Поймав мой взгляд, она шевелит губами и, отмерев, устремляется к дверям магазина.
56
Как это обычно и бывает в неожиданных ситуациях, я застываю на месте. Нет бы предупредить охранника о появлении непредсказуемой дамы, не желающей мириться с потерей мужа. Тело немеет, язык тоже. Пока ничего не подозревающая Ника продолжает щебетать о том, что неплохо бы к этому великолепному платью прикупить не менее великолепные туфли, я смотрю на дверь в ожидании катастрофы. Ненавижу скандалы.
Секунды идут одна за другой, однако в зале так никто не появляется. И когда я не без толики вины начинаю думать о том, что переоценила невменяемость Анжелы, входная дверь распахивается и залетает она. Волосы растрепаны, лицо перекошено, а по загорелой коленке течет кровь.
Теперь застываю не только я, но и Ника, и девочки-консультанты. Выглядит бывшая супруга Жданова поистине устрашающе.
— Что здесь происходит? — визгливо осведомляется она, тыча в меня дрожащим пальцем. — Что ты делаешь в свадебном салоне? И почему на тебе такое платье?
— У вас кровь, — на всякий случай говорю я, не зная, как себя вести. Рядом с Анжелой мои коммуникативные навыки резко проседают, ибо ее реакции сложно прогнозировать. Если бы мне в глаза сказали, что не испытывают желания со мной общаться, я бы совершенно точно не стала настаивать на обратном и навязывать свое общество. На экс-супругу полиграфического магната же подобные слова действуют иначе. Вернее, никак не действуют. Если ей хочется высказаться — она идет и высказывается, не слишком заботясь о подаче.
— Эта кровь на твоей совести! — В ярко подведенных глазах сверкают обвинение и слезы. — Тебе мало сердечной раны, которую ты мне нанесла. Зато теперь твоя жестокость всем очевидна.
Согнув колено, Анжела демонстрирует его онемевшим от удивления продавцам.
— Видите? Я вас засужу.
— Мам, это что за безумная ретро-Барби? — ошарашенно произносит Ника, не сводя с нее глаз.
После этих слов взгляд Анжелы как по команде устремляется на нее, обгладывая с головы до ног.
— Милая девочка, а ты в курсе, что твоя мама — разлучница и увела у меня мужа?
— Что вы себе позволяете? — закипаю я, наконец-то приходя в себя. — Для чего рассказываете моей дочери небылицы?
— Мам. — Ника успокаивающе трогает меня за плечо. — Ты же не думаешь, что я всерьез восприму то, что несет эта администраторша солярия. А вы, тетя, за языком следите. И имейте в виду, что у милой девочки уважения к возрасту нет ни на грош. Обидите маму — оттаскаю вас за волосы так, что новые уже не вырастут.
— А я всегда говорила, что яблоко от яблоньки далеко не падает, — оскорбленно произносит Анжела, молниеносно переходя из агрессора в жертву. — Сразу видно, что здесь воспитания ни на грош.
— Прошу прощения, — робко подает голос девушка-консультант. — Если у вас нет цели приобрести свадебный наряд, я бы попросила вас удалиться. В противном случае мне придется попросить охрану вмешаться.
— Вы это мне?! — возмущенно пищит Анжела, становясь как две капли воды похожей на спившуюся балетную приму. — Да вы знаете, кто я такая? У меня ВИП-карта в вашем магазине!
— Я работаю здесь с самого открытия, но вас вижу впервые, — вмешивается вторая девушка.
— Проверьте на фамилию Жданова!
— Мам, это че, бывшая жена дяди Игоря, что ли? — кривится Ника. — Вот же угораздило мужика.
— Еще раз попрошу вас уйти, — настойчивее произносит консультант. — Вы создаете неудобства нашим клиентам.
— А то, что когда-то я была вашей клиенткой, всем плевать, — внезапно всхлипывает Анжела, опускаясь на ближайшую кушетку. — Так же свадебное платье мерила, рассчитывая жить в счастливом браке до конца своей жизни. А сейчас вот пешком таскаюсь по городу, потому что машина в сервисе вторую неделю стоит, а денег ее забрать нет. Вы когда-нибудь пробовали ходить пешком на четырнадцатисантиметровых каблуках? Это большой труд, между прочим. Уже и корни отросли, а на что их красить — тоже непонятно.
Она поднимает заплаканные глаза на меня.
— Поймешь, о чем, когда он и тебя бросит.
Я хочу ответить ей, что такая участь мне не грозит, но решаю промолчать. Для чего добивать эту и без того несчастную женщину словами о том, что можно жить иначе? Быть замужней, но не терять самостоятельности.
— Скажите, а у вас нет воды? — уточняю я у девушек. — Гостье нужно успокоиться.
— Лучше шампанского. — Анжела устало вскидывает руку, унизанную драгоценностями. — Только налейте нормально, а не брызгайте для вида.
В этот момент я понимаю, что все с ней в конечном итоге будет в порядке и в этой жизни Анжела понимает куда больше, чем кажется. А если станет совсем плохо — продаст кольца.
Из свадебного салона я выхожу с пакетом и улыбкой. У меня есть платье и больше нет проблем с Анжелой. После двух фужеров она строго-настрого запретила мне кормить Игоря мясом и пожелала нам счастья. Покидать салон отказалась, оставшись пить бесплатное шампанское.
— Вот это денек. — Ника округляет глаза. — Если бы у меня была такая мама, как эта Анжела, я бы годам к трем сбежала из дома. Ты сейчас куда?
— Прогуляюсь немного, а потом вызову такси.
— К будущему мужу поедешь?
— Да. Пообещала приготовить ужин.
— Вот так растишь их, растишь, а потом они упархивают из дома. — Дочь смахивает невидимую слезу. — Ладно, передавай дяде Игорю привет и мои запоздалые поздравления с разводом. Мы с Глебасей договорились в музей Кубика-Рубика сходить.
— Кубик-рубик это прекрасно, — не удерживаюсь я от иронии. — Повеселитесь как следует.
Помахав рукой на прощанье, я не спеша перехожу дорогу. Настроение у меня то самое, когда на душе птицы поют. Достав телефон, набираю сообщение Игорю.
«Я только что купила свадебное платье, и теперь по праву называюсь невестой».
Про Анжелу решаю умолчать. Жалко мне ее — ничего не могу с собой поделать.
— Девушка, такси? — окликает меня водитель желтой Тойоты.
Помешкав секунду, я соглашаюсь. Гулять на шестисантиметровых каблуках, между прочим, тоже тяжело.
— Мне, пожалуйста, к Художникам… — Я сажусь на задний диван и, обнаружив по соседству крупного мужчину, вопросительно смотрю на водителя. — Прошу прощения, не знала, что у вас уже есть пассажир. Я тогда выйду.
Однако выйти не удается, потому что в ту же секунду на дверях щелкает блокировка, и автомобиль срывается с места.
57
— Чч-то вы себе п-п-позволяете? — От неожиданности я начинаю заикаться. — Откройте н-н-немедленно дверь. Я ведь сказала, что хочу в-выйти.
— А мы разве что-то плохое делаем? — шутливо замечает водитель — мужчина средних лет в надвинутой на глаза бейсболке, которая совсем ему не идет. — Увидели красивую женщину и не удержались, чтобы ее подвезти.
Все-таки права была героиня Алентовой, говоря, что после сорока жизнь только начинается. Такой насыщенной моя жизнь не была никогда. То Шапошников в любви признается, то юноша, годящийся мне сыновья, секс предложит, и вот теперь средь бела дня похитили. Ах да. Еще я собралась замуж.
— Причиняете добро, стало быть. — Незаметно опустив руку в сумку, я нащупываю телефон. — А отказаться от услуги извоза красивой женщине можно?
— Никак нет, голубушка, — басит мой сосед. — Это услуга обязательная.
Я внимательно его оглядываю. На вид этому великовозрастному амбалу лет тридцать пять, вполне симпатичный и речь хорошо поставлена. Мог бы пользу обществу приносить, а не противоправными делами заниматься.
Наощупь разблокировав телефон, я тычу в зеленую трубку. Последним я набирала Игоря и сейчас очень надеюсь, что он ответит.
— А в чем заключается причина моего похищения? — Я специально говорю громко и неторопливо. — Для чего вам могла понадобиться женщина средних лет?
— Зачем же вы на себя наговариваете, Любовь Владимировна? — плотоядно улыбается водитель. — Выглядите вы прекрасно и дадите фору двадцатилетним. Недаром мужчины от вас без ума.
— Как много вы про меня знаете. — Я не могу перестать удивляться, даже несмотря на панику. — Вы за мной следили?
— Уже пару недель как, — весело подтверждает он. — Вам, кстати, очень идут джинсы. Носите их почаще.
— Спасибо, — сдержанно отвечаю я. — Не знала, что у похитителей так тонко развит вкус.
— Да почему так сразу похититель? Нормально же общаемся. В расслабленной дружеской атмосфере. Кляпа у вас во рту — заметьте — нет, руки не связаны.
— Раз уж вы знаете мое имя, может быть, и сами представитесь? — Стараясь не делать резких движений, я поворачиваю мобильный динамиком вверх.
— Отчего не представиться? Гаврилой меня зовут. А ваш сосед по дивану — Вовчик.
— Не Вовчик, а Владимир, — обиженно возражает тот. — И зачем ты наши имена сдаешь? Нам Любовь Владимировну еще Жданову возвращать.
Гаврила озорно стреляет в меня глазами.
— А вдруг я возвращать передумаю?
У меня голова идет кругом. И что означает этот диалог? Причем здесь Игорь, и что значит «передумаю возвращать»?
Моя сосед нервно ерзает.
— Э-э. Ты чего, Гавр? Я на мокруху не подписывался.
— Вова, ты дебил? — морщится его напарник. — Зачем нашу гостью пугаешь? Любовь Владимировна, извините неразумного тезку вашего батюшки. Из-за слабости ума он все понимает в буквальном смысле. Я пошутил. Ваш жених получит свою прекрасную невесту в целости и сохранности, после того как выполнит наши условия.
— То есть, дело в Игоре? — недоуменно переспрашиваю я. — Вы меня похитили, чтобы иметь возможность на него надавить?
— Как приятно иметь дело с сообразительной женщиной, — удовлетворенно кивает Гаврила. — Именно так. Долгое время мы не знали, как к нему подступиться. Дочь и внуки у него в Штатах живут, а здесь у него никого. Этот гад твердолобый даже собаки не завел. Поначалу хотели действовать через бывшую жену, но спустя неделю наблюдений стало ясно, что затея провалится. Эту если спиздить, он только спасибо скажет. — Мужчина склоняет голову. — Простите за мат, уважаемая Любовь Владимировна. Само собой вырвалось.