Потом на несколько часов замерли провода и радио. Наконец, с далекого Южного Сахалина пришло сообщение: «Николай Федорович Шпак, 1920 года рождения, холост, уроженец Бугульмы, рабочий рыболовецкой артели поселка Тох, соответствует приметам».
Полковник Федоров вызвал майора Агатова и капитана Петренко.
— Ну, товарищи, сошлись концы с концами, читайте, — он протянул телеграмму Агатову.
— Будем брать сами или попросим сахалинских товарищей? — поинтересовался майор, и Федоров уловил нотки, в которых прозвучало желание самим закончить этот трудный поиск.
— Думаю, ваша оперативная группа все и доделает. Жаль, что Перминов где-то в дороге. Тут и его заслуга немалая… Собирайтесь в дорогу, завтра вылетите. Попросите сахалинцев, пусть организуют наблюдение за преступником, пока вы будете в пути.
Через несколько часов полковник Федоров получил второе сообщение с Сахалина: «Шпак Николай Федорович из поселка Тох выехал, выписка оформлена, направление неизвестно». Начальник управления отменил выезд оперативной группы на Сахалин и, дав несколько часов на обдумывание и изучение полученных данных по делу Лапина — Донорова — Шпака, попросил Агатова и Петренко высказать свои соображения по дальнейшему розыску.
Имея фамилию, имя, отчество преступника, розыск значительно облегчался. Теперь мог действовать только фактор времени, которым оперативная группа уже практически не располагала. Полковник приготовился слушать майора Агатова. Тот взял со стола увесистый том дела и полистал несколько страниц. Он открыл лист показаний бывшей супруги Михаила Донорова, Екатерины Николаевны Шершень, и показал полковнику то место в ее рассказе, где она говорила об отцовской любви к сыну. Там, где упоминалось, что Шершень как будто видела Михаила Донорова в станице, было подчеркнуто красным карандашом.
— Виктор Владимирович, каковы ваши соображения? — повернулся Агатов к Петренко. Судя по уверенности, с какой действовали майор и капитан, они уже успели прийти к единственно правильному решению.
Петренко и Агатов молча смотрели на полковника. Федоров по очереди взглянул на каждого из них и улыбнулся.
— Думаете, искать надо здесь? — подошел он к карте и, найдя на ней название небольшого городишки, ткнул в него пальцем. Этот кружочек был совсем рядом от темно-синей жилки реки, выпятившей свой горб как раз на том месте, куда ездил майор Агатов с Петей, молоденьким лейтенантом.
Зазвонил телефон. Полковник снял трубку.
— Федоров слушает! Ты где находишься? — отбросив уставную форму, спросил он того, кто был на другом конце провода. По голосу и довольному выражению лица и Агатов и Петренко поняли, что тот, на другом конце провода, обрадовал полковника своим звонком.
— Хорошо! Через два часа позвонишь Петренко, он тебе скажет, куда вылетать. Спасибо, что вовремя позвонил. Чутье, говоришь? Это хорошо, раз не растерял чутья. Ну, будь здоров! — Полковник положил на рычаг трубку. — Перминов. Перед вылетом решил позвонить для страховки. А теперь свяжитесь с этим городом. Пусть посмотрят в гостиницах. Паспорта своего ему бояться нечего. Тем более что Сидоркина он убрал.
Уже спустя час Петренко мог сказать, что концы действительно сошлись: из городка сообщили, что Николай Шпак поселился в гостинице «Новь», пробудет в городе еще пять дней.
Перминов прилетел в город и поселился в гостинице «Новь». Он был первым из оперативной группы, кто увидел Михаила Донорова. Все получилось так неожиданно, естественно и просто, что не было никаких трудностей и осложнений.
Сидя в ресторане гостиницы, уткнувшись в меню, капитан не заметил, как к его столику подошел мужчина средних лет с белыми, как ковыль, волосами.
— Разрешите присесть, — обратился он к Перминову, и тот, не отрываясь от меню, кивнул. Когда капитан поднял голову и увидел своего соседа, он безошибочно признал в нем того, кого вот уже несколько дней целая оперативная группа разыскивала по всему Советскому Союзу. Перед ним сидел Мишка-палач! Он сидел спокойно, тяжело опустив на белую скатерть стола крупные, покрытые рыжеватыми волосами руки. Брови на загорелом лице выделялись своей белизной, отчего глаз совсем не было видно, настолько они казались бесцветными. Глубокая морщина поперек узкого лба переходила в небольшой, слегка вздернутый нос. Скулы широкие, тяжелый подбородок и тонкие губы — таков был портрет соседа по столику.
— Пиво здесь холодное? — спросил он Перминова хрипловатым голосом.
— Еще не знаю, не пробовал, — ответил капитан, быстро продумывая вопрос: идти на знакомство или воздержаться? Наконец он решил, что если Доноров сделает шаг, то отказываться от знакомства не следует. Может быть, оно пригодится… Мишка сделал первый шаг.
— Ну и жара стоит здесь! — сказал он, вроде бы и не обращаясь к Перминову.
Петр выдержал паузу и охотно согласился:
— Так будет жарить, хлеба пропадут.
— А вы кто будете по специальности? — спросил Доноров.
— Учитель, — выдал Перминов готовый ответ. — А вы?
— У меня целых две специальности: кузнец и рыболов.
Выпили тепловатого кислого пива, поговорили о работе, о деле, которое привело их обоих в город.
— Думаю осесть здесь в школе, — поделился капитан.
— А у меня тут неподалеку сын живет. Давно не видел, — мечтательно признался Доноров. — Большой вырос, лет пять уже не видал. Тоскует сердце, оно ведь не камень.
— А чего же так: он тут, а вы в других краях?
— Долгая история, разошлись мы с женой… А на сына поглядеть охота. — Доноров закрыл глаза и погрузился в свои мысли.
Перминов посидел немного, потом ему принесли «Новь-бифштекс» из жесткого мяса, и он занялся им.
— Спасибо за компанию! Было интересно с вами поговорить, — сказал он на прощание Донорову. — Меня зовут Петр Перминов.
Мишка приподнялся и протянул свою рыжеволосую руку:
— Николай Шпак! Заходите, если будет скучно, я в одиннадцатом. Выпить найдется, — пригласил он.
…В номере, который занимал Перминов, его уже ждали Петренко и Агатов. Усталые и пыльные с дороги и оттого немного злые, они набросились на Перминова.
— Как кухня? — спросил Виктор.
— Для железных зубов, — ответил Перминов, с удовольствием разглядывая своего друга. — А ты вроде ничего, не изменился. Будто даже пополнел, — кольнул в больное место Перминов.
— У Таськи-пирожницы отъелся, — ввернул Агатов, отправляясь в ванну.
— Товарищ майор, — позвал через закрытую дверь Петр, — хотите новость? — И, дождавшись, когда голова майора высунулась из ванной комнаты, небрежно оказал: — Тут я с одним почтенным гражданином познакомился в ресторане, пиво пили, анекдоты рассказывали, в гости в одиннадцатый номер приглашал. Выпить у него имеется. Так этого гражданина Шпаком Николаем зовут.
Насладившись произведенным эффектом, Перминов сел на стул и вытянул ноги.
— А теперь прошу аплодисментов.
— Серьезно? — спросил майор. И, получив утвердительный кивок, скрылся за дверью ванны.
— А что? Думаешь, это плохо? Ты его и брать будешь. Как он выглядит? — спросил пораженный Виктор.
— Бугай! Шея — во! В два обхвата. Ручища — что твоя лопата. Здоровый! Может, и связываться не будем: попросим местных товарищей, они его нам спеленают и на блюдечке с голубой каемочкой поднесут.
— Не болтай! Я просто так спросил, для сведения.
Посовещавшись, они решили арестовать Донорова ночью, когда город будет видеть вторые сны. Так спокойней, не будет шума. Разработали план, по которому все трое подойдут к одиннадцатому номеру. Перминов постучит и, окликнув жильца по имени, скажет, что ему не спится и хочется поговорить. Как только тот повернет в дверях ключ, Перминов рывком распахнет дверь и возьмет его на мушку…
Однако неудачи начались сразу же. Доноров в гостинице не ночевал, и три безуспешные попытки убедили сотрудников отложить арест до утра.
…Доноров пришел в гостиницу только к одиннадцати часам утра. Усталый, в запыленных башмаках, видно, ходил в станицу, чтобы увидеть сына.
Перминов пошел первым, как и условились. Он остановился перед дверью одиннадцатого номера и прислушался. Из-за двери не доносилось ни звука. Капитан постучал.
— Чего надо? — ответил недовольный голос Мишки.
— Николай, это я, Петр Перминов. Хотел поговорить…
Заскрипела кровать, Перминов в волнении сжал рубчатую рукоятку пистолета и весь напрягся, как спринтер перед стартовым броском. Ключ щелкнул в дверях, Петр резко толкнул дверь. Она отскочила и, ударившись обо что-то подпиравшее ее изнутри, дала щель не более пятнадцати сантиметров. Перминов увидел удивленное лицо Мишки. Взгляд Донорова быстро скользнул по руке с зажатым в ней пистолетом. В следующее же мгновение Мишка отчаянно метнулся в сторону. Испытанный прием не подвел его. Где бы он ни останавливался ночевать, он всегда принимал свои меры предосторожности. Закрыв двери на ключ, он подтаскивал к ним тяжелый стол или гардероб, ставил их с таким расчетом, чтобы дверь открывалась не больше, чем на десять-пятнадцать сантиметров. Мишка где-то вычитал об этой хитрости. Пока человек с другой стороны, прилагая усилия, оттолкнет преграду, необходимых несколько секунд будет выиграно.
Так он поступил и на этот раз. Как Доноров ни устал и ни был измучен’ изнурительной жаркой дорогой, он все же подтащил к двери стол и только тогда, не снимая пиджака, повалился на чистую белоснежную кровать.
…В считанные доли секунды он перемахнул комнату и, бросив свое тело со всего размаху на оконную раму, вылетел вместе с ней на улицу. Звон разбитого стекла, треск ломаемого дерева — все, что успели уловить в первое мгновение Перминов, Петренко и Агатов. Сильным ударом в дверь они отбросили в сторону стол. Петренко скользнул к окну и мгновенно оказался на тротуаре. Метрах в тридцати от себя он увидел убегающего Донорова. Мишка, петляя из стороны в сторону, будто ожидая выстрела в спину, перебегал дорогу и направлялся к детскому парку.
Виктор бросился следом. Вдруг перед его носом проскочил порожний ЗИЛ, чуть не наехав на капитана. Шофер, молодой чернявый паренек, высунулся из окна кабины, что-то выкрикивая в адрес пешехода.