Активного взаимодействия членов т. н. «ТКП» и «КР-ТКП» органами государственной безопасности не было зафиксировано. Заявление С.С. Маслова о том, что именно им была создана в СССР «ТКП» – вымысел. Говорил он об этом с целью получения средств от иностранных спонсоров, для активизации деятельности своей организации. Точки соприкосновения с оппозицией в СССР у «КР-ТКП», естественно, были, но о каком-то массовом и тесном сотрудничестве с единомышленниками в СССР сведения не обнаружены. Да и сами органы ОГПУ отрицали связь членов «ТКП» с «КР-ТКП».
На следствии Кондратьев признавался, что во время заграничной командировки в 1924 г. он через А.В. Пешехонова получал предложение от С.С. Маслова о сотрудничестве, позже об этом уже в Москве ему говорили Туган-Барановский и Н.В. Воленс. Однако Кондратьев был категорически против этих контактов, т. к. считал тактику террора и восстаний против советской власти, провозглашенную «КП-ТКП», бесполезным и опасным делом.
Вместе с тем нет сомнений в том, что на территории СССР действовала масловская «КП-ТКП». ОГПУ обладало обширной информацией о деятельности пражской организации, о чем свидетельствует очень подробный отчет о ее деятельности, подготовленный органами безопасности. Без внедренной агентуры такой отчет подготовить практически невозможно. Если бы «КП-ТКП» была связана с Кондратьевым, то с помощью агентуры об этом было бы известно.
После ликвидации ЦК «ТКП» «КР-ТКП» активизировала свою деятельность на СССР. Это выражалось в стремлении к насаждению своих организаций внутри СССР, созданию подполья, распространению литературы и поисков связей с родственными ей антисоветскими силами. Отмечались попытки организации террористических актов на территории СССР. Однако все они были пресечены.
Необходимо отметить, что после нападения Германии на Советский Союз С.С. Маслов, находившийся в Праге, занял патриотическую позицию, он не скрывал своего желания включиться в борьбу с гитлеровским рейхом. Несколько раз его арестовывало гестапо, а в конце войны он был заключен в концентрационный лагерь. Из концлагеря Маслов был освобожден Красной армией, но вскоре был арестован органами СМЕРШ и расстрелян.
В последующем репрессии тридцатых годов в СССР выбили социальную поддержку на селе «КР-ТКП», тем не менее за границей она просуществовала еще длительное время. Исследователь этой организации М.В. Соколов пишет, что она закончила свою деятельность в 1953 г. В это время в Нью-Йорке вышло в свет последнее издание «КР-ТКП» – сборник «Крестьянская Россия», после чего публичная активность сторонников этого политического направления в русском зарубежье прекратилась[279].
Глава IV. Филиалы «Трудовой Крестьянской партии»
При расследовании дела Центрального комитета «Трудовой Крестьянской партии» в Москве в ходе допросов выяснилось, что эта организация имела свои филиалы и в других регионах нашей страны.
Так, С.К. Чаянов 5 августа 1930 г. на следствии показал, что завербованными членами организации при МОСХ Крестьянской партии были: П.М. Писцов (директор Воронежской областной опытной станции, завербован в момент его переезда с Дальнего Востока), Марковский С.С. (директор Окской Западно-Сибирской областной опытной станции с 1925 г. завербованный во время поездки С. Чаянова в Сибирь) и Соколов Н.П. (директор Ростовской-на-Дону областной опытной станции, завербованный в одну из поездок С. Чаянова на краевое совещание по опытному делу).
Базисными лицами в областях, кроме указанных членов организации были: Н.Г. Кудрявцев (Урал), В.П. Иллювиев (Ленинград), Е.К. Алексеев (Новозыбков), Ренард (Смоленск, Энгельгородская опытная станция), В.А. Буланже и И.П. Степанов (Москва), Орлов (Вятка), П.И. Лисицин (Шатиловская опытная станция), С.М. Тулинков (Безенчук, Средняя Волга), Ходжаев (Казань), Хруцкий (Сибирь). Все они были директорами или заместителями директоров областных опытных станций[280].
На следующий день, 6 августа С.К. Чаянов дополнил свои показания, рассказав о совещаниях, проводимых им в различных регионах страны в разрезе политических установок организации МОСХ «Крестьянской партии». Он рассказал, что в 1925 г. в г. Омске, на опытной станции провел совещание, на котором присутствовали кроме него: Марковский Святослав Святославович (директор Омской областной опытной станции) и Федоровский (заведующий полеводческим отделом). «На этом совещании мы обсуждали практические вопросы о построении в Сибири опытного дела в разрезе политических установок организации МОСХ «Крестьянской партии». По конспиративным соображениям на этом совещании о структуре нашей Московской группы и о ее практической деятельности в Москве – информацию я не делал. Несомненно, что Марковский мог наладить работу по созданию в Сибири низовых (районных) ячеек «Крестьянской партии» при районных опытных станциях»[281].
С. Чаянов схематически представил линии связи организации на Сибирь, Северный Кавказ и Воронеж. Так, Центр, по его словам, возглавлял Дояренко, с ним непосредственно был связан С. Чаянов. От С. Чаянова шли связи: на Сибирь – Марковскому; на Северный Кавказ – Соколову Николаю Петровичу, директору Ростовской опытной станции; на ЦЧО – Писцову Павлу Матвеевичу – директору Воронежской областной станции.
В свою очередь, от этих лиц шла связь по районным опытным станциям. Так как ячейки «Крестьянской партии» зарождались при опытных станциях, естественно, они охватывали крестьян-опытников. О наличии ячеек «Крестьянской партии» ниже районного масштаба С. Чаянову ничего не было известно.
В 1925–1926 гг. С. Чаянов устроил в Ростове краевое совещание по опытному делу, как оказалось, его участниками были всего два человека – сам С. Чаянов и Соколов, который никакой информации о деятельности «Крестьянской партии» не делал и не мог делать, так как, по словам С. Чаянова, он вовлек его в «Крестьянскую партию» именно на этом совещании.
Затем, в 1926 или в 1927 г. С. Чаянов приезжал в Воронеж, где раньше работал директором Воронежской опытной станции вместе с Писцовым Павлом Матвеевичем. Последний до этого в 1926–1927 гг. работал на ДВК в Хабаровске заведующим опытным отделом Далькрайзу, позже Писцов, по представлению С. Чаянова, был назначен директором Воронежской станции. Тогда же С. Чаянов вовлек его в «Крестьянскую партии», а Писцов, в свою очередь, вовлек туда Минина Александра Никифоровича и Урусова Алексея Платоновича – заведующего сетью крестьян-опытников в ЦЧО[282].
В Воронеже С. Чаянов провел совещание в составе: Писцова, Урусова, Минина и ряда специалистов опытной станции. Открыто на нем о «Крестьянской партии» он не говорил, но в выступлении проводил основные установки организации по опытному делу[283].
24 августа 1930 г. С.К. Чаянов признал, что его работа в организации сводилась в основном к постановке опытного дела в РСФСР на рельсы обслуживания индивидуального крестьянского хозяйства. Он признал, что эта деятельность является вредительской, что влиянием «Трудовой Крестьянской партии» было охвачено значительное большинство опытных станций РСФСР.
Всего в РСФСР имелось свыше ста опытных станций, находившихся в управлении местных областных и губернских земельных отделов. Крестьян-опытников, прикрепленных к ним к 1929 г., насчитывалось свыше пятнадцати тысяч человек. «Сколько из этих пятнадцати тысяч было членов местных ячеек «Трудовой Крестьянской партии» я не знаю, так как моя прямая работа в ТКП не опускалась ниже ее областных центров. Однако, несомненно, что в значительной части эти пятнадцать тысяч крестьян-опытников – могли быть охвачены влиянием ТКП. Расценивая результаты работы ТКП, в частности в смысле установления количественного охвата партией крестьян, – следует учитывать то обстоятельство, что в основном работа ТКП шла по линии агрономической работы, а не по линии опытного дела»[284].
Таким образом, на периферии было просто засилье врагов.
Арестованный А.П. Левицкий подтвердил, что из членов Крестьянской партии на периферии ему был известен лишь А.Н. Минин, работавший в Воронеже[285]. Немного позже он вспомнил, что ячейка «ТКП» была и в Иваново-Вознесенске и в ее состав входил Д.М. Шорыгин[286].
Н.П. Макаров 19 августа 1930 г. показал, что областные и местные центры «ТКП» имели характер ячеек, центрировавшихся либо в Земельном управлении, либо в сельскохозяйственных НИИ и учреждениях. Ленинградский центр якобы концентрировался в областном Земельном управлении, а связь с Центральным комитетом поддерживалась через Кузьмина[287]. Интересно то, что в силу конспиративности организационные связи ЦК с местными центрами никакого значения не имели, так как ЦК не мог давать каких-либо распоряжений или директив. Встает вопрос: а зачем тогда нужен этот Центральный комитет?
Макаров рассказал, что на периферии имелись отдельные организации, которые были представлены либо группами, либо отдельными лицами. Ему были известны таковые в Харькове, через Короткова И.Н., в Минске через Ждановича и в Ленинграде через Кузьмина.
«Украинская организация в той части, которая возглавлялась Коротковым И.Н., по существу являлась местной организацией, стоявшей целиком на нашей платформе, лишь отчасти зараженной националистическими настроениями. Белорусская организация, по имеющимся у меня сведениям, являлась глубоко националистической организацией, сложившейся из кадетских и эсеровских элементов, частично из лиц, прикрывавшихся билетом коммунистической парии, имевших колоссальное влияние на жизнь республики и целиком проводившая при этом националистическую линию. С приезжавшим в Москву – Смоличем я лично не встречался.