Шороховым?
– Ещё вчера. Он навёл много шума?
– На удивление нет. Насел на Варю, получил сводки последних событий и заперся в твоём… своём… кабинете.
– Как я и думал. Хорошо, остаёмся на связи. Буду нужен – звони.
Дорога через лес Академии тиха и пустынна. За окнами машины проносятся еловые ветви, «дворники» смахивают тонкие струйки дождя на широком лобовом стекле, но пряное тепло внутри разгоняет пасмурность снаружи.
Вот только сейчас Кирилла не успокаивает даже льющаяся из магнитолы мелодичная музыка по выбору Кристины: кажется, подборка саундтреков то ли к играм, то ли к фильмам.
Сама она, прикрыв глаза и улыбаясь, перебирает пальцами по чёрному пластику бардачка в такт. Волосы распущены, в другой руке чёрная шляпка с веточками рябины. Когда-то он назвал её летней девочкой, но ей идут и осенние краски. Тепло клетки и шерсти, оттенки охры и облепихи. Как огонёк в ночи.
Вот только Кирилл никак не может отогнать от себя то, как сегодня под утро она проснулась с криком ужаса, сбивая одеяло и дрожа от страха. Жалась к нему, вцеплялась в плечи и едва ли не с отчаянием шептала: «Они уводят меня, они зовут меня».
И ему пришлось держать её руки, чтобы она сама же не исцарапала себя ногтями до локтей, выгоняя то, что внутри. А после – смахивать пепел с простыни, разорванной на кусочки, от угольков с кончиков её пальцев.
– Прости. – Кристина, успокоившись, свернулась в углу кровати испуганным зверьком.
– И давно это у тебя?
– Второй раз. Вчера тоже так было. Но не так… ощутимо. А теперь те тени, что приходили за мной в Академии, проникают во сны. И всё жжётся изнутри.
Она подняла дрожащую руку, изучая чёрный узор вен с каким-то отстранённым вниманием. Зло произнесла:
– Ненавижу. Кто бы это ни сделал, я бы хотела сунуть иглу в его собственную вену и пустить тени под кожу. Посмотреть, что с ним будет.
Кирилл думает о заброшенной лаборатории, которую показала тень. Но Николай строго сказал, чтобы один он туда не ходил. Однако он отлично представляет, что кто-то наверняка так же может сейчас наблюдать со стороны за Кристиной.
Возможно, её оставили именно для этого. Эксперименты над другими студентами закончились смертью.
Но между ними должно быть что-то общее. Трудно уловимое, но обязательно. По крайней мере, все четверо – милины. Разные факультеты и специальности, курсы и круги общения, но в совпадения Кирилл давно не верит.
Он мягко тормозит машину у ворот Академии. Завитки чёрного и золотого, цветочный орнамент и эмблема орла с распростёртыми крыльями наверху.
За воротами широкая гравийная дорожка тянется к строгому старинному зданию из тёмного красного кирпича, в тёплую пору скрытого за листвой раскидистых дубов. Кирилл отлично знает: стоит шагнуть за ворота, и словно нырнёшь в колебания четырёх стихий.
Вздохнув, он выключает музыку. Пальцы Кристины замирают, она потягивается, платье скользит вверх по бёдрам.
– Приехали? Ого, как тут тихо. Кажется, все практики на улице отменили.
– Да. Как ты и просила, без опозданий.
– Ты так говоришь, будто это плохо.
– Я даже кофе не успел допить!
– Ничего, «Гвоздика и кости» уже точно открыты, а Сташек наверняка запустил специальные предложения к Хеллоуину.
Честно говоря, ему совершенно плевать что на кофе, что на Сташека. Отстегнув ремень, он наклоняется к ней, целует в ушко и ниже, в нежную кожу шеи, проводит носом вдоль неё. Касается губ, ощущая, как Кристина замирает и подаётся навстречу.
– Кирилл…
Он не даёт договорить и настойчиво целует. И тут же отстраняется прежде, чем она легонько шлёпает его по плечу.
– А ну перестань! Иначе мы точно опоздаем.
– Никогда не отличался пунктуальностью.
– Не заметила, твои лекции всегда начинались вовремя. Идём же!
Кирилл стоит, прислонившись к двери кафедры. Кабинет любезно предоставили для беседы с Верой Григорьевной, которая заметно нервничает в присутствии двух стражей. Зло косится на Кирилла и всё время пьёт воду из стакана. Её тёмно-зелёная форма сбилась набок и теперь топорщится, и то ли от волнения, то ли от раздражения вокруг вихрится воздух.
Дверь – это единственный выход, и он сейчас перекрыт. Кирилл специально нацепляет солнцезащитные очки, чтобы скрыть взгляд, и то и дело позволяет пробежать по ладоням красноватым искрам. Вот только вряд ли он сейчас способен на большее, а его магия земли куда слабее огня.
Вере об этом знать необязательно. Кирилл не вмешивается в допрос – не его стезя. У стража из аналитического отдела получается бойко и чётко, без лишних пауз. Он ждёт ответа столько, сколько нужно, чтобы человек не начал юлить. И в то же время не слишком резко, хотя главная лекарка Академии всё равно не успокаивается и иногда возмущённо вскрикивает, как вообще её можно в чём-то подозревать, сколько жизней она спасла! Сколько травм непутёвых студентов вылечила!
Но одна умышленная смерть может перекрыть все спасённые жизни.
Кирилл помнит ту грань, когда кинжал в его руке прижался к горлу Якова. Помнит яркие капли крови на коже.
Он едва не убил человека.
Всегда от его кинжала умирали тени, всегда – для защиты других. Наверное, он мог бы убить и человека – но только в битве, на равных, но никогда не специально или исподтишка.
А за теми, кто играет с магией стихий и теней, вьётся шлейф крови и смертей.
Кирилл достаёт сигарету, припасённую в кармане брюк, чуть смявшуюся, но запах табака от этого хуже не стал. Как и горьковатый дым, вьющийся от кончика. Крохотный маяк между пальцами.
– Кирилл Романович, да затушите вы эту сигарету! – вскрикивает Вера Григорьевна, ёрзая на стуле. – И хватит уже меня мучить вашими подозрениями.
– Успокойтесь, – страж отвечает мягче, чем стоило бы. – Отвечайте на вопрос: что вам известно о магии крови? Или об этом значке.
– Да ничего не известно, сколько раз повторять! Ну, полумесяц и треугольник. Вода и месяц, банальность какая-то.
– Но у некоторых ваших коллег в Академии ровно такие же.
– У них и спросите! А вообще… знаете, кажется, в прошлом году проходила встреча лекарей и исследователей методов лечения. Там точно раздавали значки, но я не уверена, что именно такие.
Кирилл от этих слов оживляется и тихо уточняет:
– А студенты там присутствовали?
– Да, кто-то помогал с организацией, кто-то участвовал в конференции.
– А кто был организатором?
– Не мы. Это была инициатива какой-то посторонней исследовательской лаборатории.
– Название и имя главного организатора.
– Да я не помню… надо в документах покопаться.
– Найдёте – сразу свяжитесь с нами.
Шагая по каменным коридорам мимо витражных окон с цветными стёклами, Кирилл думает, что в заброшенную лабораторию надо попасть как можно скорее. Но сейчас у него лекция у пятого курса, к которой он едва успел подготовиться, пролистав заметки после допроса. Под чашечку кофе в «Гвоздике и костях» и последние сплетни от Сташека, искренне обрадовавшегося его появлению.
Витражи обычно сияют, но сейчас им не хватает солнечного света, и краски выглядят потухшими. Рядом с одним из таких окон Кирилл натыкается на профессора Малди. Строгий тёмно-синий костюм, белоснежный шейный платок, под мышкой стопка каких-то фолиантов.
– Кирилл Романович, – протягивает он и всё-таки пожимает протянутую руку. – Рад, что при всех прорывах и тенях в городе вы не бросаете работу преподавателя.
– Знаете, я даже как-то привык к Академии.
– Ясно. Рад, весьма рад.
– В моей работе без этого никуда. В конце концов, жалоб от учеников я ещё не слышал. Но вы расскажите, если выполнение моих обязанностей чем-то не устраивает.
Кирилл знает, что он далеко не лучший кандидат на должность преподавателя. Надо сюда Сашу отправить, он хотя бы дружелюбнее и умеет поддерживать хорошие отношения. А Кирилл всегда был слишком вспыльчив.
С другой стороны, ему важно рассказать об иной стороне стражей. Особенно сейчас.
Дойдя вместе до аудитории за следующим поворотом, оба останавливаются у распахнутых тяжёлых дверей. Кирилл расслабленно облокачивается на одну створку, кивая проходящим мимо студентам. Они награждают его любопытными взглядами, кто-то торопится скорее внутрь, а кто-то явно замедляет шаг у порога, надеясь услышать что-то интересное.
Из аудитории уже доносится шум и гам, отблески заклинаний, и тянет чем-то влажным. Малди некоторое время молчит. За окнами снова начинается дождь.
– Что ж, тогда не забывайте про учебный план, его уже начали готовить на следующий семестр.
Рука Кирилла соскальзывает по гладкому дереву, он сам заходит внутрь, закрывая дверь носком ботинка.
– Тема сегодняшней лекции: оказание первой помощи пострадавшим от магии теней.
Клуб Сары пуст и тих. Согласно полупрозрачным буквам на матовом стекле, двери открыты с 16:00 и до 8:00. Внутри темно, шаги Кирилла гулко отдаются по всему просторному помещению. Они с Сарой договорились встретиться ещё раз для неформального разговора. Сюда же должен приехать Николай.
Теперь у Кирилла ключи от всех помещений и распоряжение персоналу, что клуб теперь в юрисдикции Службы. Временно, всего на неделю. Или чуть больше.
Кирилл, всё ещё в куртке, насвистывая себе под нос, заходит за стойку бара и включает со своего телефона привычный плейлист. Тягучая музыка растекается вокруг упоительными вибрациями.
Прикидывает, пригодится ли ему ещё машина, но всё-таки находит среди пузырьков из тёмного стекла, подписанных изящным и чётким почерком, маленькую бутылочку. Рябина и клюква, а сзади на затёртой этикетке вычурное описание богатого букета.