— Мы можем перенести фабрики и заводы поближе к портам? — удивительно быстро пришел к правильному вывод Андрей Петрович. Вот, что значит, природный дар.
— Можем перенести, только на это надо время и деньги. Большие деньги. Вдобавок, целиком страну к побережью не перевезешь, а смежники по всему Союзу обычно раскиданы. Это уже глобальная перестройка всей экономики страны намечается, и не факт, что экспортная зависимость пойдет нам на благо. Не думаю, что капиталисты ждут нас с открытыми объятиями на своих рынках.
— Вы меня в депрессию вгоните такими аргументами. Неужели выхода нет?
— Конечно есть. Все сказанное относится к индустриальной эпохе, время которой стремительно заканчивается. Грядет постиндустриальный уклад, переход к цифровой компьютерной экономике. Теперь вы понимаете, почему мы этим занимаемся. Это наше будущее, и у нас есть все шансы стать мировыми лидерами в этом новом чудесном мире. Но об этом мы поговорим в следующий раз. Сейчас наша первоочередная задача — уничтожить рыночную идеологию на корню. И кроме вас доверить эту задачу некому.
Товарищ Паршев с интересом углубился в изучение документа, и даже от кофе отказался, хотя у меня импортный, бразильский, а не какой-то там ячменный.
Сторонний наблюдатель, если бы он случайно образовался в этом времени и пространстве, сильно удивился бы, поскольку «синопсис» статьи по объему тянул бы на несколько статей сразу, если не на добрую половину книги. Синопсис — это краткое содержание литературного произведения, если вдруг кто не знает.
— Зачем привлекать кого-то со стороны, если я сам могу написать лучше? Да, собственно, уже почти все нужное уже написал, — обязательно возник бы вопрос у такого наблюдателя.
Ответ очевиден.
Во-первых: в последнее время совесть мучает по ночам, спать не дает. Слишком часто я занимаюсь наглым плагиатом, а это ругательное слово, не хорошее во всех смыслах. Может быть, спать не дает отсутствие женской ласки, но и это тоже. Поэтому, если есть возможность, то лучше привлечь автора к созданию его собственного шедевра.
Во-вторых: моя фигура и так слишком часто мелькает где надо и не надо. Лишняя известность мне только мешать будет, вдобавок, я выгляжу слишком юным, чтобы публично поучать великих советских экономистов и двигать новые революционные теории.
В-третьих: синопсис — это все-таки сырая заготовка, даже не половина, в всего лишь треть дела. Если же говорить о книге целиком, то это тяжкий труд на долгие месяцы. Поэтому возможность свалить проект на кого-то рядом — это удача и счастье в одном флаконе.
И самое важное: все цифры и данные я печатал по памяти, поэтому достоверность их крайне сомнительная, тем более они относятся к более поздним временам и другой экономической реальности, где полностью отсутствовал СССР. Сам Паршев писал свой монументальный труд лет шесть или семь, и, все равно, его потом обвиняли в неточности данных и путанице со статистикой. Так, что я безумно рад, что скинул этот титанический труд на достойного человека. Тем более, что теория его будет опровергнута вскоре, и перейдет в разряд сомнительных, если не маргинальных.
Впрочем, это уже не важно будет, свою задачу она к тому времени выполнит и даже начнет вредить общему делу. Ибо, не хочу казаться занудным Нострадамусом, но южные республики и украинские националисты с восторгом примут её на вооружение. Ведь у них с климатом все в порядке, а значит, отделяться от холодной Расеюшки очевидно выгодно.
Поэтому разгром теории Паршева запланирован изначально. Националисты так и вовсе сами себя загонят в ловушку: раз у вас благодатный климат, значит вам показано сельское хозяйство, а промышленность — это уже лишнее.
Очень интересно было наблюдать, как менялось отношение к прочитанному материалу у Андрея Петровича. Сначала заметное равнодушие, затем легкая заинтересованность. Минут через двадцать — шок и потрясение.
— Не может быть! Невероятно! Невозможно! С ума сойти! Да как же так?! Обалдеть, — и так далее в таком же духе в течение часа.
Наверное, если бы Льву Толстому дали почитать «Тихий Дон» он вел бы себя так же. Восторженно неадекватно.
газета «Труд» 29 августа 1989 года
«Горькая теорема» продолжение статьи «Рыночная теорема»
В первой статье был рассмотрен вопрос о конкурентоспособности в экономике. Мы рассмотрели отличия инвестиций от кредитов, и пришли к выводу, что страна не имеет права набирать кредитов ни в какой иной ситуации, кроме войны. И что кредит, в отличие от инвестиций обязателен к погашению, при этом все риски берет на себя государство, а не инвестор.
«Горькая теорема» заключается в том, в конкурентной борьбе за инвестиции, если игра ведётся по правилам свободного мирового рынка, почти любое предприятие на территории восточнее границы разделения Германии заведомо обречено на проигрыш.
Под мировым рынком понимаем структуру, когда деньги и товары могут перемещаться по всему миру свободно.
Мы рассмотрели влияние климата на себестоимость продукции и обнаружили, что ухудшение климатических условий в Европе идет с Запада на Восток, а не с Севера на Юг, как можно было ожидать. Прежде всего это обусловлено влиянием теплого Гольфстрима, поэтому январская температура в Осло или Стокгольме чуть ниже нуля, а на юге СССР в это же время морозы минус 15 градусов.
Из-за более сурового и тяжелого климата производство товаров и услуг, да и просто проживание в СССР требует большего расхода энергоносителей. Энергия — это в чистом виде деньги, поэтому продукция произведенная в холодном климате при прочих равных всегда будет более дорогой. В Советском Союзе почти на всей территории нет предприятия или села без котельной — и это серьезное отличие от всего остального мира. Холодный климат приводит к сильнейшему удорожанию капитального строительства и прокладки коммуникаций. Кроме того, зарплата работников в суровом климате не может быть ниже оплаты труда где-нибудь в Южной Азии, так как северным жителям приходится оплачивать отопление, приобретение тёплой одежды и более калорийной пищи. В Малайзии работник может работать за миску риса, носить весь год шорты со шлепками и не умереть от холода и голода.
Еще одним фактором, который влияет на конкурентоспособность — это транспортные издержки при чрезвычайно низкой плотности населения. Строительство и содержание дорог в условиях вечной мерзлоты, тайги и гигантских расстояниях ложится дополнительным бременем на себестоимость товаров и конкурентоспособность заводов.
Утверждения о том, что СССР уступает другим странам в производительности труда, являются искажением истины: на самом деле причина прежде всего кроется в высоких климатических и транспортных издержках.
Классический Капитализм настроен на постоянное увеличение капитала. Социализм — это, прежде всего, общество, которое нацелено на удовлетворение потребностей людей. Для Советского Союза направленность экономики на социализм — жизненная необходимость, так как в условиях открытого рынка, о котором мечтают наши демократы, население в таких климатических условиях просто физически не выживет, а промышленность при таких транспортных и природных условиях мгновенно окажется неконкурентоспособной. Только социалистическое государство может обеспечить нормальный уровень жизни при столь сложных обстоятельствах.
Полная изоляция от остального мира не нужна и невозможна, частичная — необходима!
Глава 29
— Ирка, ну ты везучая! С тебя тортик.
Весь коллектив дома культуры с утра обсуждал сенсационную новость. Ирина Викторовна, та, что балетмейстер, выиграла двадцать пять рублей в лотерею. Нельзя сказать, что сумма запредельная и поражает воображение, но редко кто мог похвастать выигрышем крупнее трешки, а тут сразу четвертной!
С моей точки зрения ситуация выглядела не так радужно. Потрачено на лотерейные билеты двести карбованцев, они же — рубли советские обыкновенные, общий выигрыш — семьдесят четыре маната. На советских денежных знаках надпись продублирована на всех союзных языках, поэтому рубль можно обзывать, как душе угодно.
Впрочем, убытки изначально заложены в смету, так что расстраиваться нет смысла. Один мой знакомый бизнесмен из прошлой жизни при первом знакомстве понравившейся девушке сразу предлагал новый автомобиль прямо из салона, за 15 тысяч долларов. Хоть бы одна отказалась! Объяснял он это просто: его время обходится ещё дороже, ухаживать просто некогда. Эдакий альфа-самец провинциального разлива.
Мне его идея никогда не нравилась, прежде всего, завышенным ценником, но с другой стороны, жест эффектный и неотразимый, хоть и дурацкий.
— Ты не могла не выиграть. Видимо, сама судьба решила осенить тебя своим крылом. Кстати, напоминаю, ты проспорила, а значит, должна мне жаркий поцелуй, — напомнил я о том, что неплохо было бы расплатиться по долгам.
— Не дождессся! Тем более, жарки. И вообще, это всего лишь глупая случайность!
— Ничего не знаю. Глупая или умная, случайность или закономерность — то мне не ведомо. Извольте рассчитаться.
М-да. Приятнее селедку целовать замороженную, чем так…
— Пфф, ты ещё и хам невоспитанный, — оказывается я прокомментировал наш первый взаимный поцелуй вслух. Ну как взаимный? Наполовину примерно.
Конечно, женщина в ярости выглядит привлекательнее замороженной селедки. Тьфу, прицепилось сравнение, никак не отвяжется. Но желательно меру знать, скармливая дракону канистру с бензином.
Лишь заранее припасенный тортик спас ситуацию. Удалось задобрить разъяренную дракошу и даже получить разрешение проводить до дома после работы. Как знал, что торт мне пригодится.
— Надо же, фонтан починили! — обрадовалась как дитя моя очаровательная спутница, обнаружив посреди парка работающее водопроводное чудо.
— Судьба тебе определенно благоволит! — напомнил я о нашем споре, тонко намекая на несчастного влюблённого рядом с ней. — Три года не работал, а тут раз — и починили.