Конечно, когда речь шла о прямой выгоде для Годунова, он и вёл себя иначе. Сейчас его дружелюбная улыбка максимально располагала к нему. Но я ни на миг не забывал о том, что из себя представляет этот человек на самом деле.
— Да, всё так, — кивнул я. — Нам нужен управляющий в Муромское баронство.
В дверь кабинета внезапно постучали.
— Я занят! — грубо ответил Годунов.
Но дверь всё равно приоткрылась. И в кабинет робко вошла Соня.
— Отец, прости, — тихо сказала она.
— Соня, что такое? У меня важная встреча, — его голос сразу смягчился.
— Кажется, я всех погубила, — её глаза наполнились слезами.
Глава 18
— Соня, что ты сделала? — тревожным голосом спросил Николай Дмитриевич у своей дочери.
Она устремила взгляд в пол, не решаясь повторить свои же слова.
— Соня, объяснись! — повысил голос её отец.
У девушки из глаз полились слёзы. В таком состоянии Соню я ещё никогда не видел.
Она была разной — до трагедии и после. Её поведение заметно изменилось. Но сейчас не было такого ощущения, будто Соня играет на публику. А это чувство преследовало меня все те разы, что мы с ней виделись на приёмах.
Соня подошла и присела рядом с отцом.
— Пап, понимаешь, я кое-что тебе не рассказала. Сейчас понимаю, какую ошибку совершила, — её голос дрожал.
— Это как-то связано с Демьяновыми? — сразу уточнил Годунов. — Поэтому ты не хотела вернуть отношения с Александром, а не потому, что на самом деле его любишь?
— Не только, — снова поникла Соня. — Я бы правда хотела всё вернуть, но подтолкнули меня к этому другие люди. Они хотели, чтобы я сблизилась с Сашей и докладывала им, — на выдохе произнесла она.
Ей было страшно признаваться. Оно и понятно, учитывая сколько раз она ко мне подходила на приёмах, сколько писем и сообщений отправила… не возьмусь даже сосчитать. В какой-то момент я просто перестал обращать на них внимание. И, как мне казалось, Соня сдалась.
Последнее такое письмо пришло два дня назад. Там Соня написала, что больше не станет мне докучать, раз я ей неинтересен. Вообще, её поведение было слишком парадоксальным. То она бросалась ко мне с признаниями в любви, то говорила, что ей ничего от меня не надо. Кто-то может сказать, что это обычное женское поведение, но нет, здесь и вовсе никакой логики не прослеживалось. Это как сравнивать огонь и воду.
— Кто эти люди? — строго спросил у Сони отец.
— Скорее всего, кто-то из аристократов, — догадался я, — раз ваша дочь испугалась так сильно, что даже вам не сообщила.
— Да, так и есть, — кивнула Соня. — Мне выставили условия, чтобы за три недели я смогла вернуть наши отношения. Если у меня это не получится, то пострадает вся моя семья. Срок вышел вчера.
— Соня, ну нельзя же быть такой глупой! — повысил голос Николай Дмитриевич.
Его реакцию легко было понять. Расскажи Соня отцу раньше, он бы успел что-нибудь предпринять: усилить охрану в их доме, защититься любыми способами. Но нет… времени на раздумья не осталось.
И ведь не скажешь, что эту девушку воспитывала одна из самых богатых семей Мурома. Ведёт она себя как обычная простолюдинка, хотя мне до сих пор кажется, что после лечения менталистов в Москве в её голову вложили какие-то команды… и теперь то, кем она должна стать, противоречит тому, кем на самом деле является. Отсюда и разница в поведении.
— Я боялась, — прошептала она. — Мне сказали, что если расскажу, то всю мою семью ждёт мучительная смерть.
Этим перед девушкой поставили сложный выбор. И она сделала так, как сочла правильным…
— Соня, если ты сейчас всё подробно расскажешь, у нас будет возможность защитить семью. Ты это понимаешь? — строго спросил её отец.
— Понимаю, — ответила она, не поднимая взгляда.
— В таком случае говори.
— Поскольку неприятности связаны с нами, то мы готовы помочь, — предложил я.
Не мог остаться в стороне, когда по факту Соню завербовали только из-за её прежних отношений со мной.
— Не стоит, Александр, эта глупость была совершена моей дочерью, и вы не имеете к этому никакого отношения. Не будете же вы помогать всем, кого пытаются поставить рядом с вами. Думаю, таких людей в дальнейшем будет много, — Николай Дмитриевич произнёс дельную вещь…
Если не учитывать того факта, что наши семьи давно дружили, и по факту мы не были друг другу чужими людьми.
— Мы поможем, — отрезал я. — Да, отец? — повернулся я к своему отцу.
Он ответил сразу, даже не задумываясь:
— Конечно. Об ином и речи быть не может, — кивнул он.
— Соня, говори, — велел Николай Дмитриевич своей дочери.
Она тяжело выдохнула и произнесла:
— Помнишь, когда моё психическое здоровье слегка поехало?.. — тихо спросила она.
— Да, тебя отправили к менталистам в Москву, это не секрет.
— Так вот, как только Саша воскрес, в моей голове появилась мысль о том, что я обязана вернуть эти отношения. Затем пришло приглашение в Москву, где мне всё подробно объяснили. Ты же помнишь этот бал у Кольцовых?
Это был один из богатых графских родов. Кольцовы были владельцами крупнейших заводов по производству смартфонов по всей империи. Им принадлежало несколько брендов, из представленных на рынке.
— Помню, ты поехала туда одна, — ответил Годунов.
— Да, там я попыталась поговорить с менталистом, который надо мной работал, выяснить, почему у меня появилось это странное желание. И как бы я ни пыталась от него отвязаться, у меня не получалось. Тогда он раскрыл карты и сказал, что у меня есть три недели… не больше.
— И, как понимаю, заинтересованы в этом отнюдь не Кольцовы. Бал у них был прикрытием, — догадался я.
Такой влиятельный род не стал бы заниматься подобными вещами. У них куда больше власти, чтобы действовать прямо и наверняка. Пригласили бы меня к себе и предложили покровительство за свою цену. Так было бы куда логичнее.
— Всё так, Саш. Менталист не называл фамилии. Просто сказал, что это люди из высшего сословия, и они могут уничтожить весь мой род. Мне было так страшно… — Соня вся дрожала.
— Полагаю, что большую роль здесь сыграло ментальное влияние. Тебя заставили на это согласиться. Но твоя воля была достаточно сильна, и ты сопротивлялась, как могла, — я внимательно посмотрел в её глаза.
Соня кивнула.
— И то, что отцу рассказывать нельзя, тебе тоже, скорее всего, внушили.
Она снова кивнула, подтверждая, что менталист действовал наверняка. На самом деле у Сони не было выбора.
— Думаете, Кольцовы с этим связаны? — уточнил мой отец.
— Нет, они бы не стали так палиться, — помотал головой Годунов. — Тем более их менталист работает не только на них. Сами понимаете, высший ранг мага — и ему невыгодно быть прикреплённым к одному роду. Не знаю конкретно, сколько семей он обслуживает.
Такое часто практиковалось, если менталист или иной одарённый не входил в семью. С ним заключали контракт на определённую работу, на выполнение которой уходило не столь много времени. Остальное время свободный человек мог делать, что хочет.
— Придётся мне лично поговорить с этим менталистом. А за безопасность не переживайте, на вас никто не нападёт, это я могу гарантировать, — заявил я.
А если и нападёт, то вы об этом и не узнаете…
Охраны из моих демонов вполне хватит, чтобы защитить и мою семью, и мои родовые земли, и даже друзей семьи.
— Прошу прощения, Александр, но как вы можете это гарантировать? — нахмурился Годунов.
Зная состояние наших дел, он не особо поверил моим словам.
— Мы семья магов, и у нас есть свои секреты и свои артефакты, которые не позволят подпустить кого-либо к вашему дому. Вы даже не узнаете о том, что они здесь, — слегка улыбнулся я.
— Они уже давно здесь, — догадался Годунов.
— Всё так. Я думаю, этот жест говорит о многом. О том, что мы считали и считаем вас друзьями, — подтвердил я.
— Олег, это ты установил? — прямо обратился к моему отцу Годунов.
Было видно, что ему не нравится, что на его земле происходит что-то, о чём он не знает. Но никак иначе я подобную защиту оправдать не мог. Не говорить же ему, что теперь периметр его дома будут патрулировать демоны!
— Да, это сделал я, — легко согласился отец, подыгрывая мне. — Вообще, это должен был быть подарок на свадьбу Саши и Сони. Для вашего рода от нашего. Я установил всё заранее, поскольку это требовало довольно долгой подготовки. А когда мы вернулись, сам знаешь откуда, решил, что убирать смысла нет. Кстати, убирать это будет ещё дороже, чем устанавливать. Так что пользуйся и не возмущайся, — отрезал отец.
— Ладно, — хмыкнул Годунов. — Это на самом деле щедрый жест.
Этого человека было легко задобрить дорогими подарками. Благо реальную их цену он никогда не узнает.
Николай Дмитриевич слегка смягчился и обратился к дочери:
— До выяснения обстоятельств тебе запрещается покидать наше имение. Поняла?
— Да, поняла, — кивнула Соня, а затем подняла на меня жалостливый взгляд.
Столько всего было написано на её лице… но основной была немая просьба простить её. Но я и не злился на девушку — ею просто воспользовались, как пешкой в своей игре.
Улыбнувшись, я слегка кивнул Соне, и она меня поняла.
А затем мой отец напомнил Годунову, зачем мы вообще сюда пришли:
— Николай, мы скоро переезжаем в Москву.
— Да, точно, вы же хотели поговорить об управлении вашими землями, — вспомнил он. — Соня, иди в свою комнату. Дальнейший разговор не для твоих ушей.
— Подождите, — остановил я его. — Какое бы ментальное влияние не было на Соне, его нужно снять. Мы не можем знать, есть ли в её голове какие-то отложенные приказы.
А в Муроме нет одарённых, способных перекрыть работу мага высшего ранга. И если Соне внушили отложенный приказ, под его действием она сама того не понимая, может убить всю свою семью… Такие случаи в истории уже были, когда аристократические дома разваливали изнутри.
— Хотите забрать её в Москву? — хмыкнул Годунов.