Письмо Евгении Хасис из тюрьмы товарищу 25.12.09:
«Здравствуй, <…>!
…”Новость” потрясла не только вас. Нас она тоже очень потрясла. Меня принимали рано утром в кровати еще. Проснулась от действий группы захвата, глаза открыть толком не успела, как ощутила удар в голову, почки и почувствовала закрывающиеся наручники. Первая мысль — жив ли Никита. По звукам за стеной — поняла — жив. Дальше все как в дешевом боевике. Обыски, допросы, мое молчание[62], камера, суд и мера пресечения. Как-то так. Условия нормальные. В камере тепло, передачи доходят, сотрудники нормальные — все же спецтюрьма. Сейчас уже и нервы потихоньку приходят в норму, адаптировалась более или менее. Единственное, что по-настоящему тяжело и никак не может быть мною преодолено — это переживания за Никиту. Редкие новости носят очень поверхностный характер. Конечно, я знаю, что он самый сильный! Самый смелый! Его не сломить, и он все выдержит. Но! В таких вопросах я, все же, самая что ни на есть девочка. И понимая все это, не могу не переживать за него. Слишком сильно я его люблю, наверное. Но ничего, я верю, что все будет хорошо. Если уж мы живы.
…Ну, что еще сказать? Оказывается, все время, что мы пребывали на той хате, где нас задержали, — нас слушали и снимали. Не знаю, как такое возможно. Так что дом — не крепость в наше время.
Благодарю тебя еще раз за слова поддержки! Это сейчас очень ценно для нас. Я знаю, что вы рядом, я чувствую. Сила единства, как-то так. Со всем справимся. Все переживем. Передай, если сможешь, письмом Никитке, что я его люблю и всегда думаю о нем! Пусть сейчас думает только о себе. Сейчас можно!
Обнимаю! Всех победим!
Твоя подруга,
узник — Женька»
Евгения Хасис из тюрьмы:
«Если отойти в самый дальний угол нашей камеры и приподняться на мысочки, изо всех сил вытянув шею вверх, то можно разглядеть сквозь щель тюремного окна кусочек вольного неба.
Проснувшись уже окончательно часа через два после подъема я пошла поздороваться с новым днем и бегущими по небу облаками. И тут в эту маленькую щелочку на фоне голубого неба я разглядела стаю перелетных птиц. Над тюремным двором, перекрывая шум автомобилей за стеной, гул ног в коридорах и скрип тюремных засовов, пронеслось озорное “га-а, га-а…”.
— Птицы летят домой, — задумчиво протянула соседка, улыбаясь каким то своим мыслям и кутаясь в казенный халат.
Приговорив моего мужа к высшей мере наказания и фактически к максимально возможной меня, ныне действующий режим расписался в своей слабости. Ведь если государство назначает своими главными врагами не криминальных авторитетов и глав мафиозных кланов, не коррумпированных чиновников и воров-олигархов, не маньяков, педофилов и насильников, не наркоторговцев, и не террористов-ваххабитов, а Женю с Никитой, то такому режиму осталось не долго.
В этих обстоятельствах, если бы нас приговорили к расстрелу (а они бы обязательно приговорили, если бы могли), то каждый кусок свинца впивающийся в нашу грудь, был бы для нас словно орден, почетная награда за заслуги перед Отечеством. Ведь быть врагом государства № 1 при таком государстве — это в высшей степени почетно. И вынесенный нам с Никитой приговор от лица действующей власти — для нас награда. Для нас и наших близких — это символ нашей честности, несгибаемости, мужества, преданности нашим идеалам…
Птицы летят домой… Все мы тут как эти птицы, летящие домой, с той лишь разницей что почти никто из нас не знает, как долог будет наш полет. Хватит ли крепости наших крыльев долететь до заветного гнезда…
Уже совсем скоро и мы с Никитой двинемся в путь. В путь домой. И с каждым взмахом крыла мы будем все дальше и дальше от дня сегодняшнего. Мы уже никогда не будем прежними, мы даже уже не будем теперешними, мы будем завтрашними.
И если сегодня наш путь простирается в застенках, значит так и должно быть. И мы обязаны пройти этот путь с честью и достоинством. Не щадя и не жалея себя, ставя общие задачи и цели выше личного и частного. С улыбкой и радостью встречать все испытания, выпавшие на нашу долю. И даже если наша история закончится грохотом падающих замертво наших же тел, мы будем горды этой участью. Ибо нет ничего почетнее, чем погибнуть, выстилая своими телами путь к Святой и Светлой Руси для тех, кто пойдет после нас.
Я смотрела на никитиного отца в день приговора. Никита сказал, глядя на него: “Тарас Бульба наблюдающий за казнью своего сына Остапа”. Это так и было. Лучше не описать. Я видела боль в глазах наших друзей. Мужайтесь, родные! Дорогу осилит идущий. А у нас хватит сил не останавливаться. Ибо каждому дается крест по силам его.
Никогда не сомневайтесь в нас, так же как и мы никогда не усомнимся в вас и друг в друге. Не жалейте нас, ибо мы благодарим Бога за свою судьбу. И единственно что просим у него — это научить терпению. Не печальтесь нашим поражением, ибо оно сделало нас мудрее, но гордитесь нашими победами, ибо за них мы отдали свои жизни.
Верьте в нас. Мы еще не сказали своего последнего слова на этой земле.
Сегодня я хочу поблагодарить всех тех, кто был все это время с нами. Тех, кто помог подойти нам к нашему Рубикону сильными, не сломленными и не утратившими веру.
• Семью Тихоновых за терпение, любовь, надежное плечо и тепло родного дома. За то, что нам всегда будет куда стремиться. За то, что будут нас ждать, несмотря ни на что. За Никиту, за то какой он есть;
• Алексея Барановского и Матильду за беспредельную преданность, настоящую дружбу, верность идее, несгибаемость и мужество (“За вкусно, тепло и весело” — отдельно);
• Адвокатов — всех, кто пришел на разных этапах участвовать в построении нашей защиты и оказывал нам, зачастую бесплатно, юридическую помощь. За бескорыстие, надежность и профессионализм. Отдельно Александру Васильеву и Геннадию Небритову еще и за то, что все это время были рядом, поддерживали, находили нужные слова. За оптимизм, остроумие и понимание. За защиту, которая нередко выходила за рамки профессиональных обязанностей, но полностью соответствовала принципам порядочности и чести. (За то, что я по сей день чувствую себя как в армии, а не в тюрьме);
• Ивана Миронова и Татьяну Леонидовну Миронову — за пример личного мужества и крепости воли. За одержанную победу, которая вдохновила нас на борьбу. За личную поддержку и помощь, оказанную на разных этапах нашего заключения;
• А.Н. Севастьянова — низкий ему поклон за почти отеческую заботу, постоянную поддержку, бесценный опыт и мудрость. За веру и понимание;
• Русское Общественное Движение — за надежное товарищеское плечо, понимание и каждодневный труд;
• Народное ополчение имени Минина и Пожарского — за поддержку и доброе слово. За волю и веру в победу.
• Всех тех, чьи имена либо мне неизвестны, либо которые излишне называть. Тем, кто несмотря ни на что не предал, остался в строю. Кто поддерживал нас и нашу борьбу. Кто не свернул, не струсил — спасибо!
Из тех, кто по эту сторону колючки благодарности:
• Дмитрию Барановскому — за утро, которое ты в случае нашей встречи всегда делаешь добрым. За теплое местечко в автозаке, мудрые советы, стойкость, мужество и уверенность в том, что “этому режиму осталось недолго”;
• Соратникам — в чьих глазах я вижу отблеск грядущих побед, несломленный дух и преданность, верность и честь;
• Моему мужу — за то, что я по-прежнему люблю эту жизнь и за нее саму.
Вернусь ли я домой завтра или никогда, Вы всегда будете в моем сердце и в моей памяти. Просто потому что в нашей жизни есть такие события, люди и поступки, которые невозможно забыть.
Евгения Хасис. СИЗО Лефортово.
10 мая 2011 года.
P.S. Отдельное спасибо всем, кто предал. Вы сделали меня сильнее[63].»
Евгения Хасис мне из тюрьмы:
«Здравствуйте, Александр Никитич!
…Да, нас с Никитой осудили к максимально возможным срокам “лишения свободы” (пишу именно в кавычках, ибо “дудки им!” У нас нельзя забрать СВОБОДУ), но возможно для нашей Идеи, для нашей Отчизны именно такое решение суда и окажется наиболее удачным. Это возможно. Возможно, благодаря усилиям Вашим и других наших вольных соратников. И именно Ваш пример (что стало уже хорошей традицией для нашего Движения) показал, КАК можно эффективно использовать не только наш процесс, но и другие подобные события именно НА БЛАГО ОБЩЕГО. Низкий поклон Вам за это.
Понимая и адекватно оценивая необходимость в т. н. героизации Никиты (тем более, что он этого действительно заслуживает, как никто другой), нам все равно немного неловко за столь высокую оценку нашего вклада в общее дело. Это происходит еще и от того, что таких, как Никита, про кого можно смело сказать “Он больше, чем человек”, на самом деле немало. Слава Богу, Земле и матерям, породившим этих мужчин. И хотя очевидно, что лично для меня мой супруг “самый-самый”, я счастлива встречать на своем пути немало достойных соратников. Не все они уже сегодня внесли свой максимальный вклад в наше общее дело, но в их глазах отчетливо видны отблески их будущих побед.
Я не была бы столь свято убеждена в неизбежности нашего общего триумфа, если бы эту уверенность и непреклонную ВОЛЮ видела единственно в глазах своего мужа, хотя именно они являются лично для меня “путеводной звездой”. Но уже по эту сторону забора, взглянув на жизнь вольную немного со стороны, я увидела, как нас много и насколько МЫ сильны. Как много среди нас тех, кто, оторвав свои взоры от виртуального пространства, познал настоящую жизнь и борьбу. Каждый выбрал свой путь, кто в чем может принести максимальную пользу. Но это всегда те, кто знает, чем пахнет Родная Земля, за которую МЫ боремся. Она пахнет кровью. Все чаще я встречаю таких среди мальчишек, которым нет еще и 25 лет, но все они готовы не только умереть во имя Идеи, но и жить во имя нее. Жить и бороться. Не зря многие ребята, оказ