— Обычно я на мотоцикле езжу, — рассказывал Олег, словно оправдываясь, пока они шли к выходу. — Но не зимой, я все-таки не самоубийца. А здесь даже такси не поймаешь.
— Слава, я понимаю, что все это звучит очень странно… — начал он, когда они вырулили на МКАД.
И он рассказал Катиному папе обо всем. О полете над поселком «Витязь» с каким-то фотографом, о подонках, что били его в машине, о визитке фотографа и своем чудесном спасении, об осторожном Коляныче, который не нашел ничего лучше, как рассказать пацанам из «Витязя» про летавшую с Олегом девочку Катю, о телефоне ее папы Славы, пропавшем вместе с косухой и, вероятно, оказавшемся в руках тех отморозков. И, наконец, о том, что вернувшись из болгарского лагеря, он пытался найти хотя бы фотографа и даже почти нашел…
Это произошло случайно. Он ждал приятеля после лекции и от нечего делать перелистывал журналы в академическом киоске. И вдруг наткнулся на знакомое лицо. Ну да, черт побери, это был тот самый фотограф! Олег сразу узнал его на маленьком, «паспортного» размера, портрете, предварявшем авторскую подборку фотографий. Тут же были и фамилия, и имя, и даже основные биографические данные — родился, учился и так далее. Олег чуть не подпрыгнул от восторга, купил совершенно ненужный ему журнал и при первой возможности позвонил в редакцию, уверенный, что теперь отыскать фотографа будет делом пяти минут.
Как бы не так! Его радость охладил развязный женский голос, ответивший на звонок. Голос несколько раз переспросил названную фамилию, с некоторым презрением, как показалось Олегу, и наконец холодно осведомился, что, собственно, молодому человеку нужно. Ах, получить телефон автора фотографий! Но журнал таких справок не дает. Представьте, что будет, если все читатели начнут звонить авторам и сотрудникам.
— Но я с ним знаком, — попробовал настаивать Олег.
— Раз вы с ним знакомы, у вас должен быть его телефон, — злорадно ответила дама.
Олег смог добиться лишь, чтобы его переключили на заведующего отделом иллюстраций. Другой голос, на этот раз мужской, ленивый и скрипучий, поведал ему, что разыскиваемый господин в штате редакции не состоит, а потому связаться с ним нет никакой возможности. Собственно, их сотрудничество носило разовый характер, журнал напечатал подборку работ и заплатил автору гонорар, вот и все. Разумеется, координаты фотографа есть в бухгалтерии и, возможно, у секретаря, но журнал таких справок не дает, вы же понимаете, что будет… Чувствуя, что от Олега так просто не отвязаться, заведующий отделом дал ему совет:
— Оставьте ваш телефон и имя. Не исключено, что мы снова будем работать с этим автором. Когда он обратится в редакцию, ему передадут, что вы звонили.
Олег назвал имя, свою должность инструктора по парапланеризму («Простите, как? Это связано с медициной?») и телефон, с трудом веря, что в этой сонной богадельне что-то кому-то передадут, и напоследок попросил:
— Передайте ему, что это вопрос жизни и смерти.
Он хотел довести до ленивого заведующего всю серьезность дела, но результат оказался прямо противоположным. Заведующий по-бабьи вздохнул:
— Ох, опять маньяки, как надоело! — и положил трубку, не попрощавшись.
Понятно, почему Олег так обрадовался, после этого облома случайно встретив Славу в торговом центре. Хоть его он сможет предупредить!
— О чем предупредить? — все-таки не понял Слава. История с фотографом казалась ему более или менее ясной, но он-то тут при чем?
— Понимаете, эти сволочи ищут человека, который в тот день летал и снимал поселок, — снова объяснил инструктор.
— Но я не летал и не снимал, — сказал Слава.
— Точно?
— Совершенно точно. Я, в общем, и не собирался. К тому же Вика в город торопилась, нам еще надо было Катюшке подарок от бабушки с дедушкой купить. Мои родители денег дали…
— Извините, я просто не помню, — сказал Олег. — У меня же много пассажиров бывает. Детей запоминаю, вот Катюшу, например. Но дело в том, что и те гады из поселка не знают, кто летал, а кто нет, снизу же не разглядишь. А Коля, наш руководитель клуба, сказал ему про вас, он тоже девочку запомнил. Они ему пригрозили все парапланы пожечь, ну и он, сами понимаете… В общем, это еще ничего не значит, даже если они нашли ваш телефон в моей куртке, то откуда им знать, что это за Слава…
Вот тут Славик Горюнов наконец сообразил, о чем собирался его предупредить заполошный инструктор. И вмазался в фонарный столб на полупустой дороге.
Парапланерист пытался его успокоить — и по поводу подонков, и из-за разбитой машины, но он очень торопился, а потому вскоре вылез из Славкиной «хонды» со своим нарядным пакетом и поймал частника. А Слава походил кругами вокруг несчастной машины, поматюкался, повздыхал — и поехал в армянскую мастерскую.
Его рассказ вышел еще более сумбурным, чем у Олега, но механик Саша слушал с большим вниманием и ни разу не перебил. Посоветовать он с ходу ничего не мог, но вместе они решили, что не надо рассказывать о встрече с инструктором ни Вике, ни Карине, чтобы не волновать женщин. Саша обещал подумать, как быть дальше, и они отправились в «Золотую шпильку», где Сашу ждала растроганная встречей с подругами Карина, а Славу — возмущенная и негодующая Вика.
Олег все-таки опоздал. Он не знал точно, есть ли у Ирки сегодня экзамен, но все же надеялся застать ее в институте и поздравить с наступающим Рождеством, для чего и купил красивый подсвечник в форме старинного замка. Но когда он прибежал в Плешку, оказалось, что экзамен еще идет, но Ира уже ушла, получив свою неизменную пятерку. Олег набрал ее номер, но он по-прежнему не отвечал, как это происходило изо дня в день в последние месяцы.
Он прижался лбом к холодному стеклу, посмотрел на пасмурную улицу, где все текло и слякоть чавкала под ногами. За его спиной пробегали по коридору замученные сессией студенты, кто-то гулко выкликал друга по фамилии, кто-то костерил преподавателя. Девчонки смеялись серебристым смехом. Сколько на свете замечательных девушек, хоть здесь, в Плешке, хоть в его родном инязе, — одна другой лучше. Сколько их строит ему глазки, высокому узколицему красавцу с такой широкой улыбкой и таким романтическим увлечением — параплан, небо и то, что немного выше… Он пытался заводить с ними романы, но все отношения скользили по поверхности сердца, не задевая. Само сердце было закрыто на сто замков. В нем много лет безраздельно царствовала жестокая и своенравная, нежная и прекрасная королева. Она давно не удостаивала своим визитом самого рыцаря, но оставлять замок его сердца не собиралась.
Ирочка Венецианова была поздним ребенком супругов, не особенно счастливых в браке. Долгие годы ее родители жили вместе по инерции и по свойственной обоим душевной лени, мешавшей начать жизнь сначала и постараться найти свое счастье. А потом появилась Ириша, их свет в окошке, без которого они себя уже не мыслили.
Воспитывали ее в старомодной строгости. Сколько Ира помнила маму и папу, они всегда чего-то боялись. И того, что с ней случится страшное, и того, что она сама что-то сделает не так: будет плохо учиться, попадет в нехорошую компанию и так далее.
Иру никогда не хвалили, ее школьные успехи воспринимали как должное, а неудачи вызывали дружное огорчение домашних. Кроме того, родители считали, что девочке ни в коем случае нельзя говорить, что она красивая, симпатичная, хорошенькая. «А то зазнается, будет воображать, рано гулять начнет», — предупреждал папа, который сам до своей поздней женитьбы нагулялся от души. Это от него Ира унаследовала огромные голубые глаза, капризный ротик и светлые кудри. А от мамы — белую кожу и тонкий овал лица. Соседи и знакомые только ахали над белокурым ангелочком, а папа сердито шипел на них.
В переходный возраст Ира вошла, считая себя серенькой дурнушкой. Она действительно не пользовалась популярностью среди мальчиков, тушуясь на фоне более раскованных и уверенных в себе ровесниц, хотя была в сто раз привлекательнее. Природа не могла простить такого пренебрежения к своим дарам: в тринадцать лет прелестную девочку обсыпало розовыми юношескими прыщами, которые она тщетно мазала, протирала и запудривала всеми доступными средствами. Не для того, чтобы вернуть красоту, о которой она и не подозревала, а чтобы не выглядеть полной уродиной, на которую и смотреть-то противно.
К концу школы ненавистные прыщи прошли, но Ира уже сжилась с ролью гадкого утенка. Одноклассники тоже привыкли не обращать на нее внимания. У нее был только один преданный воздыхатель, которого она третировала и не принимала всерьез, — Олег Егоров, сын соседей по даче.
Олег влюбился в Ирину между девятым и десятым классом, когда из-за сломанной руки не смог поехать в спортивный лагерь на Черное море и ему пришлось все каникулы просидеть на даче. Собственно, роман был затеян от скуки, чтобы лето не пропало зря, но вернувшись в Москву, юный кавалергард Егоров (тогда он занимался верховой ездой) обнаружил, что думает об Ирочке непрерывно. Пару месяцев они встречались в городе, но потом Ира дала ему понять, что ей это не нужно, да и родители недовольны ее поздними прогулками. Олегу оставалось ждать лета.
Но и летом им толком не удалось побыть вместе: Иру увезли в санаторий на Волге набираться сил перед выпускным классом и кошмаром вступительных экзаменов, а Олег не мог отказаться от оксфордского курса в Англии, за который мама заплатила еще зимой. Тем более что выбор был очевиден — или иняз, или армия. Кроме английского и французского, способный к языкам Олег из школьной программы практически ничего не вынес.
Следующий год, полный лихорадочной зубрежки и репетиторов, можно было смело вычеркнуть из жизни. Но Олег регулярно звонил Ире и прилетал по первому зову — сопровождать ее в театр или встречать после поздних занятий у преподавателя. Ирина по неопытности не замечала заинтересованных взглядов, которыми девушки провожали рослого улыбчивого Олега, а если бы заметила, то очень удивилась. Разве можно всерьез относиться к парню, если он способен влюбиться