возле Тулы, Воронежа, Сталинграда и Саратова. Критически оценивая теперьпринятый тогда план действий на лето 1942 года, вынужден сказать, что самымуязвимым оказалось в нем решение одновременно обороняться и наступать.
Мы тщательно следили за планами германского командования. Соотношение сил насоветско-германском фронте к маю было следующее: Красная Армия имела 5,1 млн.человек (без войск ПВО страны и Военно-Морского флота), почти 3,9 тыс. танков,44,9 тыс. орудий и минометов и около 2,2 тыс. боевых самолетов.Немецко-фашистская армия имела - 6,2 млн. человек, 3229 танков и штурмовыхорудий, до 57 тыс. орудий и минометов и 3395 боевых самолетов.
Таким образом, к началу летней кампании превосходство в людях было на стороневрага, в танках - у нас. Летним наступлением гитлеровцы рассчитывали добитьсяне только переломных военно-стратегических результатов, но и парализоватьэкономику Советского государства. Они полагали, что в результате решительногонаступления на кавказском и сталинградском направлениях, после захватакавказской нефти, донецкой индустрии, промышленности Сталинграда, с выходом наВолгу и после того как им удастся лишить нас связи с внешним миром через Иран,они добьются необходимых предпосылок для разгрома Советского Союза.
С середины апреля и до 8 мая 1942 года я, выполняя задания Ставки, находился ввойсках Северо-Западного фронта и вместе с его командованием решал задачуликвидации окруженной демянской группировки фашистов. Из ежедневных разговоровс начальником Генерального штаба и из докладов работников Оперативногоуправления мне было известно, что предпринимавшиеся в то время Крымским фронтомпопытки с Керченского полуострова освободить весь Крым, несмотря на большоепревосходство в силах над противником, закончились неудачей. Ставка приказалафронту во второй половине апреля прекратить наступление и организовать прочную,глубоко эшелонированную оборону. В распоряжении Крымского фронта была тогдадвадцать одна стрелковая дивизия, 3577 орудий и минометов, 347 танков, 400самолетов (175 истребителей и 225 бомбардировщиков). Враг же имел здесь десятьс половиной пехотных дивизий, 2472 орудия и миномета, 180 танков и тоже до 400самолетов. Таким образом, наше превосходство было налицо.
24 апреля И. В. Сталин по телефону сообщил мне, что напряженнейшая работаподорвала здоровье Б. М. Шапошникова и что .Ставка в связи с этим вынужденаосвободить его от работы, дать ему возможность подлечиться, отдохнуть, чтопринято решение временно исполнение обязанностей начальника Генерального штабавозложить на меня, освободив меня от непосредственного руководства Оперативнымуправлением Генштаба. Вечером того же дня для меня был передан в штабСеверо-Западного фронта приказ наркома обороны об этом, а 26 апреля мне былоприсвоено звание генерал-полковника…
Несмотря на то что превосходство в силах у войск нашего Крымского фронта надврагом было значительным, 8 мая немецко-фашистские войска нанесли удар в Крымуна Керченском полуострове вдоль побережья Черного моря, прорвали оборону вполосе 44-й армии и вклинились в глубину на расстояние до 8 км. 9 мая яполучил указание И. В. Сталина немедленно вернуться в Москву.
К вечеру первого дня наступления врага Верховный Главнокомандующий получил отЛ. З. Мехлиса, являвшегося тогда представителем Ставки ВерховногоГлавнокомандования при руководстве и в войсках Крымского фронта, телеграммуследующего содержания:
«Теперь не время жаловаться, но ядолжен доложить, чтобы Ставка знала командующего фронтом. 7 мая, то естьнакануне наступления противника, Козлов созвал военный совет для обсужденияпроекта будущей операции по овладению Кой-Асаном. Я порекомендовал отложитьэтот проект и немедленно дать указание армиям в связи с ожидаемым наступлениемпротивника. В подписанном приказании комфронта в нескольких местахориентировал, что наступление ожидается 10-15 мая, и предлагал проработать до10 мая и изучить со всем начальством, командирами соединений и штабами планобороны армий. Это делалось тогда, когда вся обстановка истекшего дняпоказывала, что с утра противник будет наступать. По моему настоянию ошибочнаяв сроках ориентировка была исправлена. Сопротивлялся также Козлов выдвижениюдополнительных сил на участок 44-й армии».
В ответе Мехлису Верховный писал:
«Вы держитесь страннойпозиции постороннего наблюдателя, не отвечающего за дела Крымфронта. Этапозиция очень удобна, но она насквозь гнилая. На Крымском фронте Вы - непосторонний наблюдатель, а ответственный представитель Ставки, отвечающий завсе успехи и неуспехи фронта и обязанный исправлять на месте ошибкикомандования. Вы вместе о командованием отвечаете за то, что левый фланг фронтаоказался из рук вон слабым. Если «вся обстановка показывала, что с утрапротивник будет наступать», а Вы не приняли всех мер к организации отпора,ограничившись пассивной критикой, то тем хуже для Вас. Значит, Вы еще непоняли, что Вы посланы на Крымфронт не в качестве Госконтроля, а какответственный представитель Ставки. Вы требуете, чтобы мы заменили Козловакем-либо вроде Гинденбурга. Но Вы не можете не знать, что у нас нет в резервеГинденбургов. Дела у вас в Крыму несложные, и Вы могли бы сами справиться сними. Если бы Вы использовали штурмовую авиацию не на побочные дела, а противтанков и живой силы противника, противник не прорвал бы фронта и танки непрошли бы. Не нужно быть Гинденбургом, чтобы понять эту простую вещь, сидя двамесяца на Крымфронте».
В течение двух дней почти все войска Крымского фронта оказались втянутыми вбой. Утром 10 мая Ставка приказала отвести войска фронта на линию Турецкоговала и организовать там оборону, но командование фронта, не выполнив приказСтавки, затянуло отвод на двое суток и к тому же не сумело правильноорганизовать его. В результате враг 14 мая прорвался к окраинам Керчи. Началисьотход наших войск на восток и переправа через Керченский пролив на Таманскийполуостров. Войска несли большие потери.
Ставка детально изучила ход Керченской операции. Мы пришли к выводу, чторуководство войсками фронта со стороны командующего Крымским фронтомгенерал-лейтенанта Д. Т. Козлова, члена военного совета дивизионного комиссараФ. А. Шаманина, начальника штаба генерал-майора П. П. Вечного и представителяСтавки Верховного Главнокомандования армейского комиссара 1-го ранга Л. З.Мехлиса было явно несостоятельным.
Поражение в Керчи было досадным и несло за собой тяжелые последствия дляСевастополя. Поэтому Ставка отнеслась к этому чрезвычайно строго. В своейдирективе от 4 июня 1942 года она указывала: «Основная причина провалаКерченской операции заключается в том, что командование фронта - Козлов,Шаманин, Вечный, представитель Ставки Мехлис, командующие армиями фронта, иособенно 44-й армии - генерал-лейтенант Черняк и 47-й армии - генерал-майорКолганов, обнаружили полное непонимание природы современной войны…»Далее конкретно указывалось, в чем это выразилось. Командование Крымскогофронта растянуло дивизии в одну линию, не считаясь с открытым равниннымхарактером местности, вплотную пододвинуло всю пехоту и артиллерию кпротивнику; вторых и третьих эшелонов, не говоря уже о резервах в глубине, небыло создано, а потому после прорыва противником линии фронта командование несумело противопоставить достаточные силы врагу, своевременно задержать егонаступление, а затем и ликвидировать прорыв. Командование фронта в первые жечасы наступления противника выпустило из рук управление войсками, ибо первым женалетом авиация врага разбомбила хорошо известные ей и длительное время несменявшиеся командные пункты фронта и армий, нарушила проволочную связь,расстроила узлы связи. По преступной халатности штаба фронта о радиосвязи идругих средствах связи забыли. Командование фронта не организоваловзаимодействия армий и совершенно не обеспечивало взаимодействия наземных сил савиацией фронта. Отвод войск происходил неорганизованно.
В директиве давался анализ тактики врага, совершенно не разгаданнойкомандованием фронта. «Противник, нанося главный удар против левогофланга фронта,- говорилось в ней,- сознательно вел себя пассивно против правогонашего фланга, будучи прямо заинтересован в том, чтобы наши войска на этомфланге оставались на своих позициях, и рассчитывая нанести им удар с выходомсвоей ударной группировки на тылы наших войск, остававшихся в бездействии направом фланге. Когда же на второй день после начала наступления противника,учитывая обстановку, сложившуюся на Крымском фронте, и видя беспомощностькомандования фронта, Ставка приказала планомерно отвести армии фронта напозиции Турецкого вала, командование фронта и т. Мехлис своевременно необеспечили выполнение приказа Ставки, начали отвод с опозданием на двое суток,причем отвод происходил неорганизованно и беспорядочно. Командование фронта необеспечило выделения достаточных арьергардов, не установило этапов отхода, ненаметило промежуточных рубежей отвода и не прикрыло подхода войск к Турецкомувалу заблаговременной выброской на этот рубеж передовых частей».
Ставка резко оценила метод руководства войсками со стороны командования фронтаи Л. З. Мехлиса. Называя этот метод бюрократическим и бумажным, Ставка считалаего второй причиной неудач наших войск на Керченском полуострове.
«Тт. Козлов и Мехлис считали, что главная их задача состояла в отдачеприказа и что изданием приказа заканчивается их обязанность по руководствувойсками. Они не поняли того, что издание приказа является только началомработы и что главная задача командования состоит в обеспечении выполненияприказа, в доведении приказа до войск, в организации помощи войскам новыполнению приказа командования. Каи показал разбор хода операции, командованиефронта отдавало свои приказы без учета обстановки на фронте, не зная истинногоположения войск. Командование фронта не обеспечило даже доставки своих приказовв армии». Такой факт имел место с приказом для 51-й армии, ей былоприказано прикрыть отвод всех сил фронта за Турецкий вал. Однако приказ даже не