оно принимается.
Точно так же и при работе в Ставке мы, военные, имеющие прямое отношение квооруженной борьбе, вносим свои предложения, и Сталин считается с нами.
Климент Ефремович, подумав, ответил:
— Раньше Сталин был не таким. Наверное, война научила его многому. Он, видимо,понял, что может ошибаться и его решения не всегда могут быть самыми лучшими ичто знания и опыт других могут также быть полезными. Сказались на Сталине игоды: до войны он был моложе и самоувереннее…
О личной жизни Сталина мне писать почти что нечего. Да, видимо, это и не имеетзначения. По моим наблюдениям, у Сталина мало оставалось времени для отдыха икультурных развлечений, если не считать эпизодических посещений им театра ипросмотра кино. Сталин вел жизнь человека, целиком занятого государственнымиделами.
После того как советские войска освободили Минск, Сталин был в прекрасном,приподнятом настроении. Как-то в один из вечеров он пригласил к себе наквартиру группу военачальников, чтобы отметить такое большое событие. На приемк И. В. Сталину С. М. Буденный пришел с баяном, и это создало непринужденнуюпраздничную обстановку. Сталин первым положил начало откровенности идружественности в отношениях между присутствующими. Произносились тосты, пели,кое-кто плясал. Сталин с удовольствием смотрел на пляшущих, подбадривал, апотом всех обнимал и некоторых даже целовал. За время неудач советских войск онмного выстрадал, сейчас же был глубоко удовлетворен ходом военных действий нафронтах и не хотел скрывать своих чувств.
В ряде книг приведено немало интересных сведений о жизни Сталина. Но внекоторых из них, к сожалению, содержатся не совсем точные данные. Ради истиныостановлюсь и на них.
Приходилось читать, что Сталин не был в первые месяцы войны во время налетовнемецко-фашистской авиации на Москву в особняке на улице Кирова и станции метро«Кировская». Это, конечно, неверно. Сталин многократно бывал и в домена улице Кирова, и в станции метро «Кировская», где для членовПолитбюро ЦК ВКП(б) была оборудована специальная комната.
Не совсем точно показано также рабочее место Сталина. Пишут, что Сталин работалза письменным столом. За все время войны, а я бывал у него в это время часто,да и после войны ни разу не видел, чтобы он что-то за этим столом писал.Документы и бумаги действительно лежали на этом столе. Но читал ли ондокументы, писал ли — он всегда сидел за длинным концом стола заседаний.Отработает документы, берет и относит на письменный стол, а оттуда берет новуюпачку бумаг.
Полностью согласен с Г. К. Жуковым по поводу злополучного глобуса. Его врабочем кабинете И. В. Сталина не было, он находился в его комнате отдыха, атуда мало кто приглашался. У Сталина всегда имелись подготовленные Генштабомрабочие карты по всем направлениям и театрам войны, в каких была необходимость.
И еще деталь. Сталин любил пить чай. Обычно во время заседания он нажимаеткнопку, Поскребышев приносит стакан чаю и лимон. Сталин берет и выжимает встакан лимон, затем идет в комнату отдыха, приносит бутылку армянского коньяка,льет из нее в чай ложку или две и тут же уносит бутылку обратно и потом вовремя работы пьет чай по глотку…
Сталин прочно вошел в военную историю. Его несомненная заслуга в том, что подего непосредственным руководством как Верховного Главнокомандующего СоветскиеВооруженные Силы выстояли в оборонительных кампаниях и блестяще провели всенаступательные операции. Но он, насколько я мог его наблюдать, никогда неговорил о своих заслугах. Во всяком случае, мне этого не приходилось слышать.Звание Героя Советского Союза и звание Генералиссимуса ему было присвоено пописьменному представлению в Политбюро ЦК партии командующих фронтами. И награду него имелось меньше, чем у командующих фронтами и армиями. О просчетах же,допущенных в годы войны, он сказал народу честно и прямо в своем выступлении наприеме в Кремле в честь командующих войсками Красной Армии 24 мая 1945 года:
«У нашего правительства было не мало ошибок, были у насмоменты отчаянного положения в 1941—1942 годах, когда наша армия отступала,покидала родные нам села и города Украины, Белоруссии, Молдавии, Ленинградскойобласти, Прибалтики, Карело-Финской республики, покидала, потому что не былодругого выхода. Иной народ мог бы сказать Правительству: вы не оправдали нашихожиданий, уходите прочь, мы поставим другое правительство, которое заключит мирс Германией и обеспечит нам покой. Но русский народ не пошел на это, ибо онверил в правильность политики своего Правительства и пошел на жертвы, чтобыобеспечить разгром Германии. И это доверие русского народа Советскомуправительству оказалось той решающей силой, которая обеспечила историческуюпобеду над врагом человечества,— над фашизмом»[117].
На Дальнем Востоке
Постоянная угроза на Дальнем Востоке.— Исполняя союзнический долг.—Квантунская армия.— Наше решение.— Подготовка кампании.— «9 августа начатьбоевые действия…» —Блестящая победа.
Заключительным этапом второй мировой войны явилась кампания советских войск наДальнем Востоке. На далекой «нашенской» земле Азиатского континентабыла поставлена последняя точка в истории крупнейшей войны в защиту СоветскойРодины. В этой знаменательной кампании Вооруженных Сил пришлось принятьучастие и мне.
В ходе военных действий против японских милитаристов я впервые близкопознакомился с суровым и по-своему прекрасным Дальним Востоком. Моя военнаябиография складывалась так, что в довоенные годы я не служил в войсках ДальнегоВостока. Мне приходилось работать преимущественно в частях, расположенных вцентральных областях России. А когда перешел в Генеральный штаб, моейкомпетенцией стали вопросы безопасности страны на Западном направлении.
Став начальником Генерального штаба, я, естественно, вплотную и практическистолкнулся с театром возможной войны на Азиатском континенте, с проблемамиукрепления боевой готовности советских войск на рубежах с нашим агрессивнымвосточным соседом. Но это все же было еще «заочное» знакомство сДальневосточным краем нашего социалистического Отечества.
То, что мне придется ехать на Дальний Восток, я впервые узнал летом 1944 года.После окончания Белорусской операции И. В. Сталин в беседе со мной сказал, чтомне будет поручено командование войсками Дальнего Востока в войне смилитаристской Японией. А о возможности такой войны я был уже осведомлен вконце 1943 года, когда возвратилась советская делегация во главе с И. В.Сталиным с Тегеранской конференции. Мне было тогда сообщено, что наша делегациядала союзникам принципиальное согласие помочь в войне против Японии.
Но для вступления в войну с Японией у нас имелись и свои жизненные интересы.Японские милитаристы многие годы вынашивали планы захвата советского ДальнегоВостока. Они почти постоянно устраивали военные провокации на наших границах.На своих стратегических плацдармах в Маньчжурии они держали крупные военныесилы, готовые к нападению на Страну Советов. Ситуация особенно обострилась,когда фашистская Германия развязала разбойничью войну против нашей Родины. Дляборьбы с агрессором нам до зарезу нужна была каждая свежая дивизия, а мыдержали и не могли не держать на Дальнем Востоке несколько армий в полнойбоевой готовности. Япония лишь выжидала момента для развязывания войны противСоветского Союза.
И. В. Сталин повседневно интересовался всеми сведениями о действиях нашеговосточного соседа и требовал от Генерального штаба самых подробных докладов насей счет. Мы видели, что даже тогда, когда Япония втянулась в войну с США иАнглией на Тихом океане и стала терпеть поражения, перешла к оборонительнойстратегии, ее руководители не сделали ни единого практического шага ксокращению своих войск в Маньчжурии и Корее.
Ликвидация очага войны на Дальнем Востоке являлась для нас деломгосударственной и общенациональной важности.
Союзники признавали решающее значение вступления СССР в войну против Японии.Они заявляли, что только Красная Армия способна нанести поражение наземнымсилам японских милитаристов.
«Победа над Японией может быть гарантирована лишь в том случае, если будутразгромлены японские сухопутные силы» — такого мнения придерживалсяглавнокомандующий американскими вооруженными силами в бассейне Тихого океанагенерал Макартур. Ссылаясь на то, что США и их западные союзники не располагаливозможностями для этого, он требовал в канун Крымской конференции союзников отсвоего правительства «приложить все усилия к тому, чтобы добитьсявступления в войну Советского Союза»[118]. В специальноммеморандуме Объединенного комитета начальников штабов от 23 декабря 1944 годаотмечалось: «Вступление России в войну как можно скорее… необходимо дляоказания максимальной поддержки нашим операциям на Тихом океане».
Принимавший участие в работе Ялтинской конференции бывший государственныйсекретарь США Э. Стеттиниус писал: «Накануне Крымской конференцииначальники американских штабов убедили Рузвельта, что Япония можеткапитулировать только в 1947 году или позже, а разгром ее может стоить Америкемиллион солдат».
В связи с этим американская и английская делегации прибыли на Крымскуюконференцию с твердым намерением добиваться согласия Советского Союза навступление в войну против Японии. Как сообщил мне потом А. И. Антонов,участвовавший в работе конференции, Рузвельт и Черчилль настойчиво требовалискорейшего вступления СССР в войну. В итоге обсуждений было подписано 11февраля 1945 года Соглашение трех держав, в котором говорилось:«Руководители трех великих держав — Советского Союза, Соединенных ШтатовАмерики и Великобритании — согласились в том, что через два-три месяца послекапитуляции Германии и окончания войны в Европе Советский Союз вступит в войнупротив Японии на стороне союзников»[119].
Для нашей делегации такой срок не был неожиданностью. Еще готовясь к поездке в