организованном как раз на направлении главного удара (участок 12-й армии), иузнал, что на правом крыле фронта, в армиях В. В. Глаголева и В. И. Кузнецова,делается все, чтобы начать форсирование Северского Донца не позже чем черездвое суток, и что подготовка к переходу 16 августа в наступление главнойгруппировки фронта к югу от Изюма тоже идет полным ходом. Решили, немногоотдохнув, на рассвете отправиться на правое крыло фронта и 13 августа провеститам, понаблюдать за тем, как наши войска будут выходить на железную дорогуХарьков — Лозовая и к истокам Орели. Затем командующий фронтом должен былвернуться на главное направление, а я остаться на правом крыле и поддерживатьконтакт со Степным фронтом.
Из телефонных разговоров с Г. К. Жуковым я узнал об успешном наступленииВоронежского и Степного фронтов. Войска Воронежского фронта выдвинулись кБоромле, Ахтырке, Котельве и перерезали железную дорогу Харьков — Полтава.Войска же Степного фронта подошли к харьковскому внешнему оборонительномуобводу. Тогда же А. И. Антонов согласовал со мной подготовленные Генеральнымштабом для доклада Ставке проекты директив Воронежскому и Степному фронтам подальнейшим действиям на этом направлении. Уточнили мы задачи и Юго-Западногофронта. Антонов подтвердил уже имевшиеся у нас сведения о прибытии нахарьковское направление южнее Богодухова трех немецких танковых дивизий СС иподчеркнул, что Верховный Главнокомандующий придает исключительное значениескорейшему началу активных действий Юго-Западным фронтом. Следовало торопиться.
Рано утром 12 августа мы с Г. К. Жуковым получили директиву Ставки, в которойизлагались уже известные нам задачи фронтов. Воронежскому фронтупредписывалось, отрезав пути отступления харьковской группировке врага,овладеть далее Полтавой и форсировать Днепр у Кременчуга. Степному фронтупосле овладения Харьковом — взять Красноград (Харьковской области) и вдальнейшем форсировать Днепр севернее Днепропетровска. Юго-Западному фронту —пробиться к Днепру у Запорожья и пересечь маршруты отхода донбасскойгруппировке фашистов. Нам поручалось ознакомить с директивой командующихфронтами Ватутина, Конева и Малиновского[62]. Для усиления войск Воронежского фронтапочти тогда же Ватутину передали 4-ю гвардейскую армию Г. И. Кулика. С горькимчувством вспоминаю я этого человека. В начале войны он неудачно выполнялзадания Ставки на Западном направлении, потом так же плохо командовал одной изармий под Ленинградом. В силу своих отрицательных личных качеств он непользовался уважением в войсках и не умел организованно руководить действиямивойск…
Директиву Ставки, соответствующую вышеупомянутому стратегическому плану,получили командующие Западным (В. Д. Соколовский), Брянским (М. М. Попов) иЦентральным (К. К. Рокоссовский) фронтами.
Усиленно работая вместе с Р. Я. Малиновским в войсках правого крылаЮго-Западного фронта, я тогда вплотную познакомился со стилем руководствакомандующего 46-й армией В. В. Глаголева. Опытный военачальник, он тщательноготовил свои соединения к выполнению поставленной перед ними задачи.Малиновский сообщил мне, что в 1-й гвардейской армии — тоже все в порядке. Ядоложил Верховному о возможности начать операцию в установленный срок.
С первого же дня наступления бои приняли напряженный, кровопролитный характер.Форсировав Северский Донец, войска Юго-Западного фронта завязали упорные бои загород Змиев, установив локтевую связь с 57-й армией Степного фронта. Затяжные иупорные бои вели в те дни войска И. С. Конева за Харьков. 16 августа, какнамечалось планом, перешла в наступление главная группировка Юго-Западногофронта. Но она встретила ожесточенное сопротивление врага. Противниксосредоточил здесь значительное количество танков, артиллерии и авиации, и хотясоветские войска вклинились в фашистскую оборону, прорвать ее они сразу несмогли.
Прежде чем продолжить рассказ о ходе проведения операций на харьковскомнаправлении и по освобождению Донбасса, сделаю небольшое отступление, связанноес одним неприятным для меня эпизодом.
Рано утром 17 августа, находясь на передовом КП 46-й армии, я получил от И. В.Сталина следующий документ:
«Маршалу Василевскому. Сейчас уже3 часа 30 минут 17 августа, а Вы еще не изволили прислать в Ставку донесение обитогах операции за 16 августа и о Вашей оценке обстановки. Я давно уже обязалВас как уполномоченного Ставки обязательно присылать в Ставку к исходу каждогодня операции специальные донесения. Вы почти каждый раз забывали об этой своейобязанности и не присылали в Ставку донесений. 16 августа является первым днемважной операции на Юго-Западном фронте, где Вы состоите уполномоченным Ставки.И вот Вы опять изволили забыть о своем долге перед Ставкой и не присылаете вСтавку донесений. Последний раз предупреждаю Вас, что в случае, если Вы хотьраз еще позволите забыть о своем долге перед Ставкой. Вы будете отстранены отдолжности начальника Генерального штаба и будете отозваны с фронта…
И. Сталин»
Эта телеграмма потрясла меня. За все годы своей военной службы я не получил ниодного даже мелкого замечания или упрека в свой адрес. Вся моя вина в данномслучае состояла в том, что 16 августа, находясь в войсках армии В. В. Глаголевав качестве представителя Ставки, я действительно на несколько часов задержалочередное донесение. На протяжении всей своей работы с И. В. Сталиным, особеннов период Великой Отечественной войны, я неизменно чувствовал его внимание, я быдаже сказал, чрезмерную заботу, как мне казалось, далеко мной не заслуженные.Что же произошло? По возвращении на КП фронта я тотчас связался по телефону сосвоим первым заместителем по Генштабу А. И. Антоновым. Чувствовалось, что тотбыл тоже взволнован происшедшим и стремился всячески успокоить меня. Он сказал,что мое донесение, за которое на меня обрушился Сталин, было Генштабом полученои доложено в Ставку. Однако это было уже после того, как мне направили посланиеСталина. Антонов, успокаивая меня, добавил, что получил указание Сталина никогос этим письмом не знакомить и хранить его у себя. Доложил он мне также и то,что слабое развертывание наступления на Воронежском, Степном и Юго-Западномфронтах очень беспокоило Верховного. Не получив донесения, Сталин попыталсясвязаться со мной по телефону, но и это не удалось сделать. И тогда онпродиктовал Антонову процитированный выше документ.
Добавлю лишь, что Сталин был так категоричен не только в отношении меня.Подобную дисциплину он требовал от каждого представителя Ставки. Нам былоразрешено передвигаться по своему усмотрению только в пределах фронтов,координировать действия которых мы были обязаны. Для выезда на другие нужнабыла специальная санкция Верховного. Считаю, что отсутствие какой-либоснисходительности к представителю Ставки было оправдано интересами оперативногоруководства вооруженной борьбой. Верховный Главнокомандующий очень внимательноследил за ходом фронтовых событий, быстро реагировал на все изменения в них итвердо держал управление войсками в своих руках. В ночь на 22 августа А. И.Антонов ознакомил меня с директивой, отправленной командующему Воронежскимфронтом Н. Ф. Ватутину:
«События последних дней показали, чтоВы не учли опыта прошлого и продолжаете повторять старые ошибки, как припланировании, так и при проведении операций. Стремление к наступлению всюду и ковладению возможно большей территорией, без закрепления успеха и прочногообеспечения флангов ударных группировок, является наступлением огульногохарактера. Такое наступление приводит к распылению сил и средств и даетвозможность противнику наносить удары во фланг и тыл нашим далекопродвинувшимся вперед и не обеспеченным с флангов группировкам и бить их почастям. При таких обстоятельствах противнику удалось выйти на тылы 1-й танковойармии, находившейся в районе Алексеева, Ковячи, затем он ударил по открытомуфлангу соединений 6-й гвардейской армии, вышедших на рубеж Отрада, Вязовая,Панасовка, и, наконец, противник 20 августа нанес удар из района Ахтырка наюго-восток, по тылам 27-й армии, 4-й и 5-й гвардейских танковых корпусов. Врезультате этих действий противника наши войска понесли значительные потери, атакже было утрачено выгодное положение для разгрома харьковской группировкипротивника. Я еще раз вынужден указать Вам на недопустимые ошибки, неоднократноповторяемые Вами при проведении операций, и требую, чтобы ликвидация ахтырскойгруппировки противника как наиболее важная задача была выполнена в ближайшиедни. Это Вы можете сделать, так как у Вас есть достаточно средств. Прошу неразбрасываться, не увлекаться задачей охвата Харьковского плацдарма со стороныПолтавы, а сосредоточить все внимание на реальной и конкретной задаче —ликвидации ахтырской группировки противника, ибо без ликвидации этой группыпротивника серьезные успехи Воронежского фронта стали неосуществимыми.
И. Сталин»[63]
В тот вечер я получил директиву Ставки на имя Г. К. Жукова. В ней говорилось:
«План наступления Воронежского фронта с целью к 20.У1Повладеть Ахтырка явным образом не удался. Операция по разгрому харьковскойгруппировки противника также затянулась. Ставке Верховного Главнокомандованиянеизвестно, но какому плану действуют сейчас Воронежский и Степной фронты.Ставка требует, чтобы Вы представили план операции по ликвидации ахтырскойгруппировки противника и овладению плацдармом Ахтырка, Котельва, Колонтаев,Пархомовка. Для этого недостаточно вовлечь в дело отдельные армии и танковыекорпуса. Для этого необходимо организовать прорыв фронта противника спривлечением основных сил артиллерии и авиации подобно тому, как это былоорганизовано севернее Белгорода. Эта операция по времени должна бытьсогласована с прорывом обороны противника на стыке Степного и Юго-Западногофронтов. Руководство организацией прорыва на правом крыле Юго-Западного фронтаи взаимодействие его со Степным фронтом возложено на тов. Александрова