Каково же оказывается мое удивление, когда ровно в половине восьмого навигатор приводит меня к тому самому ресторану, в котором мы накануне ужинали со Ждановым. То есть в «V.I.P».
Счастливый отец и не менее счастливая дочь уже ждут меня у входа. Одного у Вадима не отнять — он практически не стареет. Хотя из большого спорта он ушел несколько лет назад, внешне остается все таким же мускулистым и подтянутым.
— Ну какая у нас мама, а, Никуш? — улыбается он мне с крыльца. — Загляденье.
Я сдержанно улыбаюсь в ответ, нарочно оставляя комплимент без внимания. А вообще, чего я на судьбу жалуюсь? Уже второй вечер за чужой счет ем, и ничего готовить не приходится.
— Мам, смотри, папа какой классный ресторан выбрал, — возбужденно тараторит Ника, теребя меня за руку. — Я про него вот только на днях читала. Говорят, вкусно и цены космос.
— Добрый вечер! — звонко звучит из-за стойки ресепшена. — А вы снова к нам?
Распахнув глаза, на меня с обожанием смотрит Мария. Та самая, которая вчера получила сокрушительный выговор от Жданова за неумение «нормально работать».
— Здравствуйте, — отвечаю я, замечая, как ее взгляд мечется между Вадимом и Никой. — Да, снова к вам.
— Мам, ты тут была уже, что ли? — Дочь смотрит на меня с удивлением и восхищением. — Ничего себе. И не рассказала. Это с тем импозантным дяденькой на Гелике, что ли?
— Давайте лучше узнаем, есть ли свободный стол, — предлагаю я, отчаянно желая избежать бесцеремонных Никиных расспросов в присутствии Марии. — Вадим, ты бронировал?
— Нет, а что, нужно было? — отчего-то недовольно буркает бывший муж.
— Стол для друзей Евгения Леонидовича мы обязательно найдем, — успокаивающе щебечет Мария, выпархивая из-за стойки. — Пройдемте за мной, пожалуйста. Тот же дальний у окна вас устроит?
— Мама-то твоя времени даром не теряет, — ворчит Вадим, идя вслед за мной и Никой. — Блатными друзьями-рестораторами обзавелась.
— Никем мама не обзавелась, — отрезаю я. — То, что нам выделили стол — это скорее счастливое стечение обстоятельств, так что пожалуйста не ворчи, а радуйся. Без предварительной брони здесь вообще принято давать вежливый пинок под зад.
25
— Ты волосы покрасила, да? Тебе очень идет.
— Нет, не красила, — сдержанно улыбаюсь я очередному неудавшемуся комплименту Вадима.
— Всегда, что ли, такие красивые были? — не теряется он и смотрит на Нику. — Маме нашей можно в рекламе шампуня сниматься, да?
Ника кивает, пряча улыбку. Ох, Вадим. Даже двадцатилетние неискушенные девочки тебе не верят, чего уж говорить обо мне. Когда мы познакомились, он как-то поискуснее в ухаживаниях был. Хотя, вру. Искуснее он не был, а вот честнее точно. Этим и подкупил меня: честностью и спортивной целеустремленностью. Когда мы с Вадимом познакомились, я с Борей Никифоровым встречалась, и других отношений не планировала, о чем прямо сказала. И что сделал он? Каждое утро мне то ромашки, то тюльпаны под дверь подкладывал до тех пор, пока не согласилась с ним на свидание. Я и пошла только ради того, чтобы раз и навсегда расставить все точки над «i», но сама того не заметив, очаровалась. Вадим в свои двадцать совсем другим был: прямолинейным максималистом с большими амбициями. Сказал, что в жизни у него есть две мечты: стать признанным спортсменом и иметь крепкую семью. И про детей сказал: что обязательно хочет дочку, потому что мальчиков нужно воспитывать, а девочек просто любить. Меня это так тронуло, что спустя две недели я рассталась с Борей, а спустя месяц съехалась с Вадимом. И пусть наш брак в конечном итоге закончился не слишком красиво, Вадику я все равно благодарна. Потому что Нику он действительно любил и баловал, и потому что долгое время действительно был хорошим мужем. Просто не смог достойно справиться с известностью.
— Ты надолго к нам? — спрашиваю я, кивком благодаря официанта за принесенный кофе.
— Как получится, — отвечает Вадим, начиная озорно улыбаться. — Но вообще-то планировал задержаться. Возраст, видно, сказывается. Потянуло к корням.
— Ты огородом в Подмосковье собрался обзавестись, что ли, пап? — иронизирует Ника.
— Ну до этого еще рановато. — Притянув к себе, Вадим целует ее в висок. — А если и куплю? Помогать мне грядки полоть будешь?
— Еще чего! — со смехом фыркает Ника. — Садоводство — это мой страшный сон.
Не удержавшись, я ими любуюсь. На меня дочка совсем не похожа — разве что глазами. Я светлокожая блондинка, а Никуша смуглая брюнетка с веснушками на носу — копия своего отца.
— Так, папуль, извини… — Схватив телефон, Ника выпутывается из его объятий. — Мне поклонники звонят. Надо ответить.
Ласково проворковав в трубку «алло», дочка сбегает из-за стола, и мы с Вадимом остаемся одни.
— Взрослая совсем стала, да? — говорит он, глядя ей вслед. На этот раз без всякого кокетства. — С парнями вовсю общается.
— С парнями наша дочь вовсю общается лет с семнадцати, — с улыбкой замечаю я. — И кстати, делает это довольно умело.
— Но ведь без перебора же? — В глазах Вадима появляется отцовская встревоженность. — В смысле, ночевать она домой приходит?
— Дочь мы прекрасно воспитали, и к тому же она давно совершеннолетняя. Беспокоиться тебе не о чем.
Какое-то время он смотрит перед собой, задумавшись о чем-то. А все-таки хорошо, что мы выбрались на этот «семейный» ужин. Когда Вадим не пытается со мной заигрывать, то ощущается каким-то родным даже.
— Люб.
Я приподнимаю брови в знак того, что готова слушать.
— Да?
— Люб. Я много думал… — Вадим смотрит мне в глаза, выглядя предельно серьезным. — Ты ведь как была моей единственной любовью в жизни — так и осталась. Было время — меня занесло. Придурком был, признаю. Слава, женщины, которые влюбленными глазами на тебя смотрят — вскружило голову. Ты просто знай — времени понять, что я потерял, было навалом. Я в семью вернуться хочу. К тебе, к Нике. Осесть и снова обрести дом. Не хочу никуда уезжать. Хочу остаться со своими девочками.
От неожиданности я даже раскрываю рот. Нет, Вадим на свое возвращение не раз и даже не два намекал, но чтобы вот так серьезно…
— Ты не думай, что я это из отчаяния или чего-то такого говорю, — продолжает он. — С деньгами у меня проблем нет, с вниманием женским тоже. Просто видно подошел тот возраст, когда понимаешь, что по-настоящему имеет значение…
— Сорок с хреном лет до тебя доходило? — раздается над нашими головами пронзительно знакомый голос, от которого в груди екает. — Небыстро.
Ошарашенно посмотрев вверх, я встречаю прямой взгляд Жданова.
— Да-а, Люба. Женщина ты нарасхват. И глазом моргнуть не успеешь — уже сидишь с очередным долбоебом.
26
А ведь я подозревала, что такое может случиться. Я имею в виду, что мы со Ждановым можем здесь встретиться, а не то, что он с ходу назовет Вадима тем самым грубым словом.
— Ты кто такой? — побагровев, рычит бывший муж, ошалело глядя на дерзкого гостя.
Под ложечкой неприятно сосет. Вадим ведь далеко не настолько мил и интеллигентен как Лева, и просто так оскорбления выслушивать не будет.
— Это Игорь Вячеславович Жданов, — торопливо представляю, мечась взглядом между ним и полиграфическим магнатом. — Мы сотрудничаем по краске.
— Короткая у тебя память, Люба, — нисколько не смутившись нависшей в воздухе угрозой, комментирует Жданов. — Помимо сотрудничества по краске, мы вчера на этом самом месте с тобой ужинали.
Сейчас его любовь к эпатажу даже выручает, потому что лицо Вадима удивленно вытягивается, и он, забыв об оскорблении, растерянно смотрит перед собой, осмысливая услышанное.
— Ну вот вы и познакомились, — бормочу я в попытке заполнить повисшую паузу. — А это Вадим, мой бывший муж.
— Да понял уже я, — снисходительно фыркает полиграфический магнат. — Молодец твой бывший муж. Место выбрал стоящее, чтобы обратно проситься. Не такой уж, выходит, долбоеб.
— Мужик, ты что себе позволяешь-то…? — рявкает очнувшийся Вадик, привставая.
— Чего? — Взгляд Жданова кажется впервые падает на него. — А ты себя чем обычно оправдываешь, когда обратно под крыло к бывшей жене просишься? Признать себя долбоебом — самое подходящее в твоей ситуации.
Я чувствую, как у меня горят щеки. Ну надо же, а? Что за беспардонный человек. Только что открыто дал понять, что в курсе причины нашего с Вадимом развода.
— Плотно вы по краске, вижу, сотрудничаете, — цедит бывший муж, медленно опускаясь на стул. Я с опаской смотрю на его сжатые кулаки. Не хватало в свои сорок три стать причиной ресторанной драки.
— Хотелось бы плотнее, но пока что имеем, — хмыкает Жданов, многозначительно посмотрев на меня.
Я чувствую мучительную беспомощность перед его излишней прямотой, и оттого начинаю злиться. Уже дважды в одном коротком разговоре поставил меня в неудобное положение, и останавливаться похоже не планирует. У нас еще даже поцелуя не было, а он ведет себя… Как матерый собственник.
— Игорь Вячеславович, — чеканю я. — У нас ужин в кругу семьи, а с минуты на минуту за стол вернется дочь.
Жданов внимательно прищуривается.
— Намекаешь, что помешаю вашей идиллии?
Почему-то язык не поворачивается ответить «Да, помешаете», даже несмотря на все его фривольное поведение. Будто у меня перед ним какие-то личные обязательства есть.
— А так сразу было непонятно? — огрызается Вадим.
— За меня отвечать не нужно, — моментально отрезаю я, дивясь своему холодному и строгому тону. — Игорь Вячеславович…
Подняв голову, смотрю на Жданова. Надо как-то смягчить неудачную встречу. Его-то ведь тоже можно понять. Вчера ужинала с ним, а сегодня он встречает меня на том же месте с бывшим мужем. Со стороны наверняка выглядит легкомысленно. Хочется как-то пояснить, что ли..
— Нашей идиллии вы не помешаете, Игорь Вячеславович, потому что никакой…
Я хочу сказать «идиллии нет», но рука с длинными красными ногтями, в этот момент вальяжно опустившаяся Жданову на плечо, меня перебивает.