деблокировать войска Паулюса. Прежде всего предусматривалось силами 7-готанкового корпуса и 2 стрелковых дивизий внезапно овладеть рычковскимплацдармом.
Утром 12 декабря я находился в Верхне-Царицынском. Там мне стало известно, чтона фронте 51-й армии после короткого артиллерийского обстрела позиций 302-йстрелковой дивизии, оседлавшей железную дорогу Котельниково — Сталинград, и126-й стрелковой дивизии, оборонявшейся несколько восточнее, гитлеровцы перешлииз района Котельникова в наступление. Как и предполагалось, в нем принималиучастие дивизии 57-го немецкого танкового корпуса из армейской группы«Гот». Боевые порядки наступавших были усилены тяжелыми танками. Нафлангах действовали пехотные соединения румын. Удар врага отражали наши 3довольно слабые стрелковые, 2 кавалерийские дивизии 4-го кавалерийского корпусаи одна танковая бригада. 6-я и 23-я танковые дивизии врага, обрушив удар восновном на 302-ю стрелковую дивизию и используя значительное превосходство всилах, при поддержке авиации прорвали фронт обороны и начали теснить нас насеверо-восток.
Вместе с членом военного совета Сталинградского фронта Н. С. Хрущевым,находившимся также в Верхне-Царицынском, мы поспешили на рекуАксай-Есауловский, к станции Жутово, чтобы уяснить на месте обстановку.
Надо сказать, что Н. С. Хрущев на тех фронтах, где я был представителем Ставки,он, как член военного совета этих фронтов и член Политбюро ЦК партии, всегдадержал со мной самую тесную связь и чуть ли не всегда выезжал со мною в войска.И в тех случаях, когда Ставка вызывала меня и командующего фронтом в Москву, акомандующего фронтом (где он был членом военного совета) и его не вызывала, онне раз обращался ко мне с просьбой позвонить И. В. Сталину и попроситьразрешения лететь вместе, так как у него имеются срочные и важные вопросы в ПУРк А. С. Щербакову. И. В. Сталин всегда такие разрешения давал, и мы улетали вМоскву и возвращались вместе.
Хорошие отношения были у меня с Н. С. Хрущевым и в первые послевоенные годы. Ноони резко изменились после того, как я не поддержал его высказывания о том, чтоИ. В. Сталин не разбирался в оперативно-стратегических вопросах инеквалифицированно руководил действиями войск как Верховный Главнокомандующий.Я до сих пор не могу понять, как он мог это утверждать. Будучи членом ПолитбюроЦК партии и членом военного совета ряда фронтов, Н. С. Хрущев не мог не знать,как был высок авторитет Ставки и Сталина в вопросах ведения военных действий.Он также не мог не знать, что командующие фронтами и армиями с большимуважением относились к Ставке, Сталину и ценили их за исключительнуюкомпетентность руководства вооруженной борьбой.
К вечеру 12 декабря передовые части 6-й танковой дивизии противника наотдельных участках уже подошли к южному берегу Аксая, а его 23-я танковаядивизия, наступая вдоль железной дороги, вышла в район, который 10—15 км южнеежелезнодорожного и шоссейного моста через Аксай у Круглякова. Соотношение силна фронте 51-й армии было тогда примерно следующим: у нас — 34 тыс. человек, упротивника — 76 тыс.; танков — 77 против 500; орудий и минометов (калибром от76 мм и крупнее) — 147 против 340. Таким образом, наша 51-я армия оказалась вкрайне трудном положении.
Вернувшись в Верхне-Царицынский, я связался с командующим Сталинградскимфронтом, который находился в Райгороде; мы условились, что он немедленнопозаботится об усилении 51-й армии и, кроме того, выделит часть сил дляорганизации обороны по реке Мышкове. После этого я отправился в Заварыгин,чтобы, уведомив Ставку, принять более решительные меры против гитлеровцев,наступавших от Котельникова. Связаться с Верховным Главнокомандующим мне сразуне удалось. Тогда я проинформировал об обстановке на юге командующего Донскимфронтом К. К. Рокоссовского и оказавшегося в то время в его штабе командующего2-й гвардейской армией Р. Я. Малиновского о том, что намерен просить Ставку помере прибытия соединений 2-й гвардейской армии немедленно направлять их к югуот Сталинграда, навстречу наступавшим войскам Манштейна. Я предложилМалиновскому тотчас приступить к организации переброски уже готовых частей исоединений его армии форсированным маршем на реку Мышкову, чтобы, упредивпротивника, дать ему на рубеже Мышковы решительный отпор. Следует заметить, чток тому времени из 165 железнодорожных эшелонов, занятых перевозкой гвардейцев,в район к северо-западу от Сталинграда прибыли и разгрузились только 60. С нимиже прибыли штаб армии и 1-й стрелковый корпус[33].
В заключение я порекомендовал Р. Я. Малиновскому для скорейшего развертыванияуправления войсками на новом направлении использовать на первых порах КП 57-йармии, а ее командующего Ф. И. Толбухина попросил оказать 2-й гвардейской армиивсемерное содействие в организации управления и снабжения горючим, в которомона особенно нуждалась. Через некоторое время состоялся разговор с ВерховнымГлавнокомандующим. Я доложил о начавшемся крупном наступлении танковых войскпротивника со стороны Котельникова, а также о том, что с выходом этих войск креке Аксай из-за отсутствия здесь у нас резервов создалась серьезная опасностьпрорыва внешнего фронта окружения войск Паулюса. Чтобы ликвидировать этуугрозу, необходимы серьезные и срочные меры как по усилению внешнего фронта,так и по укреплению южного и юго-западного фасов внутреннего фронта. Меры этипринимаются, но их далеко не достаточно. Далее я просил ВерховногоГлавнокомандующего разрешить немедленно начать переброску прибывающей 2-йгвардейской армии на Донской фронт и развернуть ее на реке Мышкове, остановитьпродвижение войск Манштейна, а в дальнейшем, подчинив 2-ю гвардейскую армиюСталинградскому фронту, разгромить их, а операцию по ликвидации окруженныхвойск Паулюса временно отложить.
Это предложение вначале встретило довольно резкие возражения со стороны И. В.Сталина. Он сказал, что вопрос о передаче 2-й гвардейской армии из Донского вСталинградский фронт будет рассмотрен Государственным Комитетом Обороны.
С большим волнением ожидал я решения Ставки в ночь на 13 декабря. Переходпротивника в наступление против слабых войск Сталинградского фронта накотельниковском направлении и сосредоточение сил 48-го танкового корпуса врайоне Рычковского и Нижне-Чирской диктовали необходимость направить основныеусилия наших войск прежде всего на разгром деблокирующих группировок. Иначеокруженные войска Паулюса могли бы вырваться из «котла».
Конечно, еще лучше было перебросить сюда дополнительные резервы. Но из-зачрезмерной перегрузки железных дорог своевременно сделать это не представлялосьвозможным. И Ставка согласилась с предложением использовать против войскМанштейна на котельниковском направлении 2-ю гвардейскую армию. Около 5 часовутра 13 декабря я получил от Верховного соответствующие указания. Онраспорядился перевести 2-ю гвардейскую из Донского в Сталинградский фронт 15декабря, а руководство войсками по ликвидации деблокирующих группировокпротивника возложил на меня. В ближайшие дни я должен был представитьсоображения по использованию 2-й гвардейской армии на котельниковскомнаправлении.
Кстати, командующий Донским фронтом мой друг К. К. Рокоссовский не был согласенс передачей 2-й гвардейской армии Сталинградскому фронту. Более того,настойчиво просил не делать этого и пытался склонить на свою сторону И. В.Сталина.
Уже после войны он не раз вспоминал об этом.
— Ты был все же тогда не прав,— говорил Константин Константинович.— Я со 2-йгвардейской еще до подхода Манштейна разгромил бы оголодавшие и замерзающиедивизии Паулюса.
14 декабря в 22 часа 30 минут мы получили официальную директиву о том, чтобывременно отложить осуществление операции «Кольцо», а 2-ю гвардейскуюармию двинуть на юг. Ставка требовала при этом продолжать войсками,действовавшими на внутреннем фронте окружения, систематически истреблять войскаПаулюса с воздуха и на земле, не давая врагу передышки ни днем, ни ночью, всеболее сжимать кольцо окружения и в корне пресекать попытки окруженных вырватьсяиз него. Общая идея отражения войск Манштейна была сформулирована в директиветак: главная задача наших южных войск — разбить котельниковскую группупротивника силами Труфанова (51-я армия) и Р. Я. Малиновского, в течениеближайших дней занять Котельниково и прочно там закрепиться. 19 декабря впомощь командующим Донским и Сталинградским фронтами в подготовке и впроведении операции по ликвидации окруженных войск Паулюса был командированнаходившийся на Юго-Западном фронте командующий артиллерией Красной Армии Н. Н.Воронов. В директиве говорилось: «Товарищ Воронов командируется в районСталинградского и Донского фронтов в качестве заместителя товарища Василевскогопо делу о ликвидации окруженных войск противника под Сталинградом… ТоварищуВоронову, как представителю Ставки и заместителю Василевского, поручаетсяпредставить не позднее 21 декабря в Ставку план прорыва обороны войскпротивника, окруженных под Сталинградом, и ликвидации их в течение пяти-шестидней».
Решение о повороте 2-й гвардейской армии на котельниковское направление всоздавшейся к 13 декабря обстановке было наиболее правильным и целесообразным,ибо даже незначительное промедление в ее выдвижении на юг могло бы поставитьнас в довольно невыгодное положение. В ночь на 14 декабря последовало и ещеодно очень важное решение Ставки: изменить направление главного удараЮго-Западного и левого крыла Воронежского фронтов. Если по плану операции«Сатурн» оно намечалось прямо на юг, через Миллерово на Ростов, в тылвсей группировке противника на южном крыле советско-германского фронта, тотеперь было решено после разгрома итальянской армии на среднем течении Донанаправить удар на юго-восток, в сторону Морозовска и Тормосина, то есть в тылдеблокирующей группировке Манштейна.
Поскольку это решение Ставки представляет особый интерес и вызывает у некоторыхпишущих об этом сомнения в его правильности, позволю себе остановиться на немподробнее. Прежде всего, чем же руководствовалась Ставка, отказываясь от