«Нет, — окончательно решил про себя Валька. — Ни в какую милицию заявлять не пойду. Пусть ищут. Все равно никого не найдут! Никто ничего не видел, никто ничего не докажет».
Он почти совсем уже было успокоился, как вдруг новая мысль заставила его похолодеть от страха: «Женька! Он все знает! Подождет день-другой, а когда станет ясно, что идти в милицию не собираюсь, — пойдет и все расскажет. А может, не пойдет? Это Рудин-то? Этот от своего не отступится. Для него принцип дороже друга. Очкарик паршивый!»
Занятый невеселыми мыслями, Валька, не заметил, как проехал свою остановку и расстроился еще больше.
«Ну погоди, Рудин! — мысленно грозил он, шагая по раскаленному тротуару. — Ты еще пожалеешь!»
Вальку душили злоба и страх. Он уже не отдавал себе ни в чем отчета. Женька-очкарик представлялся теперь ему единственной по-настоящему реальной угрозой, и он с каждой минутой ненавидел его все больше и больше.
На следующее утро все пятеро собрались в пойме реки, там где они накануне так весело провели день. Теперь настроение у ребят было подавленное. Напрасно Валька пытался расшевелить их, отвлечь от тягостных мыслей. Даже пистолеты, извлеченные из тайника, их не радовали.
— Эх, лучше бы я из пионерского лагеря не возвращался! — горестно вздохнул Сашка. Ему, единственному из всей компании, действительно повезло: мать, как вдова фронтовика, сумела выхлопотать в завкоме путевку для сына в пионерский лагерь. Пионерских лагерей в те послевоенные годы было еще мало и путевки выдавали ребятам с очень слабым здоровьем. А Сашка всю эту зиму хворал: кашлял, температурил, часто пропускал занятия.
— Там чего хочешь, все было, — продолжил Сашка тоскливо. — Волейбол, баскетбол, пинг-понг. В походы ходили… А здесь…
— Да замолчи ты! — цыкнул на него Валька. — Расхвастался!
— Я разве хвастаю? — обиделся Сашка. — Что было, то и говорю.
— А пистолеты там были? — злорадно усмехнулся Валька. — Ну, что? Были?
— Не было пистолетов, — угрюмо признался Сашка. Остальные молчали. — Век бы их не видеть!
— Ну это ты зря, — Валька хорохорился, хотя и у него на душе кошки скребли. — Пистолет это вещь. Гляди!
Он прицелился в оставшееся с прошлого раза старое ведро на высокой галечной насыпи и выстрелил. Рядом с ведром брызнули каменные осколки.
— Мимо, — вяло констатировал Федя. Касым подобрал с земли второй пистолет, зарядил и тоже приготовился стрелять.
— Погоди, — остановил его Валька. Тщательно прицелился и нажал на спусковой крючок. Ведро покачнулось.
— Так-то лучше. — Валька опустил руку с оружием. — Пали, Касым, твоя очередь.
Касым несколько раз выстрелил, но, хотя до ведра было всего шагов двадцать, не попал ни разу. После Касыма стрелял Андрей, за ним Федя.
Дай и я стрельну, Валь, — не выдержал Сашка.
— Так уж и быть, — великодушно согласился Валька. — На, держи!
Ярко светило набирающее силу солнце. Неумолимо шумела река. Сашка прищурил левый глаз и тщательно прицелился. Рука дрожала то ли от волнения, то ли от тяжести пистолета.
— Локоть согни, — посоветовал Касым. Не помогло. Тогда Сашка взял пистолет двумя руками и выстрелил несколько раз подряд. Ведро подпрыгнуло и повалилось набок.
— Ну ты даешь! — удивился Валька. — Признавайся, раньше стрелял?
— Первый раз сегодня.
— Врешь!
— С места не сойти!
— Ну, значит, быть тебе чемпионом.
— Скажешь тоже, — сконфузился Сашка. — Какой из меня чемпион!
— Ладно, не скромничай. — Валька похлопал его по плечу и забрал пистолет. — Ступай, ведро на место поставь.
Сашка со всех ног кинулся к насыпи, установил ведро на прежнем месте, нагреб с боков гальки, чтобы прочнее держалось, и вернулся к ребятам.
Они стояли кружком, заряжали пистолеты, Сашка завистливо покосился и отвел глаза.
— Чего отворачиваешься? — Валька кончил заряжать свой пистолет, протянул Сашке. — Держи, пока я добрый. Залпом стрелять будете. По моей команде. Ясно? Приготовились.
На стук дверь открыла невысокая рыхлая женщина с болезненно-одутловатым лицом.
— Саша дома? — спросил Женька, поправляя очки.
— Нету. — Голос у нее был хрипловатый, усталый. — С утра куда-то убег.
— Извините, — Женька повернулся, чтобы уйти.
— Найдешь, скажи, мать велела домой идти, — уже вдогонку крикнула женщина.
— Скажу! — пообещал Женька, заворачивая за угол. «Где они могут быть? — размышлял он, шагая по тротуару. — И Вальки дома нет, и Феди». Где жили Андрей и Касым, Женька не знал, но был почти уверен, что их тоже нет дома. Валька вчера сказал завтра на старом месте. О времени ни слова, значит, раньше сговорились. Где же это их «старое место» может быть?
Женька шагал, машинально обходя встречных прохожих. Ничего не видел и не слышал, занятый своими мыслями.
«Старое место… Старое… Значит, они там уже были все вместе. Зачем собираться вместе? Теперь, когда у них есть пистолеты? Пострелять, ясное дело! А где можно стрелять так, чтобы тебя никто не слышал и не видел? Ну конечно, за городом. И скорее всего — в пойме Чирчика. От дороги далеко. Кругом кустарник — не продраться. Лучшего места не выберешь. И как это он сразу не догадался».
Женька повеселел и прибавил шагу, то и дело поправляя сползавшие с носа очки. Женька спешил. Так спешил, что не заметил идущего за ним в метрах в пятидесяти участкового уполномоченного, того самого Ивана Христофоровича, который ходил с расспросами по домам заводского поселка.
На шоссе — за городом Женьку обогнал груженный ящиками «студебеккер». Шофер увидел торопливо шагавшего по обочине мальчугана, притормозил и, высунувшись из кабины, поинтересовался:
— Далеко спешишь, хлопец?
— Не очень, — ответил Женька и спохватился:-Здравствуй те.
— Привет-привет! — усмехнулся водитель. — Садись в кабину, подвезу. — Спасибо! — обрадовался Женька и вскочил на подножку. Вышедший на шоссе Иван Христофорович вначале не сообразил, что к чему: грузовик загораживал от него мальчика. Только минутой позже, когда «студебеккер» тронулся и, набирая скорость, стал стремительно уменьшаться в размерах, с удивлением обнаружил, что мальчика на шоссе нет, и раздосадовано махнул рукой.
— А, ч-черт!
Лейтенант оглянулся в надежде увидеть какую-нибудь машину, идущую в ту же сторону, но шоссе было пустынно.
Проехав километра два, Женька беспокойно заерзал на сиденье.
— Чего тебе не сидится? — улыбнулся шофер. — Не понравилось?
— Понравилось. — Женька с сожалением обвел взглядом просторную кабину. — А машина правда американская?
— Правда, — кивнул водитель. — Хочешь за баранку посажу? Соблазн был велик, но Женька вздохнул и отрицательно мотнул головой.
— Нет. Мне слезать надо.
— Как знаешь. — Шофер притормозил и помог распахнуть дверцу. — Тебя как звать-то, шпингалет?
— Женя.
— А по отчеству?
— Алексеевич!
— Ну, бывай здоров, Евгений Алексеевич. До свидания. Спасибо вам!
— Было бы за что!
Шофер улыбнулся и захлопнул дверцу.
Здесь река круто почти под прямым углом сворачивала вправо от дороги. Женька пробрался сквозь прибрежный кустарник и пошел по еле заметной тропинке вверх против течения. Если ребята действительно отправились стрелять, то они должны быть где-то здесь, подумал он с неизвестно откуда взявшейся уверенностью.
Тропинка причудливо извивалась, то исчезая на галечных осыпях, то вновь появляясь на поросшем травой песке. Потом она юркнула в колючие облепиховые заросли, а когда Женька выбрался из них, — перед ним возвышалась насыпь примерно в два человеческих роста, и за нею слышались чьи-то негромкие голоса.
Стараясь не шуметь, Женька осторожно взобрался по склону и, не разгибаясь, прислушался. Слов было не разобрать, но голос явно принадлежал Вальке.
«Представляю, какие у них сейчас будут лица! — весело подумал Женька. — Выскочу, как чертик из табакерки! Какой дурак сюда ведро поставил? Раз… Два… Три!..»
Он резко выпрямился и в то же мгновенье навстречу ему сухо треснули выстрелы…
В кабинете начальника райотдела милиции резко и требовательно зазвонил телефон. Майор медленно поднял трубку.
— Агаронов слушает.
— Юрков говорит. Что нового? Нашли похитителей оружия?
— Да, товарищ подполковник.
— Что же вы молчите? — голос Юркова заметно повеселел. — Молодцы! В неполные три дня уложились. Молодцы! — И после паузы: — Вы чем-то расстроены, товарищ майор?
Агаронову меньше всего на свете хотелось отвечать на этот вопрос, но не отвечать было нельзя и он ответил.
— Да, товарищ подполковник.
— Есть осложнения?
— Убит мальчик.
— Мальчик? — переспросил Юрков. — Какой еще мальчик?
Агаронов скользнул взглядом по лежавшему перед ним на столе рапорту участкового уполномоченного.
— Филатов Женя, тринадцать лет, сын зубного врача. — Помолчал и уже тише: — Единственный…
Некоторое время оба молчали. Первым заговорил Агаронов.
— Никакие мы не молодцы, товарищ подполковник… Проглядели парнишку.
— Отставить! — Тон, которым было произнесено это слово, не соответствовал его назначению, прозвучала скорее просьба, а не приказ. — Через два часа жду вас у себя с подробным докладом. Ясно?
— Да, товарищ подполковник.
Агаронов опустил трубку на рычажки и медленно обвел взглядом кабинет. За окном шумел город. Надсадный гул автомобильных моторов, треньканье трамваев, звонкая перекличка детских голосов. Агаронов представил себе резвящуюся в скверике детвору и тяжело вздохнул. Как знать, если бы розыск сразу пошел по верному следу, среди этой ребятни мог сейчас быть и Женя Филатов. И не прогремели бы роковые выстрелы над Чирчиком…
Суд воздал виновным должное в строгом соответствии с советским законодательством. Были также вынесены частные определения о неправомерности действий работников спортобществ «Спартак» и «Динамо».
Но и на этом дело завершено не было, уголовный розыск тщательно проанализирова