- Робертс-молчаливый, - сказал майор, - давайте-ка попытаемся узнать у него.
Когда Робертс подошел ближе, майор окликнул его:
- Хэлло! Робертс! Вы куда? Позвольте представить вам моего друга, мистера Аллана Монтегю.
Робертс взглянул на Монтегю и поздоровался:
- Добрый вечер, сэр! Как поживаете, Винейбл?
- Хуже некуда, благодарю, - ответил майор. - А как ваши дела на Уолл-стрите?
- Плоховато, - сказал Робертс, проходя мимо. - Боюсь, что дела мои совсем плохи. Слишком много жаждущих быстрой наживы.
Майор закудахтал.
- Прекрасное заявление в устах человека, который за десять лет нажил сам шестьдесят миллионов! - сказал он, когда Робертс уже не мог его услышать.
- Не похоже, чтобы он обо мне слышал.
- Так мы ему и поверили, - возразил майор. - Даже если бы он каждую ночь собирался перерезать вам глотку, то вы и тогда ничего не заметили бы по его лицу. Таков Робертс, должно быть, он выкован из стали.
Майор умолк. Но вскоре продолжил, предаваясь воспоминаниям:
- Наверное, вы читали о большой стачке? Так вот Робертс к этому причастен. Он стал самым ненавистным человеком в стране. Боже мой! Как злопыхали газеты и политики по его адресу! Но он твердо стоял на своем: или провалить стачку, или погибнуть в борьбе. И, знаете, он был близок и к тому и к другому. К нему в контору дважды являлся террорист и стрелял в него. Он чуть было не отправил его на тот свет. Но Робертс боролся со стачечниками лежа в постели, а через две недели снова вернулся к себе в контору.
У майора был неисчерпаемый запас воспоминаний и сплетен. Он рассказывал Монтегю о стальных королях, о людях, которые их ненавидели, и о женщинах, которых они любили, об их сокровенных делах и тайнах.
Уильям Х.Робертс начал свою карьеру служащим в крупной сталелитейной мастерской и стал впоследствии самым беспощадным конкурентом ее хозяина. И теперь живет только тем, что побеждает соперников. Если его соперник построит библиотеку, Робертс выложит деньги сразу на две. Если тот выстроит себе громадный офис, Робертс скупит землю вокруг, настроит с полдюжины домов и совершенно затмит своего соперника. Робертс-молчаливый неустанно плетет свои интриги и в один прекрасный день станет хозяином Стального треста, а его конкурент будет окончательно раздавлен.
- Ловкие ребята эти господа из Стального треста, - закончил майор, закудахтав, - вам придется глядеть в оба, если доведется иметь с ними дело.
- Так что ж вы посоветуете мне? - спросил Монтегю, усмехаясь. - Может, подослать к ним сыщиков?
- Почему бы и нет? - серьезно сказал майор. - Почему бы не выяснить, кто подослал вам полковника Коула? А попутно узнать, насколько нужна Хигану ваша маленькая железная дорога, и заставить его платить за нее.
- Ну, этому я еще не научился.
- Пора и научиться, - возразил майор. - Могу вам преподать урок. Я знаю сыщика, которому можно доверять. Во всяком случае, осторожно, - добавил он, - я не помню случая, чтобы он меня обманул.
Монтегю глубоко задумался.
- Вы что-то говорили насчет подслушивания телефонных разговоров, заметил он. - Неужели это серьезно?
- Вполне.
- Тем самым вы хотите сказать, что они могут знать содержание моих телефонных переговоров?
- Я берусь доставить вам стенограмму каждого слова, произнесенного вами по телефону в продолжение двадцати четырех часов, а также каждого слова, сказанного вашим собеседником. Это обойдется вам в двести пятьдесят долларов.
- Невероятно, - воскликнул Монтегю. - Кто же этим занимается?
- Лица, устанавливающие подслушивающие устройства, занимаются опасной работой, но хорошо оплачиваемой. Как-то один из моих друзей участвовал в деле, в котором была заинтересована телефонная компания. Они подключили его телефон к другому, и все это было проделано раньше, чем противная сторона успела обнаружить подвох. И по сей день его телефон относится к району "Весна", тогда как все другие по соседству - к району "Джон".
- А почту тоже перехватывают? - спросил Монтегю.
- Почту? - повторил майор. - Это проще простого. Вы можете задержать любую входящую корреспонденцию на сутки и сфотографировать каждое письмо. То же самое вы можете сделать и с любым исходящим письмом, если только его посылает не слишком осмотрительный человек. Понимаете, за ним можно установить слежку, и каждый раз, когда он бросает письмо в ящик, опустить вслед желтый или голубой конверт - знак для почтовых служащих.
- Но в таком случае в это дело невольно будут замешаны многие лица!
- Ничего подобного. У почты имеется секретная служба, и ее сотрудники постоянно выслеживают преступников. И нет ничего легче, чем подкупить одного из служащих и добиться того, чтобы вашего врага занесли в список подозрительных лиц.
Майор рассмеялся от удовольствия. Ему всегда доставляло наслаждение видеть лицо Монтегю после его рассказов о коррупции, столь распространенной в Нью-Йорке.
- Случаются вещи еще удивительнее. Могу познакомить вас с человеком, который находится сейчас в этом ресторане. Он как-то вел судебное дело против мошеннических операций судостроительной компании. В его руках оказались важные документы. Он принес их к себе в контору, где его служащие при нем сняли с них тридцать две копии. Он поместил оригиналы и тридцать одну копию в тридцать два городских сейфа, а тридцать вторую копию отнес домой в папке. В ту же ночь к нему в квартиру забрались воры и украли ее. На следующий день он написал тем, с кем боролся: "Я собирался послать вам копию бумаг, попавших ко мне в руки, но поскольку у вас уже есть копия, мне остается только продолжать осуществление своего плана". И этого было достаточно. Они сошлись на миллионе или двух.
Майор умолк и посмотрел в другой угол ресторана.
- Вон идет Дик Сандерсон, - сказал он, указывая на бойкого молодого человека с красивым, гладко выбритым лицом. - Он представитель Южной железной дороги штата Нью-Джерси. Однажды один юрист, встретившись с ним за обедом, объявил: "Я собираюсь завтра собрать пайщиков вашей дороги и выслушать их претензии". И начал обосновывать причины, а они были вескими. Ничего не ответив, Сандерсон вышел и позвонил по телефону своему агенту в Трентон, а на другое утро вышел законопроект, проведенный через обе палаты, устанавливающий ограничительный закон, по которому все основания для претензий к дороге теряли силу. Пострадавший на этом деле в настоящее время губернатор штата Нью-Йорк, и, если вы с ним когда-либо встретитесь, можете расспросить его об этом.
Последовала пауза. Вдруг майор спросил:
- Между прочим, эта красивая вдова, выписанная вами из штата Миссисипи, миссис Тэйлор, так кажется ее зовут?
- Да, так, - ответил Аллан.
- Я слышал, Стенли Райдер от нее без ума.
Монтегю помрачнел.
- Сожалею, что до вас дошли такие слухи.
- Отчего же? - возразил майор. - Это хорошо, он ее развлечет.
- Люси новичок в Нью-Йорке, - сказал Монтегю, - и я не думаю, что она осознает, что за человек этот Райдер.
Майор задумался.
- Конечно, ей не мешало бы вести себя поосторожней, - сказал он. - Я что-то слышал о решении миссис Стенли освободиться от супружеских уз, и если ваша обворожительная вдовушка не желает попасть в газеты, пусть лучше не афиширует свою благосклонность.
4
Два или три дня спустя Монтегю встретился с Джимом Хиганом на собрании директоров. Он пристально наблюдал за ним, но Хиган не обнаруживал ни малейшего смущения. Он был учтив и приветлив, как всегда.
- Кстати, мистер Монтегю, - сказал он, - я упомянул об этом деле с дорогой одному приятелю, который заинтересовался им. Возможно, на днях вы услышите о нем.
- Весьма признателен, - ответил Монтегю.
И это было все.
На следующий день, в воскресенье, Монтегю заехал за Люси, чтобы сопровождать ее в церковь. Аллан рассказал ей об этом разговоре. Но он умолчал об эпизоде с полковником Коулом, не желая расстраивать ее без особой нужды.
Люси тоже было о чем поговорить с ним.
- Кстати, Аллан, я полагаю, вы знаете, что завтра состоится парад карет.
- Знаю, - ответил Монтегю.
- Мистер Райдер предложил мне место в своей карете, - сказала Люси. - Я так и знала, что вы рассердитесь на меня, - поспешила добавить она, видя, что Монтегю нахмурился.
- Вы уже приняли это предложение?
- Да, - ответила Люси. - Я не думаю, что в нем есть что-то предосудительное. Ведь это на глазах у широкой публики...
- Да, широкой! - воскликнул Монтегю. - Еще бы! Сидеть в экипаже перед толпой зевак и тридцатый или сорока газетными репортерами, которые вас фотографируют! Выставлять напоказ себя - обворожительную молодую вдову с берегов Миссисипи, украшавшую парадный выезд Стенли Райдера! А потом в высшем свете будут смотреть на снимки, качать головой и все это комментировать!
- Какой у вас на все циничный взгляд, - возразила Люси. - Кто виноват, если толпа таращит на вас глаза, а газеты помещают снимки? Не отказаться же мне из-за этого от удовольствия прокатиться в коляске.
- О, Люси, - произнес Монтегю, - вы слишком умны для таких речей. Если вам хочется - катайтесь на здоровье. Но когда некоторые люди тратят десять и двадцать тысяч долларов за шикарный выезд, назначают день парада и оповещают о нем весь город и, разнаряженные, выставляют себя напоказ перед публикой, они не имеют права говорить, что катаются ради одного удовольствия.
- Конечно же, - нерешительно сказала она, - приятно, когда на тебя обращают внимание.
- Да, тем, кому это нравится, - возразил он. - Если женщина решает участвовать в каком-нибудь публичном сборище, гоняется за газетной рекламой и ищет популярности - это ее право! Но, ради всего святого, пусть тогда она не притворяется, что ей просто нравится править красивыми лошадьми, слушать музыку или беседовать с друзьями. Я допускаю, что светская женщина имеет такое же право рекламировать себя, как и любой политический деятель или изобретатель пилюль. Но зачем же тогда она стыдится этого, зачем постоянно болтает о своей любви к уединению? Возьмите миссис