Пока не были испробованы все возможности, [которые] в моих силах, я не решался Вас беспокоить. Но сейчас, после разговора с Вами в Кремле и советов тов. Кириллина, я пишу Вам и прошу помощи. Пришлось писать длинно, а то получилось бы неубедительно – какой Моссовет может быть бездушной и не уважающей науку организацией и как вредна создавшаяся ситуация. Ведь такой случай, как с Левой Питаевским, не одиночен, и в сумме они наносят вред, так как либо отстраняется талантливая молодежь, либо ее соблазняют кривить душой.
Ваш П. Капица
Лев Петрович Питаевский (род. 1933) – советский, российский и итальянский физик-теоретик. Академик РАН (1991), академик АН СССР с 1990 года, член-корреспондент АН СССР c 1976 года
«Глубокоуважаемый Леонид Ильич»
Июнь 1972, Москва[147]
Глубокоуважаемый Леонид Ильич!
Хочу Вам написать об одной стороне так называемого «Байкальского вопроса», на который как будто мало обращают внимания. Вы, наверное, знаете, что сейчас все думают только о чистоте воды и сохранности прибрежных лесов. Вопрос чистоты пресной воды сейчас встает в мировом хозяйстве очень остро, ее не хватает. Особо остро эта проблема сейчас стоит в США и в наиболее индустриализованных странах Европы – в ФРГ, Англии и др., где загрязнение рек и озер отходами разного вида производств достигло очень большой степени. Неизбежно там возникнет борьба за чистоту рек и озер, и в ближайшие 10–20 лет проблема чистой воды будет решена. Так же, как и проблема чистого воздуха в городах.
Благодаря меньшей густоте населения у нас загрязнение вод, в особенности в Сибири, не стоит так остро, как в европейской части Союза, где в некоторых местах оно достигло того уровня, когда уже необходимо бороться. Несомненно, что мы тоже в ближайшие 10–20 лет решим эту проблему. Я думаю, что при социалистическом хозяйстве можно будет найти более эффективные пути ее решения и проведения в жизнь, чем при капитализме. Таким образом, с точки зрения передового хозяйства страны <…> «Байкальский вопрос» не будет и не должен привлекать внимание нашей интеллигенции больше, чем такие вопросы, как целинные земли, но оказывается, что «Байкальский вопрос» захватил всех в стране, от молодежи до самых широких слоев населения, но, более того, за ним следят и за рубежом. Так, естественно, ставится вопрос: что в Байкальском вопросе захватывает народ? Очевидно, есть общественно-политический элемент. При оценке таких вопросов [мы] должны искать противоречия, и они есть, несомненно, между нашей интеллигенцией и руководством. Такие противоречия у нас в последнее время возникали по вопросу искусства, отношения к памятникам старины и по другим вопросам. Хорошо ли это или плохо? Конечно, это хорошо, потому что такие противоречия и интерес к ним и есть факты жизнеспособности нашей страны, ее стремления развиваться и идти вперед. Это здоровая демократия. <…> Эта сторона «Байкальского вопроса», мне думается, часто недостаточно учитывается. Это видно из того, что, например, у нас сейчас наложен запрет печатать о Байкале что-либо, т. е. мы пытаемся глушить то, в чем наша сила. А сила наша в громадном интересе нашего народа к развитию нашего строя. В этих противоречиях, в интересе к ним наша сила. Если мы зажимаем их резкими запретами <…> мы тормозим развитие нашей страны. Остановить, конечно, развитие нельзя, страна взяла курс в определенном направлении, и никто ее не сможет остановить. Сталин не смог это сделать, и никто другой это не сделает. Как жаль, что ряд товарищей продолжает еще не понимать, что <…> второй по экономической мощи страной в мире мы стали не случайно, но благодаря внутренней силе нашего народа, его интереса к развитию нашей страны. Революция дала этим силам возможность развернуться, и никто ее не сможет остановить. <…> Слабость капитализма в том, что народ не интересуется общим развитием страны. <…> В Америке судьба Великих озер не может стать народным вопросом.
Так вот что я не могу понять: зачем наша партия, наше правительство вместо того, чтобы поддерживать такие дискуссии, как вопрос о Байкале, их глушит?..
Часть третьяПисьма ученым
«Мой дорогой профессор Резерфорд»
Эрнест Резерфорд (1871–1937) – британский физик новозеландского происхождения. Известен как «отец» ядерной физики. Лауреат Нобелевской премии по химии 1908 года
Лондон, 18 июля 1921 г.
Дорогой сэр Эрнест!
Разрешите мне еще раз сказать Вам, как глубоко я благодарен Вам за то, что Вы приняли меня в число Ваших учеников. Я приложу все силы к тому, чтобы наилучшим образом воспользоваться моим пребыванием в Кембридже и почетным правом работать под Вашим руководством.
Если Вы не возражаете, я приеду в Кембридж в четверг на этой неделе и сразу приступлю к работе.
Искренне Ваш Пьер Капица
Кембридж, 17 декабря 1925 г
Дорогой профессор Резерфорд!
Пишу Вам это письмо в Каир, чтобы сообщить, что мы уже имеем машину короткого замыкания и катушку и что мы ухитрились получить поля 27 000 гаусс в цилиндрическом объеме диаметром 1 см и вы сотой 4,5 см. Мы не смогли продвинуться дальше, так как катушка не выдерживала и разрушалась со страшным грохотом, что, несомненно, здорово бы позабавило Вас, если бы Вы могли это слышать. Мощность в цепи составляла 13,5 тысячи киловатт <…>, что приблизительно равнялось общей мощности трех кембриджских электростанций, взятых вместе, но в результате взрыва был только шум, аппаратура, за исключением катушки, не пострадала. Катушка не была укреплена с внешней стороны стальной лентой, что мы сейчас и собираемся сделать. До 200 000 гаусс мы дошли вполне благополучно, так что особых трудностей у нас нет.
Сейчас все эти эксперименты были проделаны на машине с большей скоростью, и я очень рад, что все прошло хорошо, теперь Вы можете быть уверены (на 98 процентов), что деньги не потрачены впустую и все работает нормально.
Эта авария – самое интересное во всем эксперименте, она придала этой работе последние штрихи достоверности, поскольку мы точно знаем теперь, что происходит, когда взрывается катушка. Теперь мы знаем, как выглядит дуга в 13 000 ампер. По-видимому, она совершенно безвредна для аппаратуры и машины и даже для экспериментатора, если он находится на достаточно большом расстоянии.
Мне не терпится увидеть Вас снова в лаборатории, чтобы рассказать о сражении с машинами во всех подробностях, многие из которых весьма забавны. <…>
Искренне Ваш П. Капица
Париж, 27 апреля 1927
Мой дорогой профессор Резерфорд!
Завтра и в пятницу я женюсь. Я хочу сказать, что завтра – в консульстве, а в пятницу – в русской церкви в Париже. Когда вернусь м Кембридж, я не знаю. Что Вы об этом думаете??!! Боюсь, что Вы, скорее всего, сердитесь. Вот почему я собираюсь обойтись без медового месяца и хочу привезти мою жену в Кембридж через несколько дней после женитьбы. Надеюсь, что Вы будете настолько любезны, чтобы помочь получить для моей жены Британскую визу. Попросите, пожалуйста, министерство иностранных дел выдать моей жене визу немедленно, поскольку, не имея визы, я не смогу вернуться в лабораторию.
Помолвка была примерно неделю назад, и все это время мы были заняты устройством формальной части моего бракосочетания. Дело оказалось очень трудным, поскольку моя будущая жена – русская эмигрантка и советское консульство чинило препятствия в отношении регистрации брака. Но сейчас, после длительных разговоров, они дали согласие.
Надеюсь, Вы понимаете, что я пал жертвой собственных 300 000 гаусс и должен признать, что полученная мною доза была весьма велика.
Полагаю, что Вам хотелось бы узнать кое-что об этой даме. Могу отослать Вас к Робертсону или Симпсону, которые встречались с моей будущей женой во время недавнего ее приезда в Кембридж.
Надеюсь, Вы не очень сердитесь на меня за последний разговор, но Вы видите, что даже в более важных вопросах я быстро принимаю решение и действую с большой скоростью.
Весьма искренне Ваш Питер Капица
Кембридж, 16 апреля 1930 г.
Председателю Комитета магнитных исследований
Кембридж
Дорогой профессор Резерфорд!
Прошло уже ровно восемь лет с тех пор, как началась моя работа над сильными магнитными полями. Вы помните, конечно, как эта работа развивалась. На первом ее этапе я получил магнитные поля до 100 тысяч гаусс с помощью специальных аккумуляторов, но тогда казалось маловероятным, что эти поля, существующие только доли секунды, могут быть использованы в экспериментальных исследованиях. Тем не менее успешное использование таких магнитных полей для обнаружения искривления траекторий α-частиц в камере расширения Вильсона и для изучения эффекта Зеемана показало, что этот метод является весьма перспективным.
Практически всецело благодаря Вашей поддержке и вниманию были начаты эксперименты, развивающие этот метод для получения магнитных полей большей силы. Мы отказались от аккумуляторов, а необходимая большая мощность получалась от специальной динамо-машины. После двух или трех лет работы, в течение которых у меня не раз возникали сомнения относительно того, могут ли быть преодолены все возникающие трудности, мы наконец нашли способ получения полей более 300 тысяч гаусс и провели ряд экспериментов в таких полях.
Два или три года работы с использованием сильных магнитных полей показали, что открывается широкая область исследований, которых хватит на несколько человеческих жизней. Кроме того, было установлено, что наиболее интересная область магнитных исследований находится при низких температурах. В прошлом году мы приступили к низкотемпературным работам и теперь имеем очень эффективную установку для получения жидкого водорода, которую сделали сами и которая позволяет расширить диапазон исследований до 14 градусов по абсолютной шкале. На мой взгляд, наша Магнитная лаборатория, без преувеличения, располагает сейчас совершенно уникальными возможностями для дальнейших исследований в новых областях современной физики.