— Ладно, сейчас принесут, — пообещал детина, и ушел, так ни разу и не сняв во время разговора руки с заткнутого за пояс топора.
Кашу лесачи варили из какого-то крупного корнеплода, порезанного на кубики. Вкус она имела совершенно пресный, зато была горячей и разваристой, что продрогшим под дождем воинам заменяло все достоинства. Они старательно набили животы и зарылись в сеновале, стремясь использовать с максимальной отдачей каждую свободную минуту.
— Вы не боитесь, что они отравят вино, правитель? — высказал свои подозрения шериф. Не очень заметно, чтобы здесь нам были рады. Я не пил, ты не пил, пауки вообще не пьют, — пожал плечами Найл. — Если с воинами что-нибудь случится, мы легко истребим всех. Думаю, у леса чей есть здоровый инстинкт самосохранения и немножко разума. Отдыхай спокойно, ты это заслужил.
Прямо над головой, по крытой дранкой крыше мерно стучали капли дождя, убаюкивая, словно колыбельная из далекого детства.
Утром дождь прекратился. Яркое солнце ударило в стены домов, высветив огромное множество щелей на уровне человеческого роста. Сквозь такую щель можно было нанести удар копьем, выпустить стрелу — но вот пробраться в дом через нее было совершенно невозможно ни человеку, ни смарглу, ни даже мелкой фруктовой мухе.
— Выбираться надо, пока смарглы не подошли, — посоветовал шериф. По солнцу идти легко, пока дождь опять начнется, мы уже до следующего дома дойдем. А может и вовсе от преследования оторвемся.
— То-то и странно, что до сих пор не подошли, — заметил Найл. — Почему? Что если они просто сидят неподалеку в засаде, и ждут, пока мы выберемся из-под защиты стен? Выждем еще немного…
Ближе к обеду дождь зарядил снова. Лесачи принесли каши и вина, люди плотно перекусили, забрались на сеновал и стало ясно, что сегодня отряд уже никуда не сдвинется.
А незадолго до сумерек снаружи, по стене, по воротам, послышалось легкое постукивание. В щели под воротами, в стенах замелькали острые клювы с зубастыми щеточками на концах.
Кое-кто из воинов скуки ради попытался нанести в ответ уколы копьями, но добились они успеха или нет — за стенами не разглядеть.
Когда вокруг сгустилась тьма, стуки прекратились — только шелест дождя продолжал убаюкивать слух отдыхающих людей.
Утром из жилой части дома явился детина, в сопровождении еще двух таких же крупных лесачей и потребовал встречи с Посланником.
Внешность мужчин не сулила ничего хорошего, поэтому вокруг быстро собралась толпа любопытствующих арбалетчиков.
— Нас мало, и припасов у нас мало, — сообщил детина, имени которого Найл так и не узнал. Мы не можем вас больше кормить.
— К смарглам хотите нас выгнать?! — начали возмущаться стрелки. Голодом выморить? Да вы с ними заодно!
— Тихо! — поднял руки над головой Найл. — Ничего страшного! Мы найдем еду.
— Мы против вас ничего не имеем, северяне, — кивнул лесач. — Но мы вас не звали. У вас своя жизнь, у нас своя.
— А к печам пустите, обед сварить? — поинтересовался Найл.
— Приходите, — не стал перегибать палку детина. Печи у нас общие.
— Вы смотрите, господин, — покачал головой ближний стрелок. Как смарглов поблизости не было, так и каша для нас находилась, а как подошли — сразу кончилась. Они нас тут специально задерживали, пока эти твари подойдут!
— Чего есть-то будем? — поинтересовался другой.
— Нашли из-за чего волноваться, — рассмеялся Найл, оглядываясь в поисках своего щита. Открывайте ворота!
Чем отличались войны нового времени от битв седой древности, так это заметно меньшими заботами о продовольствии.
На полях сражений победителю голодать не приходилось. Пауки с удовольствием пожирали захваченных в плен двуногих, люди жарили изрубленных смертоносцев или запекали целиком в их панцирях.
Необходимость в еде зачастую становилась решающим мотивом в выборе места и времени для нападения на врага или проведения разведывательных рейдов. Об этом могли забыть северяне, почти всегда сражавшиеся с себе подобными — с окраинными баронами, лесными разбойниками или войсками ныне забытого государя. Но про это никогда не забывал Найл, на глазах которого пауки не раз раздирали в клочья отловленных в пустыне диких людей.
Стрелки, вспомнив, как еще три дня назад с удовольствием уплетали зажаренные над огнем ломтики смарглового сердца, тоже оживились, стали разбирать копья. Кто-то снял с ворот перекрывающую их оглоблю, кто-то толкнул наружу створки. Полтора десятка людей с залихватскими криками вывалилось наружу, под холодные струи дождя.
Смарглы сидели неподалеку — просто сидели, вытянув клювы в сторону дома. На появление теплокровной добычи они отреагировали мгновенным рывком вперед — но их уже ждали острые жала копий.
Арбалетчики нанизывали по два, три маленьких тельца и торопливо пятились назад. Прошла буквально минута — створки захлопнулись обратно, и мелко задрожали от множества ударов маленьких тел.
Люди с хохотом принялись гоняться за тремя малышами, успевшими проскочить внутрь. Одинокие, без стаи они казались смешными и совершенно безобидными, как жирная аппетитная крыса или переломавший крылья мотылек.
Тем не менее, смарглов загнали в угол и закололи. Довольные охотой стрелки отправились готовить добычу в жилую часть дома. Где-то через час, когда довольные мясным обедом люди еще догрызали последние жирные лапки, во двор прибежал детина. Он был взволнован до такой степени, что забыл и про топор, и про друзей-телохранителей.
— Вы что, смарглов едите?
— Ну да, — весело откликнулись с сеновала. Что, оставить тебе кусочек?
— Смарглов есть нельзя!
— Почему? Они что, ядовитые? — сыто икнул кто-то из северян.
— Откуда такое беспокойство? — вышел навстречу лесачу Найл. — Мы ведь скотину вашу из загонов не трогаем. А смарглы — смарглы сами нас скушать хотели, да вот повернулось наоборот. Смарглов есть нельзя, — повторил лесач. — У нас такой обычай: мы не едим смарглов, они не едят нас.
— Вот как… — Найл задумчиво прикусил губу. Судя по тому, что рассказывал про клещей Бделла Стигмастер, они обладали разумом деревянного капкана — умели только хватать то, что движется и отваливаться, наполнив брюхо. Охота стаями и так превосходила возможности мозга из одной-двух нервных клеток, а уж соблюдать обычаи…
Что-то он не слышал про случаи мирных договоренностей с тарантулами или скорпионами, а эти насекомые будут куда умнее клещей. В памяти правителя снова всплыло поверье дикарей о темных хозяевах стай.
— Вот как, — повторился правитель. Тогда почему они сожрали шестерых моих воинов?
— Они вас не трогали. Но вы вторглись в самое сердце их земли. Они вас только прогнали. Они не стали вас преследовать.
— Это называется, не стали преследовать?! — хмыкнул Найл, красноречиво кивнув в сторону дворовых ворот.
— Но вы пытались сжечь их город!
— Откуда ты знаешь? — сухо поинтересовался Посланник. Кто тебе это рассказал?
— Не трогайте смарглов, — проигнорировал вопрос лесач. — Вы приходите, уходите, а нам здесь жить.
Детина отвернулся и ушел. Найл проводил его внимательным взглядом, старательно прощупывая сознание, но в путанных обрывках мыслей ничего внятного разобрать не смог.
— Что они хотят, Посланник, — подошел к правителю шериф.
— Кто-то рассказал им про наше нападение на город, — ответил Найл. — Похоже, что они поддерживают со смарглами достаточно тесные отношения.
— Еще бы! В одном лесу живут. Дружи — не дружи, а разговаривать с соседями нужно. Иначе нигде не получатся. Даже когда воюешь — и то рано или поздно говорить приходится.
— Вот именно, что «воюешь»! — не удержался Найл. — Воюют с армиями, договариваются с командованием. А где они у смарглов? Только что трое из них сами в ловушку заскочили. Мозгов — ноль. Как они вообще разговаривать могут? И как лесачам о нашем поджоге рассказали?
— Так что, больше смарглов не едим? — вместо ответа поинтересовался Поруз.
— Почему? — пожал плечами Найл. — Нам тут не жить. Только выстави на ночь караулы у дверей в дом. Как бы лесачи не учудили ничего.
По счастью, путешествие в Ночной мир Найл ограничил окрестностями дома. Мысль о темных хозяевах по-прежнему не давала ему покоя — он внимательно обшаривал заросли кустарника, ближний лес, несколько отдельно стоящих домов. Это, кстати, оказались овин, кузница и баня. Кружащиеся вокруг смарглы не сделали никакой попытки разрушить их или хотя бы просто проникнуть внутрь. Посланник ходил поблизости, поэтому бесцеремонное вмешательство в его сон не принесло особого вреда.
— Вставайте, господин.
— Ты чего, Поруз? — изумился Найл. — Ночь же вокруг!
— Лесач, — шериф отодвинулся, и правитель увидел за ним все того же угрюмого детину. Лесач говорит, ночь холодная. А смарглы в холод засыпают. Уйти можно. Всем вместе, без боя. Пока они поймут, пока очнутся, мы уже далеко будем. Люди уже поднимаются.
— Ладно, — Найл сонно поморщился, скрывая раздражение, потянулся и встал. Они хорошо подготовились?
— Как всегда, — не понял вопроса Поруз.
— Нет, так дело не пойдет. Построй всех перед воротами.
Воины, экономя столь важные в отступлении секунды, в несколько рядов выстроились на земляном полу двора.
— Значит так, — начал Найл. — Переход предстоит ответственный, очень важный. Благополучие всего отряда и каждого воина в отдельности может зависеть от любой мелочи. Поэтому каждому нужно проверить все ремешки, все застежки, все фибулы. Оружие должно легко выходить из ножен и входить в них обратно. О построении. Внешний ряд составят девушки. У них в руках полагаются мечи и щиты. Почему? Удар копья может поразить только одного смаргла. После этого его нужно выдергивать, вынимать из тела, оттягивать назад. Меч же позволяет просто размахивать клинком, рассекая тела в клочья. Его воздействие непрерывно. Теперь о защите. Юлук, иди сюда. Становись.
Девушка вышла перед строем, чуть нагнулась, прикрылась щитом.