.
На следующий день А.В. Чаянов дополнил свои предыдущие показания по вопросу интервенции. Он рассказал, что на совместном заседании «ТКП» и «Промпартии» в начале 1929 г. Рамзин и Осадчий сделали доклад о международном положении и проинформировали собрание о мотивах, которые побуждают капиталистические круги за рубежом выдвигать вопрос об интервенции. Чаянов считал, что источниками информации об интервенции были эмигрантские зарубежные центры и общественные и политические круги Франции.
«Судя по сообщениям Рамзина и Осадчего, основным стимулом к усилению интервенционистских стремлений за рубежом является убеждение капиталистических кругов в том, что надежды на внутренний крах советский системы являются безумными, и промышленно-хозяйственный рост СССР начинает становиться угрожающим не только в плоскости деятельности Коминтерна, но и в плоскости превращения СССР в мощный политический и экономический фактор международной жизни. В силу этого в руководящих общественно-экономических кругах Франции мысль об интервенции становится все более актуальной.
Параллельно этой информации представители Промышленной партии указывали, что, по их убеждению, интервенция является неизбежным фактом, с которым необходимо считаться всем политическим партиям СССР, в том числе и Трудовой Крестьянской партии.
Не помню, на том ли заседании или в каких-либо других встречах нас, т. е. членов ТКП, с представителями этой партии и другими политическими группировками вроде группы Громана – Суханова, нам сообщались вопросы возможности военной интервенции»[228].
Л.Н. Юровский в своих показаниях также отразил все, что хотел «вождь народов». 22 ноября 1930 г. председатель ОГПУ В.Р. Менжинский направил Сталину протокол допроса Л.Н. Юровского от 21 ноября, в котором тот признался, что еще до установления блока между «ТКП» и Промпартией последняя принимала участие в переговорах, имевших цель – подготовку интервенции. До 1927–1928 г. Промпартия вела их через Торгпром, который имел непосредственные связи с французским правительством. Якобы по сообщению А.В. Чаянова эти переговоры велись Пальчинским и затем Рамзиным и Чарновским.
Организация коалиции интервентов и их вооруженных сил осуществлялась Францией, которой были заключены соответствующие военные договоры с Польшей и Румынией.
Согласно этим договорам Франция должна снабжать Польшу и Румынию военным оборудованием, предоставить им во время войны необходимый высший командный состав и обеспечить возможность реализации военных займов. Материальные и финансовые средства, предоставляемые Францией Польше и Румынии, должны были носить характер не субсидии, а кредитов.
Польша и Румыния должны быть вознаграждены за свои затраты территориальными приобретениями за счет СССР.
Франция же должна получить следующие выгоды: выгодное урегулирование дореволюционной задолженности России; заключение выгодного для Франции торгового договора с будущим русским правительством; концессии, объекты которых могли быть значительно расширены, благодаря крупному строительству, которое проведено в СССР; возврат французским гражданам их прежней собственности на территории ССССР и политическая гегемония в Европе должна укрепиться благодаря тому влиянию на будущее правительство России, которое обеспечивалась руководящей ролью Франции в свержении советской власти.
Юровский писал: «В качестве поводов к войне должны быть использованы: ссылки на агитацию Коминтерна, как в европейских, так и в колониальных странах, утверждения, что Коминтерн предоставляет собою орган Советского Правительства, торгово-политические мероприятия советской власти (например ссылки на Демпинг). В качестве непосредственного повода предполагалось использовать какие-либо спровоцированные пограничные с Польшей или Румынией столкновения, или какие-либо другие специально созданные внешние осложнения.
Интервенционная война должна была начаться выступлением Польши, с последующим присоединением к ней Румынии и Прибалтийских лимитрофов. Указанные сведения сообщались в ЦК ТКП и Чаяновым и Кондратьевым, которые в свою очередь получили такую информацию от руководителей промпартии, в частности от Рамзина.
Интервентам и в первую очередь Французскому Правительству должно было быть сообщено промпартией через Торгпром и ТКП через Республиканско-Демократический центр о том, когда внутреннее состояние СССР в смысле подготовки кризиса в разных отраслях хозяйства и организации, как диверсионных действий, так и повстанческих отрядов будет признано подходящим для начала внешнего наступления.
От Рамзина через Чаянова в ЦК ТКП была получена информация о том, что диверсионная работа с целью выведения предприятий из строя к моменту начала военных действий ведется, главным образом, в военной промышленности, угольной и нефтяной. Об этом было известно мне, Кондратьеву, Садырину, Макарову.
Для диверсионной работы промпартия использовала те общие средства, которые она получала на вредительскую работу из-за границы. В частности, в разговоре, который имел место между мной Кондратьевым и кажется Чаяновым, вскоре после заключения договора между Нефтесиндикатом и Рояль-дейч, упоминалось о том, что средства на вредительскую работу передаются Торгпрому Детердингом.
От кого из членов промпартии исходила такая информация, я не помню.
В начале 1930 года Чаянов сделал сообщение в ЦК ТКП, о чем мне передал Кондратьев, что интервенция в 1930 году не состоится, ввиду с одной стороны не законченности перевооружений и реорганизации армии в Румынии и Польше и с другой стороны внутренних затруднений, вызванных в западно-европейских государствах экономическим кризисом, усилением рабочего и в частности коммунистического движения. В связи с этим срок интервенции отодвигается на 1931 или даже 1932 год.
Одной из мер по подготовке интервенции являлась активизация той работы, которая должна иметь своим последствием усиление экономической и финансовой блокады. Для выполнения этого усиления, с одной стороны, принимались вредительские меры по расстройству народного хозяйства СССР и, с другой стороны, за границу давалась такая информация, которая дискредитировала в глазах иностранных, промышленных и финансовых групп хозяйственную мощь СССР и указывала на несостоятельность советской системы хозяйства. «ТКП» вела эту работу по следующим линиям:
1) вредительство в области планирования и денежной политики, которое должно было привести к расстройству денежной системы и созданию инфляции;
2) вредительство в области конъюнктурной информации, которое должно было изображать все более углубляющийся кризис народного хозяйства СССР;
3) вредительство в области сельского хозяйства, которое должно было путем агитации среди верхушечной части деревни и кулацких элементов привести к сокращению посевных площадей и через это к усилению продовольственных затруднений и сокращению экспортных ресурсов.
По линии финансовой эта работа возложена была на меня, Юровского, причем о ней, как и обо всей моей финансовой работе, я дам отдельно подробные показания. По линии конъюнктурной информации поручение возложено было на Кондратьева, Вайнштейна и Леонтьева.
По линии с. х. на Садырина, Кондратьева, Чаянова, Макарова.
Промпартия вела подготовку условий для усиления экономической блокады путем вредительства, в области промышленного планирования, промышленного производства и сообщения за границу сведений о заказах оборудования для промышленности. Эта работа была распределена между отдельными членами промпартии.
Торгпром за границей, получая информацию о всех к.-р. вредительских мероприятиях ТКП и Промпартии в СССР, а также информацию о состоянии всего народного хозяйства Союза, организовывал экономическую и финансовую блокаду, как путем распространения сведений, дискредитирующих хозяйственную и финансовую мощь СССР, так и путем прямых своих сношений с промышленными и банковыми кругами Западной Европы»[229].
Далее Юровский рассказал о своих встречах с Милюковым и Гефдингом, состоявшимися якобы в конце января или в начале февраля 1928 г. в Париже. Беседы с ним касались положения внутри ВКП(б), перспектив победы правой оппозиции.
Он рассказал о работе «ТКП» по организации ячеек партии на местах и повстанческих отрядах: «ЦК ТКП намечена была организационная схема, по которой в Областных, Окружных и районных центрах должны быть сформированы группы из привлеченных в состав ТКП кооперативных и Наркомземовских работников, причем последние должны иметь в селах и деревнях доверенных лиц из числа кооператоров, агрономов, землемеров, ветеринаров и т. п. Эти лица должны вести непосредственную работу среди кулачества и образовать кулацкие ячейки, которые должны быть использованы как для вредительской работы по линии с.-х., так и для повстанческих вооруженных выступлений. Связь между отдельными звеньями поддерживалась путем поездок в вышестоящие центры и в отдельных случаях путем использования командировок на места.
По информации Садырина, Макарова и Кондратьева мне известно, что существует не менее сотни отдельных низовых ячеек, причем часть их снабжена оружием, находящимся на руках у кулацких элементов. Работа по организации таких ячеек с небольшим успехом проведена в Южной полосе Украины (район Николаева, Одессы, Херсона), в Правобережной Украине (районы Киева, Подольска и на Северном Кавказе, район Армавира и Лабинской).
Общее вооруженное восстание всех повстанческих отрядов должно было быть приурочено к моменту интервенции, причем ЦК ТКП имел в виду, что тогда для руководства им будет выделен специальный орган. ЦК ТКП придавал особое значение работе по привлечению членов ТКП в Тимирязевской с.-х. Академии, главным образом среди старших поколений студентов, которые в ближайшее время должны уже разъехаться для практической работы по местам.
Кондратьев в 1928 г. передавал мне со слов Дояренко, что среди к.-р. части студенческой мо