ему на честное выполнение своего служебного долга, за умение всегда бытьполезным и крайне нужным человеком.
4 июня в 16 часов я прибыл в штаб 3-го Белорусского фронта,' располагавшийся влесу вблизи городка Красное Смоленской области. Там заранее был подготовленпункт управления с соответствующими средствами связи, обеспечивавший мнепостоянную и падежную телефонную, телеграфную и радиосвязь со Ставкой,Генеральным штабом и всеми командующими фронтами и армиями.
Вместе со мной прибыли: заместитель командующего артиллерией Красной Армиигенерал-полковник М. Н. Чистяков, который должен был координировать действияартиллерии двух фронтов; заместитель командующего ВВС генерал-полковник авиацииФ. Я. Фалалеев (с той же целью по авиации) и группа офицеров Генеральногоштаба, возглавлявшаяся состоявшим при мне генералом для порученийгенерал-лейтенантом М. М. Потаповым.
Вечером И. Д. Черняховский ознакомил нас с окончательно отработаннымкомандованием фронта планом операции, с задачами армий и доложил о проделаннойработе по подготовке операции.
Согласно директиве Ставки от 31 мая 1944 года этот фронт был обязан, проведяоперацию во взаимодействии с левым крылом 1-го Прибалтийского и войсками 2-гоБелорусского фронтов, разгромить витебско-оршанскую группировку врага. Для этойцели предусматривалось нанести два удара: один 39-й и 5-й армиями на северефронта, причем 39-я, обходя Витебск с юго-запада, во взаимодействии с левымкрылом 1-го Прибалтийского фронта, должна была разгромить витебскую группировкуврага и овладеть Витебском, а 5-я через Богушевск, Сенно и Лукомль пробиватьсяк верхнему течению реки Березины; другой удар — 11-й гвардейской и 31-йармиями, разгромив оршанскую группировку врага, развивать наступление вдольМинской автострады на Борисов. Подвижные войска (конницу и танки) предлагалосьиспользовать для развития успеха в общем направлении на Борисов. К началуоперации фронт имел 6445 стволов артиллерии и минометов (от 76-мм и выше), 689установок реактивной артиллерии, 1810 танков и самоходных орудий (с учетомстоявшей в резерве 5-й гвардейской танковой армии) и 1864 боевых самолета.
По решению командующего фронтом для выполнения этих задач создавались ударныегруппы в 39-й армии (командующий генерал-лейтенант И. И. Людников, членвоенного совета генерал-майор В. Р. Бойко, начальник штаба генерал-майор М. И.Сими-новский) — 84-й и 5-й гвардейский стрелковые корпуса в составе 5стрелковых дивизий и 28-я танковая бригада; в 5-й армии (командующийгенерал-лейтенант Н. И. Крылов, член военного совета генерал-майор И. М.Пономарев, начальник штаба генерал-майор Н. Я. Прихидько) — 72-й и 65-йстрелковые корпуса в составе 6 стрелковых дивизий, 153-я и 2-я гвардейскаятанковые бригады; в 11-й гвардейской армии (командующий генерал-лейтенант К. Н.Галицкий, член военного совета генерал-майор П. Н. Куликов, начальник штабагенерал-майор И. И. Семенов) — 8-й и 36-й гвардейский стрелковые корпуса всоставе 5 стрелковых дивизий и 120-я танковая бригада; в 31-й армии(командующий генерал-лейтенант В. В. Глаголев, член военного советагенерал-майор Д. А. Карпенков, начальник штаба генерал-майор М. И. Щедрин) —71-й и 36-й стрелковые корпуса в составе 5 стрелковых дивизий и 213-я танковаябригада.
Второй эшелон фронта составляли подвижные соединения: 3-й гвардейскиймеханизированный корпус, 3-й гвардейский кавалерийский корпус, а в последующеми 5-я гвардейская танковая армия; в 11-й гвардейской армии— 2-й гвардейскийтанковый Тацинский корпус.
По плану, утвержденному командующим фронтом, из артиллерийских и танковыхсредств фронта, для обеспечения успеха на армейских участках прорыва фронтаобороны врага, привлекались 5764 орудия и миномета, или 80,1% общего количествастволов, что составляло в среднем на 1 км фронта прорыва до 175 стволов; 1466танков и САУ, или 80,9% от общего количества, что составляло общую плотность на1 км участка прорыва до 44 единиц. Это позволяло рассчитывать на успехпредстоящей операции.
Проверкой было установлено, что командование, штаб и политуправление фронтауделяют серьезное внимание маскировке прибывавших на фронт общевойсковых,танковых, артиллерийских соединений и других специальных войсковых частей ивсевозможных воинских грузов. Офицеры штаба фронта встречали на станцияхвыгрузки войска и сопровождали их в указанные для них районы сосредоточения,строжайше требуя мер маскировки. Категорически запрещалось производить днемперегруппировки и крупные передвижения войск; осуществлять рекогносцировкибольшими группами командного состава; нарушать существовавший ранее режим огня;производить ознакомительные облеты занятых противником территорий. Маскировкарайонов сосредоточения повседневно проверялась с воздуха офицерами штабафронта. Одновременно проводился ряд хорошо продуманных и умело организованныхмероприятий с целью дезориентации противника. Серьезно была организована ибоевая подготовка войск на хорошо оборудованных полигонах и учебных полях втылу, куда дивизии и специальные части, предназначенные для прорыва,последовательно и скрытно выводились во вторые эшелоны.
Во всем чувствовался мудрый опыт командования и штабов всех степеней фронта,накопленный на протяжении войны.
5 июня командование фронта рассматривало планы армий по проведению операции.Докладывали командармы И. И. Людников (39-я армия) и В. В. Глаголев (31-яармия). Особых замечаний их планы не вызвали и были одобрены.
6 июня с утра мы с И. Д. Черняховским побывали в 5-й ар-мин Н. И. Крылова, научастке прорыва детально проанализировали планы командующего и начальниковродов войск армии.
Особое внимание было уделено вопросам использования артиллерии и увязкедействий пехоты, танков, артиллерии и авиации. По всем вопросам была достигнутаполная договоренность, и мы покинули армию вполне уверенными в том, что онанаходится в твердых, умелых и надежных руках.
В ночь на 7 июня я доложил Верховному, что на 3-м Белорусском и 1-мПрибалтийском фронтах за эти дни никаких изменений в оперативной обстановке непроизошло, подготовка войск в 3-м Белорусском проходит в сроки, установленныепланом. 7 июня вместе с Черняховским, Фалалеевым и командованием 1-й воздушнойармии мы обсуждали задачи, стоявшие перед авиацией. На рассвете 8 июня я вместес М. Н. Чистяковым и Ф. Я. Фалалеевым перелетели на 1-й Прибалтийский фронт.
Командующего фронтом Ивана Христофоровича Баграмяна я знал еще до ВеликойОтечественной войны по учебе в Академии Генерального штаба, а начальника штабаВладимира Васильевича Курасова — еще раньше, до совместной учебы в этойакадемии. Наше первое знакомство с ним состоялось в 1935—1936 годах во времяоперативно-стратегических полевых поездок, проводившихся командующимБелорусским военным округом И. П. Уборевичем. Я тогда работал начальникомотдела боевой подготовки в штаба Приволжского военного округа, командованиекоторого привлекалось на эти поездки в роли одного из армейских управлений. В.В. Курасов служил тогда в Белорусском военном округе. В 1940 году, после тогокак я был назначен на должность заместителя начальника Оперативного управленияГенштаба, по моему предложению на мою прежнюю должность — начальника отделаоперативной подготовки Генштаба был переведен старший преподаватель АкадемииГенштаба В. В. Курасов. В первых числах августа 1941 года я стал начальникомОперативного управления и заместителем начальника Генерального штаба, а В. В.Курасов — заместителем начальника Оперативного управления. Он много помогал Б.М. Шапошникову и мне в те тяжелые месяцы войны. На протяжении последующих летвозглавлявшиеся Владимиром Васильевичем штабы армий и фронтов всегда получаливысокую оценку Ставки Верховного Главнокомандования и руководства Генеральногоштаба. Установившимися между нами в те годы дружественными отношениями мы обаочень дорожили.
Итак, военная служба снова, в третий раз привела меня туда, где мне довелосьбыть во время гражданской войны и в 30-е годы. Естественно, нахлынуливоспоминания. Но действительность быстро вернула меня к напряженнымповседневным делам. Весь день 8 июня мы пробыли на КП И. X. Баграмяна.Заслушали доклады командующего, начальника штаба, начальников родов войск ичлена военного совета фронта о ходе подготовки к операции, ее материальномобеспечении. Согласно директиве Ставки от 31 мая командованию 1-гоПрибалтийского фронта на первом этапе стратегической Белорусской операцииприказывалось во взаимодействии с 3-м Белорусским фронтом разгромитьвитебско-лепельскую группировку противника и выйти на южный берег ЗападнойДвины в районе Чашники, Лепель, для чего силами 6-й гвардейской и 43-й армийпредусматривалось прорвать оборону противника юго-западнее Городка (в 35 кмсеверо-западнее Витебска).
Решая задачу, войска фронта обязаны были форсировать Западную Двину и овладетьБешенковичами, а частью сил во взаимодействии с правым крылом 3-го Белорусскогофронта разгромить витебскую группировку противника и освободить Витебск, чтобыв дальнейшем, развивая наступление на Лепель, прочно обеспечивать главнуюгруппировку фронта с севера на полоцком направлении.
В состав 1-го Прибалтийского фронта к началу Белорусской операции входили: 4-яударная армия (командующий генерал-лейтенант П. Ф. Малышев, член военногосовета генерал-майор Т. Я. Велик, начальник штаба генерал-майор А. И. Кудряшов)— 14-й, 83-й и 100-й стрелковые корпуса; 6-я гвардейская армия (командующийгенерал-лейтенант, вскоре генерал-полковник И. М. Чистяков, член военногосовета генерал-майор К. К. Абрамов, начальник штаба генерал-майор В. А.Пеньковский) — 22-й и 23-й, 103-й и 2-й гвардейский стрелковые корпуса; 43-яармия (командующий генерал-лейтенант А. П. Белобородое, член военного советагенерал-майор С. И. Шабалов, начальник штаба генерал-майор Ф. Ф. Масленников) —1-й, 60-й и 92-й стрелковые корпуса; 3-я воздушная армия (командующийгенерал-лейтенант авиации Н. Ф. Папивин, начальник штаба генерал-майор авиацииН. П. Дагаев); 1-й танковый корпус генерал-лейтенанта танковых войск В. В.Будкова; ряд других стрелковых, танковых, самоходно-артиллерийских,