районной телефонной станции. Встретивший меня в Калаче секретарь райкома М. С.Василенко сообщил, что звонили из Москвы и сказали, что обеспокоеныпроисшедшим. Меня более всего тревожила судьба самолета, на котором летелсостоявший для поручений при мне А. И. Ручкин: у него находились секретныедокументы Ставки, предназначенные для командования Воронежского фронта.Связавшись по телефону с командующим фронтом Ф. И. Голиковым, я узнал, что изсеми наших самолетов лишь один, как раз тот, на котором летел Ручкин,благополучно долетел до Бутурлиновки. Самолеты, доставлявшие Новикова иВоронова, совершили вынужденную посадку вблизи Калача. Мы условились сГоликовым о плане работы на завтра, после чего я доложил ВерховномуГлавнокомандующему по телефону о случившемся. Ожидал замечаний, но их, кудивлению, не последовало.
Я и теперь вспоминаю этот неблагополучный перелет, доставивший много забот итревог летному и руководящему составу, выполнявшему это задание. Пользуясьслучаем, мне хотелось бы не только еще раз принести свои извинения командованию734-го авиаполка и его летчикам, осуществлявшим перелет, М. Р. Баграмову, К. Я.Василевскому, П. А. Ганьшину, В. К. Зайкову, А. П. Назаркину и В. Д. Рыжову зариск, вызванный моим неосторожным приказом, но и сердечно поблагодарить их.Несмотря на исключительно тяжелые условия, эти командиры, обладавшиенезаурядным летным мастерством, сделали абсолютно все для того, чтобы полет незакончился трагически. Особую признательность хочу выразить старшему лейтенантуСтепану Константиновичу Ковязину, который тогда вел наш самолет. Позднее,работая над этими воспоминаниями, я при содействии штаба ВВС с трудом отыскалего. Находясь в запасе, товарищ Ковязин живет и работает сейчас в Донецке.
Правда, ни во время полета, ни даже после войны длительное время никто излетчиков, в том числе и С. К. Ковязин, не знали, что на борту самолетовнаходились представители Ставки Верховного Главнокомандования.
На рассвете 25 ноября все мы на автомашинах, присланных из штаба Воронежскогофронта, отправились в район Верхнего Мамона и уже через несколько часовсовместно с генерал-лейтенантом Ф. И. Голиковым и членом военного совета фронтагенерал-лейтенантом Ф. Ф. Кузнецовым приступили к рекогносцировочным работам.Командующий 6-й армией генерал-лейтенант Ф. М. Харитонов детально знакомил насс положением дел в полосе действий его армии. Мне особенно приятно быловстретиться с ним, так как за его работу я нес перед ВерховнымГлавнокомандующим своеобразную ответственность. После неудачнойХарьковско-Барвенковской операции, проводившейся войсками Юго-Западного иЮжного фронтов в мае 1942 года, генерал-майор Харитонов, командовавший тогда9-й армией Южного фронта, был отстранен от обязанностей и по настояниюкомандования Юго-Западного направления привлечен к судебной ответственности.Подробно зная всю историю этой операции и истинные причины ее неудач, я доложилСталину, что вина Харитонова в данном случае является относительной, и просилне только не отдавать его под суд, а как хорошего военачальника назначитькомандующим войсками армии. Товарищ Харитонов в роли командующего 6-й армиейхорошо показал себя летом 1942 года и заслуженно получил более высокое воинскоезвание.
26 ноября такие же рекогносцировочные работы мы с Н. Ф. Ватутиным провели направом крыле Юго-Западного фронта. Вернувшись на фронтовой КП в Серафимович, ядоложил Верховному Главнокомандующему о проделанной работе и о нашихпредварительных соображениях по замыслу предстоящей операции. Сообщил я,примерно, следующее. Для удобства управления войсками Юго-Западного фронта впредстоящей операции целесообразно войска 1-й гвардейской армии, входившие ктому времени в оперативную группу генерал-лейтенанта В. И. Кузнецова,реорганизовать в 1-ю гвардейскую армию, назначив Кузнецова ее командующим исоздав для него управление. Остальные соединения этой армии, действовавшиеюго-восточнее, растянувшиеся на рубежах рек Дон, Кривая и Чир до Чернышевской,выделить в самостоятельную 3-ю гвардейскую армию во главе с генерал-лейтенантомД. Д. Лелюшенко (фактически он уже командовал в то время этими войсками). Фронтот Чернышевской до устья реки Чир, то есть до стыка с войсками Сталинградскогофронта, оставить по-прежнему за 5-й танковой армией генерал-лейтенанта П. Л.Романенко.
Ближайшая цель операции — разгром 8-й итальянской армии и немецкой оперативнойгруппы «Холлидт». Для этого на Юго-Западном фронте создать двеударные группировки: одну — на правом фланге 1-й гвардейской армии (в составе 6стрелковых дивизий, 3 танковых корпусов и необходимых средств усиления) длянанесения удара с плацдарма южнее Верхнего Мамона в южном направлении, наМиллерово; другую — в полосе 3-й гвардейской армии к востоку от Боковской (всоставе 5 стрелковых дивизий и одного механизированного корпуса) дляодновременного нанесения удара с востока на запад, также на Миллерово, чтобызамкнуть кольцо окружения. В дальнейшем, разгромив итальянцев, подвижные войскафронта выходят на Северский Донец и, захватив переправу в районе станции Лихая,создают благоприятную обстановку для развития дальнейшего наступления наРостов.
Для обеспечения операции с северо-запада и запада ударная группировка 6-й армииВоронежского фронта (в составе 5 стрелковых дивизий и одного танкового корпуса)должна будет нанести удар из района юго-западнее Верхнего Мамона наКантемировку, Волошино. Готовность войск к выполнению операции — 10 декабря. Мысчитали необходимым к этому времени дополнительно передать распоряжением Ставкив Юго-Западный фронт 5 стрелковых дивизий, 3 танковых корпуса, одинмеханизированный корпус, 6 отдельных полков, а 6-й армии Воронежского фронта —три стрелковые дивизии, один танковый корпус, 7 артиллерийских и минометныхполков.
5-й танковой армии предстояло в ближайшее время разгромить противника в районеЧернышевская, Морозовск, Тормосин с целью более прочной изоляции с юго-западаокруженной под Сталинградом группировки врага и развития в дальнейшемнаступления на Тацинскую с выходом на рубеж реки Северский Донец. Успехоперации означал бы приближение советских войск к Донбассу, начало освобожденияУкраины.
Верховный Главнокомандующий в основном одобрил наши предложения и обещалдополнительные войска и средства для фронтов. Мне он приказал обязатькомандующих Юго-Западным и Воронежским фронтами приступить к разработкедетальных планов операции и представить в Ставку окончательные соображения поней не позднее первых чисел декабря. Согласился Сталин и с моим предложениемпередать 21-ю армию Юго-Западного фронта, 26-й и 4-й танковые корпуса,действовавшие на внутреннем фронте кольца окружения у Сталинграда, Донскомуфронту. Таким образом, все внимание командования Юго-Западного фронтасосредоточивалось на внешней линии борьбы и подготовке операции, получившейкодовое наименование «Сатурн»[30].
В конце разговора И. В. Сталин указал, что в данное время самой важной иосновной задачей является быстрейшая ликвидация окруженной группировки немцев.Это освободит занятые в ней наши войска для выполнения других заданий поокончательному разгрому врага на нашем Южном фронте.
— А потому,— заключил он разговор,— Ставка предлагает вам немедленнососредоточиться на этом одном деле. Что касается операции «Сатурн»,то ею пусть займутся Ватутин и Кузнецов, а Москва им будет помогать.
2 декабря Ставка без каких-либо особых изменений утвердила окончательный планоперации «Сатурн». Представителем Ставки при Юго-Западном иВоронежском фронтах был назначен Н. Н. Воронов. В начале декабря Ставкаокончательно определила войска, необходимые этим фронтам для проведения«Сатурна». К 12 декабря на Юго-Западный фронт прибыли 5 стрелковыхдивизий, 18-и, 24-й и 25-й танковые и 1-й гвардейский механизированный корпуса,6 отдельных танковых и 16 артиллерийских и минометных полков. Воронежский фронтполучил 3 стрелковые дивизии, одну стрелковую бригаду, 17-й танковый корпус и 7артиллерийских и минометных полков.
Итак, я опять вплотную занялся Сталинградом. С 24 ноября наши войска вели таможесточенные бои с окруженными войсками Паулюса, оборонявшимися крайне упорно,переходившими зачастую в контратаки. В течение 28—30 ноября войска всех трехфронтов продолжали ожесточенную борьбу. Войскам 21-й, 65-й и 24-й армийДонского фронта удалось в ходе боев овладеть сильно укрепленными узлами врайоне Песковатка, Вертячий, где враг оказывал особо упорное сопротивление. Вэти дни я навестил войска 65-й армии генерала П. И. Батова. Мне доставлялобольшое удовольствие вновь встретиться с командармом доблестной армии, к томуже ответственность той задачи, которую решали войска этого направления,обязывала меня к этому.
К тому времени войска армии вели бои в 12—15 км восточнее Вертячего. Дажебеглый осмотр захваченных 65-й армией окопных сооружений противника, с массойхорошо оборудованных, защищенных и замаскированных пулеметных и артиллерийскихогневых точек, с прочными и удобным укрытиями для личного состава, надежноприкрытых искусно созданными инженерными противопехотными и противотанковыми, сналичием надолб, заграждениями,— все это уже говорило о том, что фашисты,по-видимому, рассчитывали драться здесь серьезно и долго. Особенно тщательно ипрочно были построены и оборудованы пункты наблюдения и управления. Так,блиндаж, принадлежавший, по показанию пленных, командиру одной из пехотныхдивизий противника, был защищен сверху двенадцатью накатами солидных бревен.
Поблагодарив военный совет и штаб не только от себя, но и от имени Ставки заотличные действия войск армии и за столь умелое, искусное управление ими в тойответственной операции, ознакомившись со всеми трудностями и нуждами, которыеиспытывала армия в тот момент, и детально обсудив план дальнейших действий, яубыл в войска соседней 24-й армии И. В. Галанина.
Вспоминая о пребывании в 65-й армии, я не могу не сказать хотя бы несколькодобрых слов в адрес опытнейшего боевого командарма, великолепнейшей души искромности человека, каким был и остается Павел Иванович Батов. Первое наше