Всего часа через два кортеж прибудет в Москву. Там Васю уже ждут. Там уже все готово. Для того чтобы сделать наличку «прозрачной», то есть легализовать, «отмыть» ее, достаточно десяти-пятнадцати минут: передать атташе-кейс из рук в руки, взамен получить банковские документы, позвонить в банк и проверить, есть ли указанная сумма на счету… И все, можно ехать обратно.
Форс-мажоров вроде бы не предвидится. Так что единственная серьезная проблема — ограниченная видимость на дороге. Но ведь он, Вася, знал, кому доверить руль! Жора — водила опытный, осторожный, да и московскую трассу знает не хуже, чем улицы родного города…
Снегопад делался гуще, плотней — задок идущего впереди «Форда» угадывался лишь по красноватому ореолу горящих габаритных огней.
— Не опоздать бы, — озабоченно проговорил Злобин, заерзав на сиденье.
— Во сколько в Москве должны быть? — не отрываясь от дороги, уточнил Сникерс.
— С двух до половины третьего. Если что — позвоню, предупрежу. Обождут. В их же интересах.
Водитель взглянул на часы, фосфоресцирующие на приборной доске нежно-салатным.
— Еще двенадцати нет. Если ничего не случится, в половине первого будем.
— Чего там еще может случиться… Сплюнь трижды, чтобы не сглазить! — строго приказал Злобин и, перегнувшись через сиденье, в который уже раз взглянул на атташе-кейс с золочеными застежками, лежащий сзади.
— Тьфу-тьфу-тьфу… — скороговоркой проговорил Жора, и по его слишком быстрым интонациям Вася понял: водитель нервничает. Злобин расценил это по-своему — дорога тяжелая, снегопад все усиливается, ни хрена впереди не видно…
Жора включил дальний свет, но и это помогло мало: снежные хлопья истерично плясали в слепых конусах света, и зажженные габариты идущего впереди «скорпа» угадывались лишь контурно, по расплывчатым алым пятнам в непроницаемо-молочной мгле.
Широкие дворники с натугой сметали с лобового стекла мокрый снег. Тяжело хлюпала под колесами вязкая жижа. И хотя стекла «Шевроле» были подняты до упора, влажная, мерзкая изморось, казалось, проникала и сюда, в теплую капсулу автомобильной кабины.
Неожиданно головной «Форд», включив левый поворот, остановился.
— Чего это они? Совсем одурели? — не понял Злой. — Тормозни-ка, Жорик…
Сникерс послушно нажал на тормоз — «Шевроле-Тахо», будто лыжами, проскользил по наледи широкими протекторами и встал метрах в десяти за «скорпом».
Жора приоткрыл дверку, высунулся наружу, пытаясь различить сквозь почти непроницаемую пелену метели причину остановки.
— Там менты, — прокомментировал он наконец и, как показалось Васе, заметно занервничал.
— Чего им в такую погоду дома не сидится? — возмутился Злобин, рывком открывая дверцу. — Обожди, сейчас разберемся…
Невысокий, крепко сбитый милиционер в форменной черной кожанке, перечеркнутой наискосок белой портупеей, выплыл из снежного марева неожиданно, словно кукушка из часов. Небрежно приложил руку к форменной цигейковой шапке с кокардой, представился заученной скороговоркой:
— Старший лейтенант Андреев, инспектор первого дивизиона ГИБДД…
— Так, чего надо? — спросил Злой со скрытой агрессией.
Появление мента, невесть откуда взявшегося в этом снежном аду, настолько впечатлило Василия Николаевича, что он даже не придал значения странному обстоятельству: чего это ради старший лейтенант дорожной милиции обращается не к водителю Жорику, как должно быль, а к нему, пассажиру?
— Плановая проверка автотранспортных средств. Предъявите документы, — потребовал милиционер, засовывая правую руку в карман кожанки, блестевшей от мокрого снега, словно прессованная икра. Зачем-то взглянул назад, через плечо пассажира, и тут же совершил быстрый и непонятный маневр: зайдя за спину Злобину, он, не дожидаясь ответа, двинулся к правой задней дверце машины, словно желая обойти машину сзади.
— Жора, покажи ему докуме… — начал было Злобин, провожая странного мента подозрительным взглядом, но договорить не успел: где-то совсем рядом раздался противный ухающий звук, с таким обычно стреляет армейский гранатомет. Стоявший впереди «Форд-Скорпио» внезапно как бы подпрыгнул… Машина встала на дыбы и плавно, будто бы в замедленной киносъемке, завалилась на правый бок — на капот джипа мелким дождем брызнули осколки, полыхнуло горячим воздухом, и уже меньше чем через секунду искореженный автомобиль лежал в заснеженном кювете.
Дальнейшие события разворачивались с калейдоскопической быстротой. Сразу же после гранатометного выстрела «инспектор ГИБДД», предусмотрительно спрятавшийся от взрывной волны за джипом, в два прыжка подскочил к Злобину. Оглушенный, контуженный Вася лежал на снегу в мозаичном крошеве битого стекла. Из уголка рта Василия Николаевича сочилась тонкая алая дорожка. В руке нападавшего мелькнул небольшой черный пистолетик — встав прямо над Злым, лжемилиционер резко поднял руку…
Но выстрелить не успел: каким-то невероятным усилием лежавший сумел выбить оружие резким ударом ноги. Еще один удар — и человек в милицейской форме резиново отлетел к широкому колесу джипа.
Видимо, Злобин был растерян настолько, что забыл не только о Сникерсе, который, по идее, должен был прийти на помощь, не только об атташе-кейсе на заднем сиденье, но даже о пистолете, лежавшем в подмышечной кобуре. Дико взглянув на перевернутый «скорп», Вася, подстегиваемый естественным страхом за свою жизнь, поднялся и резво рванул в сторону леска, темная кромка которого угадывалась в снежном мареве недалеко от шоссе. Казалось, спасение было совсем близко, да и разыгравшаяся метель делала силуэт беглеца расплывчатым, словно уменьшая в размерах.
Неожиданно Вася, зацепившись ногой за торчавшую из земли проволоку, неловко упал и зарылся лицом в сугроб. Он беспомощно барахтался в снегу, силился подняться, но острый конец, зацепившийся за штанину, не позволял встать на ноги…
А мнимый мент, поднявшись со снега, присел на корточки, пытаясь нащупать в снегу потерянное оружие. Но поначалу тщетно: видимо, пистолет отлетел слишком далеко, и обнаружить его в таком снегопаде было делом нелегким.
Удивительно, но Жора, стоявший рядом с машиной, в первые секунды так и остался безмолвным свидетелем происходящего — лишь в момент взрыва, повинуясь инстинкту самосохранения, он присел за открытую дверку джипа. Увиденное словно загипнотизировало его. Конечно же, Сникерс был готов к тому, что Гладилин прибегнет к силе оружия. Более того: еще сегодня утром, улучив минуту, он сам позвонил Шашелю и поведал основные детали — точное время отъезда в Москву, дорогу, количество сопровождающих, марки и даже номера автомобилей и, главное, в какой машине перевозятся деньги.
Да, Жора был готов ко всему, но и он не ожидал, что тут, на пустынной по случаю снегопада трассе, разыграется настоящая боевая операция — с маскарадом, стрельбой и даже взрывом машины.
А переодетый милиционером бандит наконец обнаружил в сугробе пистолет. Отер вороненую сталь от снега и, даже не взглянув в сторону водителя, бросился по направлению к Злобину.
Вася все же сумел отцепить одежду от проволоки. Он поднялся и, даже не обернувшись в сторону преследователя, побежал, спотыкаясь и падая, к леску. Ноги его вязли в глубоком снегу, ступни то и дело попадали в скрытые сугробами ямы, но беглец не обращал на это внимания. До кромки леса оставалось не более десятка метров…
Человек в милицейской форме, пробежав следом метров пятнадцать, внезапно остановился. Поднял руку с пистолетом, зафиксировал на мушке удаляющийся силуэт, прицелился, словно в тире…
Выстрел прозвучал негромко и сухо, будто бы сухая ветка треснула под ногой.
Еще продолжая бежать, Злобин резко нагнулся вперед, словно голова у него перевесила тело или увидел он на снегу что-то бесконечно интересное, самое интересное во всей его жизни, и хотел на бегу присмотреться… Да так и вошел лицом в снег. Пуля угодила Васе точно в затылок и вышла через горло. Лишь на одно мгновение снег был красным от крови — и сразу же сделался черным.
Сникерс не помнил, как все это произошло — по всей вероятности, в момент убийства он так и продолжал стоять рядом с открытой дверкой. Он ощутил способность мыслить лишь тогда, когда заметил перед собой форменную милицейскую кожанку. И Жора понял — надо что-то сказать. Но в горле неожиданно пересохло, язык превратился в комок наждачной бумаги — при всем своем желании Сникерс не мог вымолвить ни слова. Он нашел в себе силы лишь поднять глаза на подошедшего. По его посеревшему лицу, по тонким фиолетовым губам, растянувшимся в неестественной, словно резиновой улыбке, Жора ощутил: сейчас произойдет что-то ужасное…
И Жора не умом понял, но ощутил нутром, темным инстинктом жертвы: вот сейчас, сейчас этот страшный человек в черной кожанке поднимет руку с пистолетом, упрется стволом в его грудь и нажмет на курок…
Действительно — зачем Шашелю отдавать ему шестьдесят штук баксов?
Зачем оставлять лишнего свидетеля?
Зачем, в конце концов, дарить жизнь человеку, предавшему хозяина, которому всем в жизни обязан?
Мысли эти сверхмощной электрической искрой кольнули мозг Сникерса. Но за какое-то мгновение до этого, впереди ума, впереди оформившейся мысли шарахнул в сознании резкий импульс: надо спасаться!
Словно некий невидимый распорядитель поступков дал команду: перед тобой убийца! Этот мужик в ментовской кожанке сейчас застрелит тебя! Так делай же что-нибудь, пока он не успел выстрелить!
Продолжая кривовато улыбаться, лжемилиционер отступил на несколько шагов назад, медленно поднимая руку с пистолетом…
Но выстрелить не успел: Сникерс с животным рычанием бросился ему в ноги, и переодетый ментом бандит, потеряв равновесие, неловко свалился на спину.
Жора поднялся быстрей, чем можно было ожидать от человека его комплекции. Удар носком ботинка в переносицу, еще один удар — в пах, еще один — в мягкий бок…
Неожиданно где-то совсем рядом прогремела короткая автоматная очередь — на «кенгурятнике» джипа жалобно звякнула разбитая пулей противотуманная фара, с сухим треском осыпалось в салон лобовое стекло.