Разогретые рассказами Ашинова о Мамбе купцы, хоть и не получили реального подтверждения, но зато увидели появившуюся в сфере интересов правительства Царской России Абиссинию, дружно ратовали за организацию этого чёрного пути.
Получив поддержку от множества купцов первой, и более многочисленной, второй гильдии, Амуров заложил морскую верфь для постройки небольших пароходов в Астрахани, там же была заложена и текстильная фабрика, и мануфактура, для производства плотной ткани из хлопка.
Эта идея была озвучена Феликсом, который прочитал о ней в одном из листков с рисунками и подробными инструкциями, сделанными Мамбой. Там говорилось о хлопчатобумажной ткани, плотной и ноской, основой для которой служил хлопок, и который до этого времени был не популярной культурой, из-за своей дороговизны и трудности обработки.
Бенджамин Брэдли, получив техническое задание на создание небольшой паровой машины, для обработки коробочек хлопка, создал её за три месяца, смастерив двух валочный агрегат. Верхний валик был неподвижный, нижний крутился с помощью рычага машины, приводящегося в действие поршнем, под давлением пара. Хлопок с семенами подавался между валиками, один из которых захватывал волокно, а семена, не в силах пройти между валиками, осыпались на землю.
Производство волокна возросло в разы, а потом увеличилось и изготовление тканей из хлопка. Начали повсеместно появляться плантации хлопка, где можно было его выращивать, в силу климатических требований. В Баку была куплена земля, под керосинную фабрику, и нефтеносный участок, с земляным маслом.
Денег на завод по крекингу пока не было. Но Феликс успел застолбить и землю под него, и несколько перспективных нефтеносных участков, а также строил отдельный причал, вместе с компанией Амурова.
Деньги не успев дойти, сразу разлетались на новые проекты, но их поток не иссякал, а, как будто, приводил с собой ещё новых золотых и серебряных друзей. Но их всё равно не хватало. Неожиданно, проблема с наличкой разрешилась самым неожиданным образом.
Феликса нашло письмо от барона Горация Гинзбурга, с приглашением приехать, по возможности, к нему, и обсудить серьёзные деловые вопросы. По тону письма, а также по его виду и содержанию, Феликсу стало понятно, что им заинтересовались серьёзные денежные магнаты, и не ради любопытства. Отнюдь!
Разобравшись со всеми текущими делами и осмотрев прототип нового пулемёта, собранного Макклейном, а также его макет небольшого миномёта, Феликс отбыл из Баронска, в сторону столицы.
По пути он не преминул заскочить к брату, лоббировавшему для него заказ на производство полевых пушек, образца 1877 года, в частности, её конной модификации, которая была более лёгкой и короткоствольной.
Брат намекал, что это только начало, и в министерстве ищут образец новейшего 76-мм орудия, но всё пока на стадии проектов. Но, у него есть выходы на Великого князя Михаила Александровича, так что всё будет под контролем, и не только на Путиловском заводе.
Пообедав у брата, а также познакомившись там «случайно» с барышней, блиставшей огненно-рыжими волосами и гладкой фарфоровой белой кожей, кокетливо выглядывающей из-за воротника и рукавов глухого платья, он отбыл на деловую встречу.
Барышня была откровенно мила. Редкого фиалкового цвета глаза, милая улыбка, вкупе со слегка вздёрнутым носиком, очаровали его. Стройная фигура молодой девушки была наглухо скрыта красивым, сшитым из отличного серого сукна платьем, но позволяла оценить тонкость талии и хрупкость узких плеч, а также открывала на его обозрение целый каскад густых рыжих волос, завёрнутых в немыслимо модный узел на голове изящной формы.
Встреча была назначена в особняке Гинзбургов. Подъехав к воротам на извозчике, он не пожалел полтину за скорость и удобство путешествия, до сих пор находясь под очарованием незнакомки, скромно представившейся Софьей.
Отпустив извозчика, он тронул железное кольцо на воротах. Послышался кашель, и из глубины двора к воротам направился дворник, в большом фартуке из плотной ткани и с фуражкой на голове. Спросив имя и фамилию, он запустил его во двор. У здания стоял дворецкий в скромной ливрее, дождавшись Феликса, он провёл его вовнутрь здания.
Гораций Гинзбург сидел в своём любимом кресле и курил сигареты «Индепенденс». Попыхивая ароматным дымом, всасываемым через новомодный сигаретный фильтр, он медленно выпускал клубки изо рта, размышляя о деловой встрече, которая должна была состояться прямо сейчас.
Долгожданный визитёр уже входил в здание, провожаемый дворецким. Ещё раз повторив про себя все свои вопросы, а также ответы на возможные встречные вопросы, Гинзбург встал из-за стола и направился прямо к гостю, входящему в кабинет.
Сильно загорелый мужчина, с пронзительно бесцветными глазами, смотрел на него твёрдым взглядом много повидавшего человека. Одет он был добротно, но неброско, а по манере носить гражданский костюм сразу чувствовалась военная косточка.
– Присаживайтесь, – хозяин обвёл широким жестом вокруг стола, где разместились разнокалиберные стулья, на разный вкус и размер. По тому, какой стул выбирал его посетитель, Гинзбург мог определить примерный характер своего будущего делового партнёра. Посторонние люди в его кабинет не допускались.
Фон Штуббе выбрал стул с высокой и строгой резной спинкой и жёстким сиденьем, но задрапированным необычной расцветки тканью. Усевшись на нём, он приготовился внимательно слушать хозяина кабинета, отставив правую ногу далеко вперёд, и положив правую руку на столешницу стола, а сам при этом чуть откинулся назад.
Гораций уселся обратно в своё удобное мягкое кресло, с жёстким профилем, и начал беседу, уже примерно представляя характер собеседника.
– Феликс фон Штуббе? Я Гораций Гинзбург. Но, да вы уже, наверное, заочно со мною познакомились.
Они обменялись ничего не значащими любезностями.
– Вы, наверное, теряетесь в догадках, зачем я вас позвал к себе?
Феликс кивнул.
– Ну что ж, не буду больше пытать вас неизвестностью.
– Вы знаете Фиму Сосновского?
Феликс задумчиво нахмурил свои брови, вспоминая, пока его память не подсказала, кто это.
– Вы имеете в виду беглого банковского работника, оказавшегося в Африке? Лет 20–25, некогда бывшего круглощёким крепышом среднего роста, скорее толстым, чем худым. Но месяцы лишений изрядно потрепали его.
– Да, несомненно, ему двадцать два, и он точно подходит под ваше описание. Где вы его видели?
– В Дуале. Германский Камерун.
– Однако…, куда закинула судьба непутевого племянника, – посетовал Гораций.
– А что, он ещё что-нибудь натворил?
– Нет-нет. Наоборот, он вернул потраченные деньги, да ещё и с процентами. Откуда у него деньги?
– Мамба дал, – философски проговорил Феликс.
– Вот как? А я надеялся, что он их заработал!
– А он их и заработал. Это кредит доверия. Мамба щедр, и не жаден. Он верит людям!
– А если люди его обманывают? – вкрадчиво поинтересовался Гинзбург.
– Тогда они умирают.
– А деньги?
– Деньги по обстоятельствам. Я же говорю, вождь чернокожих Мамба не жадный, он просто злопамятный. Успел сбежать, твоё счастье. Не успел – его. Но, насколько я знаю, никто не успел!
– Так, так, так, это хороший деловой партнёр. Цепкий, так сказать. А много ли у него денег?
– Денег у него, как таковых, нет, но он предоставляет возможность их зарабатывать! И многие этим пользуются.
– И что, много людей этим воспользовались и обманули?
– Воспользовались многие, обманули, пожалуй, я не знаю никого.
– Как так?
– Понимаете, – и Феликс придвинул свой стул поближе к столешнице, на которую положил обе руки.
– Этот вождь, он унган, колдун, по нашему, и…
– Уважаемый…, давайте не будем про мистику. Я знаю, что те, кто побывал в Африке и других дальних странах, излишне мистифицированы, сказывается специфический род занятий и зависимость от удачи, но банкир, это прежде всего трезвый расчёт, и не зашторенный различными предрассудками разум.
– Я с вами полностью согласен. Тогда кратко. Никто не желает обманывать вождя. Потому что это невыгодно. Тот, кто доказал ему свою преданность получит намного больше того, что предложат за предательство. Да и нет ни у кого желания быть перед ним предателем, обстоятельства, так сказать, не позволяют.
И Феликс невольно вспомнил отрезанные головы, развешанные на пиках возле хижины Мамбы, а также его чудовищное, в своём мрачном великолепии, копьё.
– Значит, вы уверены, что ваш чернокожий вождь надёжный и ответственный, мммм, человек.
– Я это не утверждаю… я в этом уверен. И Фима Сосновский уверен в этом тоже.
– Хорошо, чем сейчас занимается мой племянник?
– Он основывает свой банк.
Гинзбургу сначала показалось, что он ослышался. Тогда он переспросил, но ответ Феликса был таким же.
– Вот как. Малыш решил взяться за ум, а чем он будет подкреплять свои векселя?
– Золотом и алмазами, а также, честными обязательствами.
– Ну, давайте будем серьёзными. Какие честные обязательства? И потом, кто всерьёз будет воспринимать чернокожего вождя, с его диким банком, пусть и основанным на земле португальской колонии, и основанный белыми. Это чушь!
– В будущем обстоятельства будут, как никогда, серьёзными. Особенно, когда вокруг бушует война, а по Африке разгуливают тысячи хорошо вооружённых и организованных негров.
– Не знаю, не знаю, но, впрочем, вы меня убедили. А Фима не просил вас попросить у меня помощи?
– Нет, не припоминаю, – ответил Феликс, – расставаясь с ним, я только слышал его невнятное бормотание о том, что он всем докажет и покажет, ну и его сжатые в кулаки руки, и очень целеустремлённый взгляд. Думаю, вы сами выйдете на него, когда узнаете и услышите о нём в газетах.
Гинзберг замолчал, невидяще уставившись в дальний угол кабинета.
– Да, – после паузы продолжил Гораций, – я узнал о ваших проектах, а теперь и убедился лично в ваших тесных связях с африканским континентом, и хотел вам предложить льготный кредит на абсолютно выгодных для вас условиях. Вы ведь приобрели много участков под застройку будущего перегонного завода и фабрики по производству взрывчатых веществ?