там, в столице, всевозможных фондов, сколько организаций да комитетов: воинов-интернационалистов, защиты прав военнослужащих, защиты инвалидов войны, солдатских матерей, Красного Креста и Полумесяца… Ничего — он добьется для Димки достойной жизни, он выбьет для него законное, он не даст его в обиду, он дожмет всех этих чиновных гадов!
Осознание собственной правоты удваивало силы, и Дембель, бросив в сугроб недокуренную сигарету, произнес напористо:
— Митя, давай так: ты в военкомате молчи, раньше времени не высовывайся. Говорить буду я.
— И что ты там скажешь? — обернувшись к Илье, недоверчиво спросил Ковалев.
— Как что? Мол, человек честно воевал, конституционный порядок защищал, в плену был, теперь вот инвалид, помочь надо… Ну, потерялись твои документы, так ведь запрос сделать недолго! Вот пусть и делают — им за это деньги Минобороны и платит. Должна же быть в этой жизни хоть какая-то справедливость?
— Ты что, после Чечни еще веришь в справедливость? — с сомнением хмыкнул Ковалев и заерзал на истертом дерматине сиденья.
— Верю, — серьезно ответил Дембель, выкатывая инвалидную коляску на расчищенную от снега дорогу.
— А я не верю.
— Но должна же она все-таки быть на белом свете! Как без нее!
— Мало ли что должно быть…
Неожиданно с улицы послышался звук автомобильного двигателя — друзья не придали этому никакого значения: мало ли машин в такое время по улицам ездит? Однако спустя каких-то полминуты в заснеженный дворик медленно вкатил грязно-синий «Форд-Скорпио» — тот самый. Едва заметив подъехавший автомобиль, Дима вздрогнул.
— Илюха, разворачивайся! — тревожно крикнул он.
— Какой на хрен разворачивайся… Догонят, — буркнул Дембель, сплевывая сквозь зубы. — Ну, бля, и дебил же я: ни ножа с собой не взял, ни заточки… И эти суки как знали, что в такое время появимся!
А из открывшихся дверок машины уже выходили трое. Это были те самые сборщики «местовых» с рынка: крепко сбитый молодой мужчина в короткой кожаной куртке, молоденький розовощекий блондин с заплывшими, как у кабана, глазками и зверовидный мужик с мощным атлетическим торсом и перебитым носом.
Кривоносый, шедший чуть впереди, явно главенствовал. Двигался он вразвалочку, сунув руки в карманы. Не доходя до приятелей несколько метров, обладатель перебитого носа остановился и, сплюнув в сугроб, произнес значительно:
— Ну чо, бля, приплыли?!
Илья понял: шансов дать отпор у него никаких. Впереди — коляска с безногим Димой, и это обстоятельство начисто лишает возможности для маневра. Слева — глубокий сугроб, справа — бетонная стена дома. Правда, позади — собственный подъезд, но ведь не бросит же он, Дембель, «инвалидку» с боевым товарищем!
А бандиты тем временем подошли к коляске вплотную. Кривоносый, презрительно покосившись на Диму, медленно поднял взгляд на Корнилова и, ощерившись в самодовольной улыбке, повторил:
— Приплыли, значит, бычары?
И, не дожидаясь ответа, мгновенно приподнял Ковалева с коляски за шиворот и швырнул его в снег.
Илья ответил также мгновенно — в подобных случаях реакция Дембеля всегда была непроизвольной, рефлекторной. Кулак Корнилова просвистел над пустой коляской и впечатался в скулу кривоносого… Тот, явно не ожидавший подобной резвости, неуклюже завалился на спину. И в это же мгновение двое других бандитов с животным рычанием набросились на Илью…
Розовощекий блондин, ловко перепрыгнув через кривоносого, продолжавшего барахтаться в сугробе, с неожиданным проворством толкнул легкую инвалидную коляску на Дембеля. Илья неминуемо бы упал, если бы вовремя не отскочил вправо, к шершавой стене дома, и коляска, прокатившись по инерции несколько метров, завязла в сугробе. А блондинистый негодяй, вовремя сориентировавшись, метнулся к Корнилову. Бандит не отличался быстротой реакции, не ожидал мгновенного отпора… Занеся над головой кулак для удара, он оставил незащищенной голову и потому пропустил несильный, но очень болезненный улар ребром ладони в кадык.
— Кх-х-ха… — выпучив глаза, выдохнул он из себя и тут же осел на снег.
Несмотря на первый успех, положение Дембеля было скверным. Кривоносый уже поднялся и, угрожающе сунув правую руку в карман куртки, медленно пошел на Илью. Третий бандюк, доселе не принимавший участия в драке, осторожно двинулся по дорожке в сторону подъезда, явно намереваясь зайти Корнилову за спину. Да и блондин уже приходил в себя: тяжело присел на корточки, протер снегом лицо…
— Ну ты, бля, герой! — вымолвил кривоносый, демонстративно медленно извлекая руку из кармана.
— Илюха, беги! — услышал Дембель сдавленное; Дима, приподнявшись в снегу на руках, силился подползти к месту драки.
— Герой, герой, ничего не скажешь! — повторил кривоносый и наконец извлек руку из кармана — в лицо Ильи смотрела правильная округлая дырочка ствола «ПМ». — Ну, дальше будем геройствовать?! Или как?
Дембель понял: все кончено. Без оружия да еще с беспомощным Димой он ничего не мог противопоставить вооруженным ублюдкам.
— Ну чо — зассал? — Кривоносый, явно довольный собой, угрожающе повел стволом. — То-то. Давай в машину. Только грабки-то свои подними… Выше, етить твою мать! — внезапно сорвался в истеричный фальцет обладатель «Макарова».
Возражать не приходилось — оружие не оставляло сомнений в серьезности намерений нападавших. И Илья, медленно подняв руки, двинулся в сторону «скорпа». Но, подойдя к лежавшему в снегу Мите, Дембель, продолжая держать руки поднятыми, осторожно опустился на корточки.
— Димка, ты как?
— Встать! — заорал кривоносый, явно заводя себя. — Встать, сука! Стрелять буду! С этим Мересьевым и без тебя разберемся! К машине иди, удрота! Прокоп, чо стоишь?! — продолжал он яриться, обращаясь к блондинистому. — Объясни этому козлу!
Быстро подскочив к Илье сбоку, Прокоп изо всей силы саданул его кулаком в голову, мстя за недавний удар ребром ладони в кадык. Дембель, не готовый к такому повороту событий, неуклюже свалился на снег рядом с Димой. И тут же на него посыпался град новых ударов: подонок бил лежащего Илью ногами, явно целясь в голову.
— Хватит, больше не надо, — осадил Прокопа кривоносый, — а то убьешь на хер совсем, он нам еще живым понадобится… Вставай, падаль! — Подойдя к лежавшему на снегу Илье, предводитель ткнул его в плечо носком ботинка. — Вставай и к машине иди!
Корнилов с трудом поднялся. Голова гудела, как колокол. Взор застилала кровавая пелена. Во рту сделалось солоно и мерзко — видимо, в падении Илья немного прикусил язык. Сплюнув на снег ярко-красную слюну, Дембель медленно поднялся и, не обращая внимания на бандитский «ПМ», поднял Диму на руки.
— А ну, брось его! — заорал кривоносый, продолжая заводить себя. — Брось, сука!
— Не брошу, — медленно, свистящим полушепотом процедил Дембель и тут же ощутил в себе решимость оставаться с Димкой до последнего. Пусть его, Илью, теперь бьют, пусть в него стреляют, пусть даже убьют…
Все равно он не бросит друга.
— Да ладно тебе, Сникерс, — примирительно произнес Прокоп, довольный тем, что ему удалось наказать обидчика. — Нравится ему эту падаль таскать — пусть тащит. Или тебе самому незападло этого безногого на себе в машину волочь?
Пошатываясь и держа Диму под мышки, Илья направился к «скорпу». Вороненый ствол по-прежнему плясал в руке Сникерса.
А у соседнего дома, на почтительном расстоянии, уже собиралась небольшая толпа любопытствующих. Несколько старушек с мусорными ведрами, несколько серых мужичков пропойного вида, двое сопливых пацанов («Ух ты!..» — восторженно вскрикнул один, заметив в руке бандюка настоящий пистолет). Все они видели, как трое здоровых ублюдков бьют инвалида, как провожатый безногого пытается защитить его от побоев… Однако никому и в голову не пришло не то что заступиться — выразить возмущение.
— Чо стали, гондоны? — обернувшись к любопытствующим, крикнул Сникерс, размахивая стволом. — Чо тут вам — кино или цирк? А ну валите на хер!
Толпа мгновенно растворилась по подъездам, лишь какая-то ветхая старуха так и осталась стоять, тараща глаза.
А Прокоп, приоткрыв заднюю дверку, уже заталкивал друзей в салон.
— Быстрей, бычара! — Ствол «Макарова» угрожающе уперся в бок Дембеля.
Илья уже усадил Диму, уже пригнул голову, чтобы усесться рядом, но в этот самый момент заметил знакомую фигурку, бегущую по направлению к бандитской машине. Силуэт, рельефно вырисовываясь на фоне иссиня-белых сугробов, быстро приближался. Это был отец, Сергей Иванович.
— А ну, засранцы! — задыхаясь от бешенства, зашелся в хрипе отец, и Илья сумел рассмотреть в его руке широкий флотский ремень с краснофлотской бляхой, отливавшей на солнце латунью. — Да я вас…
— Во — еще один защитник объявился! — непонятно почему развеселился Сникерс.
— Папа, у них «ствол»! — крикнул Илья, но тут же получил очень болезненный удар локтем в глаз; мир рассыпался на мириады осколков, и Дембель на мгновение ослеп, однако нашел в себе силы выкрикнуть: — Уходи, папа! Не надо!..
Следующий удар чем-то тяжелым в темя окончательно вырубил Корнилова.
А потому Дембель не видел, как Сникерс, шагнув отцу навстречу, профессионально саданул его кулаком в солнечное сплетение; не видел, как отец, захлебнувшись воздухом, осел на снег; не видел, как кривоносый негодяй, предусмотрительно сняв с папы шапку, несколько раз ударил его по голове рукоятью пистолета…
Спустя минуту грязно-синий «Форд-Скорпио», описав во дворе правильный полукруг, выехал на пустынную улицу. А Сергей Иванович Корнилов — окровавленный, с разбитой головой — так и остался лежать на снегу рядом с пустой инвалидной коляской…
Минут через десять после того, как бандитский «скорп» выкатил со двора, Сергей Иванович пришел в себя. С трудом поднялся на четвереньки, тупо посмотрел на кровавую лужицу на снегу и, встав на ноги, словно лунатик, побрел к своему подъезду.
К счастью, Елена Николаевна Корнилова не растерялась, не стала причитать и голосить при виде избитого мужа — наскоро обмыв ему рану на голове, она вызвала по телефону милицию и «Скорую».