Он уже отправил письмо своему русскому коллеге, Председателю Комитета министров Николаю Христиановичу Бунге, с настоятельной просьбой пресечь всяческую помощь чернокожему вождю. Намекнув при этом, что это изрядно осложнит союзнические отношения.
В ответ, им было получено письмо, со всевозможными заверениями в отказе любой государственной помощи этому вождю, а также ограничении помощи от неправительственных русских организаций.
Это изрядно обрадовало Рибо, но он, всё-таки, выразил свои опасения военному министру. Итогом этого разговора стала отправка трёх канонерских лодок к берегам Габона, в Либревиль, ведущий под конвоем два транспорта, нагруженных стрелковым оружием, пулемётами, и артиллерийскими батареями. Следом, шёл ещё и третий, с боеприпасами, вышедший чуть позже, из Марселя.
Кроме оружия, метрополия расщедрилась на три батальона солдат, дополнительно, к тем остаткам тиральеров, которые находились во французском Конго. Наместники африканских колоний в Сенегале и Габоне получили распоряжение собирать всех желающих и формировать из них чёрные батальоны габонских тиральеров, и сенегальских стрелков.
Кроме этого, спешно набирались солдаты из полудиких племён, в Марокко, Алжире, и Тунисе, в подразделения зуавов. Пока немного, но с заделом на будущую войну в Африке. Времени на сбор и подготовку требовалось очень много, но ведь, война и не завтра будет! А готовиться надо уже сейчас.
Правитель Судана, Абдалах ибн Саид Мухамед, с тревогой прислушивался к поступающим отовсюду сведениям. Англо-египетские войска сосредотачивались на границе, постепенно накапливая силы, и готовя удар по ним, с целью мести.
Абиссиния тоже не забыла смерть своего негуса от рук махдистов, но была занята Эритреей. Нерадостные вести приходили и из Южного Судана, из бывшей провинции Экватории, которая была захвачена новым чернокожим лидером, неким Мамбой, и который смог частично захватить бывший султанат Дарфур, но не пошёл дальше, опираясь, пока, только на чернокожее население.
Остальные территории Дарфура, были заселены арабоязычными племенами, исповедующими ислам, и не приветствовали очередной захват. Но, Абдаллах не обольщался на этот счёт.
Была бы возможность, Мамба захватил бы весь Южный Судан, начав с Фашоды, перед которой остановился. И где, по слухам, был его кровный враг, Аль-Максум, которого Абдаллах готов был ему выдать, и пойти на военный союз с чернокожим вождём, имеющим довольно сильное войско.
Но, Аль-Максум сбежал к Раббиху, предчувствуя свою участь, и этот козырь слился из карточной колоды, перейдя к другому игроку.
Надо было что-то решать с южными границами, хотелось этого или нет, но нужно, либо воевать, и захватывать обратно весь Южный Судан, либо заключать, на худой конец, мир с Мамбой, оставляя за ним, уже захваченные им территории, или заключать с ним военный союз, надеясь на его помощь с египетскими захватчиками.
Всё это требовало много информации, и походило на игру в русскую рулетку, а не на трезвый расчёт, но ситуация постепенно усугублялась. И Абдаллах чувствовал, что война с английским Египтом не за горами, и уже сейчас стоило начать копить силы, не размениваясь на мелкие войны, отнимавшие у него воинов.
Определившись, он позвал к себе Хуссейна ибн Салеха, известного суданского купца и работорговца, владевшего собственным отрядом воинов и большим количеством, накопленных за годы работорговли, богатств.
– Хуссейн, – обратился он к вошедшему к нему торговцу, – ты не раз меня выручал. Выручи и на этот раз. Мне надо, чтобы ты заключил договор с чернокожим вождём Мамбой.
– Он принял христианство, и взял себе имя Иоанн, о светоч веры и надежда всего Судана, – сообщил ибн Салех.
– Это дело не меняет, копт он, или мусульманин, главное, что не египтянин, и не англичанин. Нам нужен союз, или гарантия не нападения.
– О, мой повелитель. Неужели, у нас нечем повлиять на него, или наши воины недостаточны храбры?
– Наши воины достаточно храбры и многочисленны, но люди чёрного вождя прекрасно вооружены, и хорошо воюют, и нам не нужны бессмысленные потери среди наших храбрых воинов. Англичане спят, и видят во снах, как они мстят нам, и готовятся снова захватить наши территории. Как нам сражаться с ними? Копьями, и ржавыми винтовками?
– Я повторяю тебе, нам нужен с ним союз. Оцени его силы, и подготовку его воинов. Если они стоят того, тогда ты возьмешь из сокровищницы столько золота, сколько запросят, и отдашь его им.
– Иначе, придёт время, и всё золото заберут те, которым оно не предназначено. Пришло время выполнить заветы нашего учителя, великого махди Мухаммада Ахмада, создавшего наше государство и завещавшего его нам.
– Иди, и выполни свой долг перед ним, Хуссейн Ахмад ибн Салех!
Глава 101893 – полёт нормальный!
Эти два месяца пролетели в трудах и заботах. Я весь, аж, уработался, шныряя по своим, вновь приобретённым, владениям. Здесь меня ждало много чего интересного. Рядом находилась немецкая Танганьика, усиленно развиваемая Карлом Петерсом.
И Бельгийское Конго, скрывающее в себе мои алмазы, и плантации всевозможных нужных деревьев, в том числе, и гевеи. Уже начала проявляться чудовищная политика короля Бельгии, и однорукие негры становились не такой уже большой редкостью.
Строительство железной дороги к плантациям гевеи тоже происходило без всякой жалости к неграм, оставляя сотни трупов в джунглях, вдоль железнодорожной насыпи, по которой грузовые поезда вывозили к Атлантическому побережью богатства Африки.
Мне не стоило торопиться с прихватизацией Конго. Пусть бельгийские труженики идут лесом, нещадно эксплуатируя местное население, а я приду в нужное для меня время. И, кстати, в помощь мне нужна пресса. Эти, так называемые СМИ, должны мне помочь. А для этого мне нужны преданные и не глупые люди на побережье.
А где их взять? Чёрные… в этом деле не помощники, а где взять белых? Где, где? Меня же в Баграме белоказаки ждут, и слёзы льют, когда я появлюсь, и с ними вместе в стельку напьюсь. А то, вокруг одни чёрные рожи, на голенища кирзовых сапог похожи.
Я, правда, тоже не белый, но душа-то у меня русская. А там ещё и белоевреи есть. Уже, правда, не такие белые, как вначале, природа берёт своё! Но и не чёрные, как окружающие. Пора бы им давать пинка, чтобы денег заработать чутка. А то пришли, понимаешь, все такие красивые, но с уголовным прошлым. Я их приютил, хлебом-матюками накормил, велел придумать, как денег заработать.
А они? А они отговорками отговариваются, и денег зарабатывать не собираются. Не хорошо, мои не хорошие, дядьку Мамбу обманывать, и денег не помогать зарабатывать. Нам ещё вместе банк открывать, и мамботаллеры мировой валютой конвертировать.
Ашинов… как обычно, с три короба наврал, лапши на уши навешал, с чёрными бабами закутил. Потом продрался, за ум взялся, вспомнил о жене, о детях, нахватал подарков, и здрасьте. Умотал к себе обратно, рассказать, как здесь живут прекрасно.
«Бабы ходят нагишом, слоны стадами, а страусы вместо домашней птицы».
Ну-ну, встретят там тебя, как в сказке, ни чешуи, ни ласки. Французы, уж наверняка, нажаловались царю, о беспределе чёрного бедняка. Негр, дескать, ваш ручной, не хороший, очень злой. Беспричинно вдруг напал, всех побил, и всё забрал.
Что за действие такое, почему он всё забрал? Негров наших в плен всех взял. Мы готовили, трудились, и на деньги не скупились, и забрали земли вкруг, нет, теперь он нам не друг.
Чернокожий… обезьяна, не найти нам в нём изъяна, словно вихрь налетел, всех разбил и поимел. Сплошь, науськанный он вами, он по-русски нам сказал, что не правы вы ребята… нападая на меня, никакие не друзья, ироды и супостаты. Таковы его слова.
Помощь ему вы не давайте, а всех его помощников, хватайте. Всех в тюрьму, а желающих – ату. Чтобы в Африку не собирались, с Мамбой злым не задирались. А сидели сплошняком, кто в Сибири, кто в Саратове своём. Мы в союзе с вами, так скажите нам, доколе? Мамбе будете вы помогать! Лучше помогите Менелику – II не хворать, с итальянцами скорее совладать!
Все эти полустишья мелькали в моей голове, как фон. Сегодня я узнал, что поисковые партии нашли золото, и совсем недалеко отсюда. Придётся здесь немного задержаться, и собрать все «сливки» первым.
Сразу же засуетился Муравей, организовывая партии золотоискателей и намывщиков, подключив к этому всех местных аборигенов, кого смог. Ко времени встречи с полковником Вествудом, я уже был обладателем почти сотни килограмм золота, что не могло не радовать моё, жадное до него, сердце.
На встречу с полковником я прибыл со всем своим войском. Но полковник пришёл лишь с небольшим отрядом, и целым караваном носильщиков, тащивших винтовки. Развернув шатёр, мы приступили к переговорам.
– Я приветствую вас, вождь, – начал полковник.
– Гуд дэй, – не отказал я ему в любезности, подарив одну из своих «неотразимых» улыбок, натренированных перед осколком зеркала, в котором я часто разглядывал свою небритую рожу.
– Второй раз, то же самое начало, – невольно подумал Вествуд, – никакой оригинальности от этого вождя не дождёшься, одни тупые туземные издевки. Ну, а чего ещё ожидать от негритянского вождя. Научился квакать пару слов, вот и квакает их, к месту и не к месту.
Дальше текст пошёл через переводчика, в роли которого был русскоподданный Муравей. Емельян два месяца судорожно вспоминал все уроки английского, который изучал, будучи студиозом Казанского университета.
Но, по тому времени, русская знать и чиновничество хорошо изъяснялись по-французски, и по-немецки, английский же преподавался очень редко и некачественно. Но, Муравей полностью оправдывал свою фамилию, тренируясь на кош…, на пленных египтянах, с грехом пополам изъяснявшимся на этом языке.
Полковник Вествуд особо и не нуждался в Емельяне, хоть тот и переводил ему на первой встрече. Полковник прекрасно знал арабский язык, а один из его солдат знал наречие, на котором говорила большая группа племён, в том числе и племя банда.