был доставлен командарму. «В критические дни операции командованиеКрымского фронта и т. Мехлис, вместо личного общения с командующими армиями ивместо личного воздействия на ход операции, проводили время на многочасовыхбесплодных заседаниях военного совета».
Третьей причиной неуспехов на Керченском полуострове Ставка считаланедисциплинированность Козлова и Мехлиса, которые нарушили указание Ставки и необеспечили его выполнения, не обеспечили своевременный отвод войск за Турецкийвал. Опоздание на два дня с отводом войск явилось гибельным для исхода всейоперации. Ставка строго взыскала с виновных, сняла их с занимаемых постов,снизила в воинских званиях. Ставка потребовала от командующих и военных советоввсех фронтов и армий, чтобы они извлекли уроки из этих ошибок:
«Задача заключается в том, чтобы наш командный состав по-настоящему усвоилприроду современной войны, понял необходимость глубокого эшелонирования войск ивыделения резервов, понял значение организации взаимодействия всех родов войск,и особенно взаимодействия наземных сил с авиацией. Задача заключается в том,чтобы наш командный состав решительно покончил с порочными методамибюрократическо-бумажного руководства и управления войсками, не ограничивалсяотдачей приказов, а бывал почаще в войсках, в армиях, дивизиях и помогал своимподчиненным в деле выполнения приказов командования. Задача заключается в том,чтобы наш командный состав, комиссары и политработники до конца выкорчевалиэлементы недисциплинированности в среде больших и малыхкомандиров»[26].
Потеря Керченского полуострова поставила в исключительно тяжелое положение нашивойска, защищавшие Севастопольский оборонительный район. Против них теперь былиповернуты все силы 11-й немецкой армии. 250 огненных дней и ночей продолжаласьоборона героического города. В начале июля 1942 года, когда выяснилось, чтотретье наступление врага отразить не удастся, часть защитников Севастополя былаэвакуирована на Черноморское побережье Кавказа. Но на берегу оставалось ещенемало бойцов, которые продолжали самоотверженную борьбу вплоть до 9 июля.Отдельные подразделения ушли к крымским партизанам и продолжали там борьбу.
Военная обстановка на южном крыле советско-германского фронта изменилась впользу врага после овладения им Крымом.
Не радовало Ставку и Генштаб положение и в районе Барвенково. Фашисты вновьзахватили здесь инициативу в свои руки и добились крайне выгодных условий длядальнейшего осуществления своих замыслов.
В конце марта, как я уже упоминал, Ставка рассматривала предложениекомандования Юго-Западного направления о проведении силами Брянского,Юго-Западного и Южного фронтов крупной наступательной операции с целью разгромагруппировки противника на южном крыле советско-германского фронта с последующимвыходом наших войск на линию Гомель - Киев - Черкассы-Первомайск-Николаев.Командование направления просило у Ставки дополнительно значительных сил исредств. Тогда же Генштаб доложил Верховному Главнокомандующему, что несогласен с этим предложением. И. В. Сталин одобрил наше решение, но в то жевремя дал С. К. Тимошенко согласие на разработку частной, более узкой, чем тотнамечал, операции с целью разгрома харьковской группировки врага наличнымисилами и средствами Юго-Западного направления.
Этот переработанный план 10 апреля был направлен в Ставку. Он предусматривалударами из района Волчанска и с Барвенковского плацдарма по сходящимсянаправлениям разгромить здесь группировку врага, овладеть Харьковом и создатьпредпосылки для освобождения Донбасса. Б. М. Шапошников, учитывая рискованностьнаступления из оперативного мешка, каким являлся Барвенковский выступ для войскЮго-Западного фронта, предназначавшихся для этой операции, внес предложениевоздержаться от ее проведения. Однако командование направления продолжалонастаивать на своем предложении и заверило Сталина в полном успехе операции. Ондал разрешение на ее проведение и приказал Генштабу считать операцию внутреннимделом направления и ни в какие вопросы по ней не вмешиваться.
28 апреля командование Юго-Западного направления издало директиву попредстоящей операции; за ней последовали директивы командующим армиями.Рассматривался ли дополнительно в Ставке вопрос об этой операции в период ееподготовки, сказать не могу, так как во второй половине апреля по заданиюСтавки, как уже говорилось, я находился на Северо-Западном фронте.
12 мая, то есть в разгар неудачных для нас событий в Крыму, войскаЮго-Западного фронта, упредив противника, перешли в наступление. Сначала оноразвивалось успешно, и это дало Верховному Главнокомандующему повод броситьГенштабу резкий упрек в том, что по нашему настоянию он чуть было не отменилстоль удачно развивающуюся операцию. Но уже 17 мая ударная группировкапротивника в составе 11 дивизий армейской группы генерал-полковника Клейстаперешла в контрнаступление из района Славянск, Краматорск и, прорвав фронтобороны 9-й армии, начала серьезно угрожать 57-й армии Южного фронта, а затем иударной группировке Юго-Западного фронта. Как выяснилось, командование и штабЮго-Западного направления, планируя операцию, не приняли необходимых мер дляобеспечения своей ударной группировки со стороны Славянска.
Получив первые сообщения из штаба направления о тревожных событиях, я вечером17 мая связался по телефону с начальником штаба 57-й армии, моим давнимсослуживцем генерал-майором А. Ф. Анисовым, чтобы выяснить истинное положениевещей. Поняв, что обстановка там критическая, я тут же доложил об этом И. В.Сталину. Мотивируя тем, что вблизи не имеется резервов Ставки, которыми можнобыло бы немедленно помочь Южному фронту, я внес предложение прекратитьнаступление Юго-Западного фронта с тем, чтобы часть сил из его ударнойгруппировки бросить на пресечение вражеской угрозы со стороны Краматорска.Верховный Главнокомандующий решил переговорить сначала с главкомомЮго-Западного направления маршалом Тимошенко. Точное содержание телефонныхпереговоров И. В. Сталина с С. К. Тимошенко мне неизвестно. Только черезнекоторое время меня вызвали в Ставку, где я снова изложил свои опасения заЮжный фронт и повторил предложение прекратить наступление. В ответ мне былозаявлено, что мер, принимаемых командованием направления, вполне достаточно,чтобы отразить удар врага против Южного фронта, а потому Юго-Западный фронтбудет продолжать наступление…
С утра 18 мая обстановка для наших войск на Барвенковском выступе продолжаларезко ухудшаться, о чем я прежде всего доложил Верховному. Часов в 18 или 19того же дня мне позвонил член военного совета Юго-Западного направления Н. С.Хрущев. Он кратко проинформировал меня об обстановке на Барвенковском выступе,сообщил, что И. В. Сталин отклонил их предложения о немедленном прекращениинаступления, и попросил меня еще раз доложить Верховному об этой их просьбе. Яответил, что уже не однажды пытался убедить Верховного в этом и что, ссылаяськак раз на противоположные донесения военного совета Юго-Западного направления,Сталин отклонил мои предложения. Поэтому я порекомендовал Н. С. Хрущеву, какчлену Политбюро ЦК, обратиться непосредственно к Верховному. Вскоре Хрущевсообщил мне, что разговор с Верховным через Г. М. Маленкова состоялся, что тотподтвердил распоряжение о продолжении наступления.
19 мая ударная группировка противника, действовавшая на Барвенковском выступе,вышла в тыл советским войскам, и только тогда Тимошенко отдал, наконец, приказпрекратить дальнейшее наступление на Харьков и использовать основные силы нашейударной группировки для ликвидации прорыва и восстановления положения в полосе9-й армии. Верховный утвердил это решение. Но, к сожалению, состоялось онослишком поздно: три армии Южного и Юго-Западного фронтов понесли тяжелыепотери. Погибли в неравном бою командарм-57 генерал-лейтенант К. П. Подлас,начальник штаба генерал-майор А. Ф. Анисов, член военного совета бригадныйкомиссар А. И. Попенко, командарм-6 генерал-лейтенант А. М. Городнянский, членвоенного совета бригадный комиссар А. И. Власов, командующий армейской группойгенерал-майор Л. В. Бобкин и заместитель командующего Юго-Западным фронтомгенерал-лейтенант Ф. Я. Костенко. Из окружения сумела выйти лишь меньшая частьнашей ударной группировки во главе с членом военного совета этого фронтадивизионным комиссаром К. А. Гуровым и начальником штаба 6-й армии А. Г.Батюней. В середине июня Юго-Западный фронт был вынужден еще дважды отступать иотойти за реку Оскол. В результате этих неудач и обстановка, и соотношение силна юге резко изменились в пользу противника. Изменились, как видим, именно там,где немцы наметили свое летнее наступление. Это и обеспечило им успех прорывак Сталинграду и на Кавказ.
Я пишу все это не для того, чтобы в какой-то степени оправдать руководствоГенштаба. Вина ложится и на его руководителей, так как они не оказали помощиЮго-Западному направлению. Пусть нас отстранили от участия в ней. Но и это неснимало с нас ответственности: мы могли организовать хотя бы отвлекающие ударына соседних направлениях, своевременно подать фронту резервы и средства,находившиеся в распоряжении советского командования.
Неудача постигла нас, как это видно из главы о битве за Ленинград, и насеверо-западе.
Кончался первый год войны. Его итоги, особенно апрельско-июньские события, нерадовали советское командование. Однако главные испытания были впереди.Предстояли Сталинградская битва и борьба за Кавказ. Там, на юге, ситуацияосложнялась с каждым днем. Сосредоточив около 90 дивизий и овладев боевойинициативой, фашисты рвались к среднему и нижнему течению Дона. В этойобстановке ЦК партии 12 июня принял решение о коренном улучшениипартийно-политической работы в войсках. При Главном политическом управлении,политуправлениях фронтов и политотделах армий были созданы коллективыагитаторов, при ГлавПУРе образовали совет военно-политической пропаганды.
В мае 1942 года Б. М. Шапошников по настоянию врачей обратился в