Я сел на стул, и мы еще несколько минут вслушивались в шум дождя.
– Мы с тобой через многое прошли, Берт, – сказал он наконец.
Помню, что кивнул и сказал: «Ага», точно как тогда в Сомерсете много лет назад, хотя мне годами и в голову не приходило произнести это слово.
– Я тут сидел и думал вот о чем, – каким-то полемическим тоном пробурчал Джефф. – Раньше пиво стоило пять пенсов за литр, и можно было купить его еще теплым, с мускатным орехом. Haec olim[20], или как его там. И вот он ты, помощник комиссара полиции, должность, все дела… Никакой ты не полицейский, Берт.
– А ты никакой не бизнесмен, если дело на то пошло, – сказал я, – но все же миллионер.
– Ох, – согласился Джефф, вдумавшись в сказанное мной.
Он чуть повернулся, пепел осыпался с его сигареты, и он стал тереть виски, щурясь так, словно плохо видел. Если человек, привыкший к очкам, снимает их, его взгляд становится таким затуманенным, ну, вы знаете. Такой взгляд был и у Джеффа, пока он тер виски.
– Полагаю, ты уже знаешь, а может быть, и нет, – продолжил я, – обо всем, что произошло здесь прошлой ночью. Сегодня утром ко мне в кабинет явился человек по имени Уильям Августус Иллингворт и обо всем рассказал.
– Я тоже обо всем знаю, – сквозь зубы процедил Джефф, – Мириам и Джерри рассказали мне все сегодня утром. Наверное, они решили, что обязаны сделать это. Они считают, что попали в большие неприятности, и я не стал их в этом разуверять.
– Неприятности им будут обеспечены. Послезавтра начинается дознание, коронер будет вне себя, когда узнает об этом дурацком маскараде.
Джефф выпрямился. Упоминать при нем о властях, а уж тем более о полиции – это все равно что окатить из ведра злую собаку. Он вновь весь ощетинился. Я не без удовольствия отметил, что он, скорее всего, встанет на сторону детишек и даже особенно их не покусает, лишь бы досадить полиции.
– Вне себя он будет? Вне себя? – спросил Джефф. – Коронер вне себя будет, да? Кто такой этот коронер? Как его звать?
– Пока забудь об этом. Тебе в голову не приходило, что один из этой развеселой компании той ночью убил в музее человека по имени Пендерел?
– Пу-пу-пу… Да, – помедлив, ответил Джефф, – приходило. Полагаю, ничего нельзя сделать, чтобы замять это дельце, или можно? Ввиду того обстоятельства…
– Какого еще обстоятельства?
Он вновь потер виски и ничего не ответил.
– Слушай, Джефф, Мириам имеет к этому какое-то отношение?
– Да.
– Ну? Знала ли она Пендерела?
– Знала… С минуты на минуту здесь будет человек, который хочет со мной побеседовать. Это хозяйка квартиры, в которой жил Пендерел; и, если я правильно понял, женщина, которая содержала его. У меня есть ее имя и адрес. Миссис Анна Рейли, проживающая на Лэнт-стрит, постоялый двор «Корона и дракон». Вот и посмотрим, что из этого выйдет… К тому же я велел всей компании: и Мириам с Джерри, и Холмсу, будь он неладен, и Бакстеру, и той девице Кирктон, и ее дружку Батлеру, и Пруэну (тут Джефф прорычал: «Берт, черт! – Его голос заскрипел от удивления. – Ну старик Пруэн-то куда?»); я им всем велел явиться сюда для разговора с тобой. Может, ты будешь к ним немного снисходительнее… Знаешь, черт возьми, я б даже заплатил за то, чтобы посмотреть на Иллингворта в этих бакенбардах, в самом деле, я бы…
– Вот так-то лучше, – сказал я ему. – А теперь расскажи, что там у тебя за дела были с этим Иллингвортом…
– У меня дела?
– Слушай, старый ты дурень, разве ты не понимаешь, что именно по твоей милости Иллингворт оказался в гуще событий и все растрезвонил? Из-за этого-то и все неприятности. Если кого и обвинять, так это тебя. Вчера днем ты послал ему телеграмму из Саутгемптона, разве нет?
– Пу-пу-пу. Боже правый! – воскликнул Джефф, внезапно всплеснув руками и притопнув ногами разом, будто марионетка, которую дернули за веревочку. – Наверное.
– Сам отлично знаешь, ты это сделал. Ладно. Ты отправил ему эту телеграмму после того, как Холмс уже позвонил Иллингворту в отель и сказал, что встреча отменяется, а ты велел ему быть тут в десять тридцать. Хорошо. А ты сам-то где был? Что с тобой случилось? Ты так и не добрался до города?
Джефф задумался.
– Пу-пу-пу. Ах да, я вернулся в город, – вот так просто ответил он. – Я покупал ресторан.
Друзья мои, если б вы его знали, то знали бы и то, что подобный нон-секвитур[21] для него обычное дело, но длительное общение с таким типом способно довести до кабака любого нормального человека. В некотором роде Джефф и Иллингворт были два сапога пара. Если бы они вдвоем владели этим музеем, половина экспонатов оказалась бы сломана, а другой и вовсе не было бы. Из-за этого дети всегда и волновались: никто не знал, что он выкинет в следующую минуту или в каком расположении духа будет.
– Так ты покупал ресторан, – сказал я. – Замечательно. И что ты собираешься делать с этим рестораном? Это был какой-то внезапный импульс – поехать и купить ресторан или же ты так хотел подшутить над Иллингвортом?
Он посмотрел мне прямо в глаза.
– Берт, – сказал он, – в каждой моей безумной выходке есть своя логика, а иначе я бы сейчас здесь не сидел. И я чувствую, покупка ресторана была первосортным безумием, хотя в тот момент я так не думал… Забавные же идеи мне иногда приходят в голову. И да, это был импульс. Знаешь, я возвращался на поезде из Саутгемптона. В последнюю минуту решил не ехать на машине, от этого у меня спина болит. И в поезде я встретил своего старого приятеля, парня по имени Шатту, он из Загроса, это неподалеку от Шираза, и еще одного приятеля из Греции по имени Агинопополос…
– Рестораторов, я так полагаю.
– Да. Они открыли одно заведеньице в Сохо, с восточной кухней. Но по их словам, ресторан доживал свои последние деньки, потому что никто не оценил высокого кулинарного искусства. А я страсть как люблю такую стряпню, в конце концов, я годами этим питался. Ты когда-нибудь пробовал ширазские вина или портвейн, который евреи и армяне делают в Исфахане? Нет, конечно, ты и не стал бы, буржуа. Так что я им сказал: «Что ж, я возьму заведение под свое крыло… Нет, черт возьми, слушайте! – сказал я. – Я куплю ваше заведение или вложу столько, сколько потребуется, чтобы удержать его на плаву». Я думал, они с ума сойдут. Шатту сказал: «Это надо отметить. Приезжай сегодня вечером в ресторан, я собственноручно приготовлю тебе такой банкет, ой-й!» – а я был голоден, Берт.
– Хочешь сказать, ты забыл об Иллингворте?
– Пу-пу-пу, – пропыхтел в ответ Джефф. – Мы приехали в Ватерлоо где-то в одиннадцать, забрались в такси, и они там народные песни распевали… вся эта чертова сонная толпа на месте подскочила, сам посуди, своими глазами такую широту души увидеть! – взвизгнул Джефф, довольно стукнув по столу. – Мы поднялись в ресторан. Туда-сюда, одно-другое, обсуждали планы, дела и всякое… Они назвали свое заведение греко-персидским рестораном или еще как-то по-дурацки. Ба! Я им говорю, так, мол, дела не делаются, нужна огромная светящаяся вывеска, чертовски здоровая, самая большая, какую только удастся купить. На ней надо написать: «Шатту из Сохо» – и присобачить над рестораном, а еще непременно надо змей в аквариумах внутри расставить… – Он остановился и с кряхтением высморкался в огромный носовой платок. – А, да ладно, не бери в голову. Зацепились языками, слово за слово, и вот до дому я добрался только к двум часам.
– Ну, не в утешение будет сказано, – сказал я, – что вся эта заварушка здесь приключилась отчасти по твоей вине.
Он поднялся и обошел комнату кругом. У него было какое-то странно осунувшееся лицо. Снаружи все еще поливал дождь.
– Я мог бы вдоволь поразвлечься с этим рестораном, – ни с того ни с сего сказал Джефф.
– Что значит «мог бы»?
– Да так, ничего. Когда с этим дельцем будет покончено, я отправлюсь обратно на Восток, и если Мириам… – Он сцепил руки, с силой хрустнул суставами и поднял взгляд. – Ты что-то хотел спросить, Берт? Что-нибудь важное?
– Возможно. Кстати говоря, что ты знаешь об этом парне по имени Маннеринг? Он, кажется, обручен с Мириам.
Джефф повернулся на месте:
– Черт побери, чего это ты так вцепился в Мириам и не отпускаешь? Я ничего о Маннеринге не знаю; то есть я ни разу его не видел. Кажется, достойный парень, хоть и может приврать. Я спрашиваю, ты что-то важное хотел узнать?
Пряча дьявольский список Попкинса под столом, я развернул его и пробежался по нему взглядом.
– Есть одна вещь, – заметил я. – Среди тех людей, которые были здесь прошлой ночью, кто-нибудь изучал медицину?
Этот вопрос несколько его обескуражил. Джефф терпеть не может, когда он чего-то не понимает, и это вывело его из себя. Морщины заходили туда-сюда на его лице, и усы вместе с ними, как у какого-то чудика.
– Хм? – буркнул он. – Так, что еще за дела? Изучал ли кто-нибудь медицину! Насколько мне известно, нет. Мириам из престижных учебных заведений умеет только вылетать как пробка. Джерри начинал изучать инженерное дело, потому что я ему сказал, что он, черт побери, должен. Холмсу, кроме книжек, ничего не надо, книжки да джентльменские замашки; у него есть магистерская степень, но не в области медицины. Бакстер был оторви да брось со своими денежками, пока Аббсли не насел на него, хе-хе! Дик Батлер строчит дурацкие приключенческие истории, хотя о приключениях не имеет никакого понятия. Погоди-ка! – тут он остановился. – Кажется, у них есть один друг, Гилберт Рэнделл зовут, он где-то изучал медицину, но я не так много о нем знаю.
– А что ты знаешь о девице Кирктон?
Джефф надул щеки.
– Не особенно много. Разбойница-дочка старика-майора Кирктона, родом из какого-то медвежьего угла. Неплохая девчонка, – буркнул Джефф, лукаво ухмыляясь и постукивая подушечками пальцев по носу. – У нее бесенята в глазах, и выпить она не дура! Только у нее одной хватило смелости дерзить мне в лицо, за это-то она мне и нравится. Она сейчас у нас гостит. – Тут он призадумался. – Ей чертовски нравится Батлер, и он не то чтобы мечтал сбежать от нее, такие вот дела.