С одной стороны, я надеялся, что демон нагло врёт и никакой он не Легион, а с другой… если он говорит правду, то появляется надежда на спасение моих близких, которых я не видел с самого дня своей смерти.
Однако здравый рассудок не позволял доверять врагу, сидящему в моей голове.
За окном начинало светать, и лучи осеннего солнца пробивались через утренний туман, который делал стёкла автомобиля мутными.
— Приехали, — сообщил водитель, и машина остановилась возле психиатрической лечебницы имени Святого Николая.
— Спасибо! Оставьте номер телефона, я отправлю вам оплату за проезд, как только доберусь до банка.
— Не стоит, Александр Олегович, — помотал головой мужчина. — Мне только в радость помочь будущему барону Демьянову.
— Пиздит, — раздалось в моей голове. — Подмазаться хочет.
Это я и без демона понял, слишком уж быстро мужчина поменял своё отношение ко мне.
— Знаю, — мысленно ответил я, а затем вслух обратился к водителю:
— Я настаиваю.
— Как я могу с барона плату брать? — не унимался тот.
— Я ещё не барон.
В глазах мужчины мелькнул скептицизм. По его мнению, раз дед недееспособен, а старший брат в психушке, то больше наследников не осталось.
Столкнувшись со мной взглядом, водитель кивнул и протянул мне визитку. Забрав её, я кивнул и вышел из машины. Захлопнул дверцу, и автомобиль тотчас скрылся в осеннем тумане.
— Нафиг ему платить? Он же сам отказался, — не унимался демон.
— Это дело чести.
— Пф-ф, какая, ко всем святым, честь? Надо действовать только ради своей выгоды.
— Мне жаль прародителя демонов, если он этого не понимает.
Легион замолчал. Видимо, мои слова заставили его задуматься, и жаль, что я не мог слышать его мысли. Выходило нечестно, поскольку демон прекрасно слышал каждое слово, произнесённое в моей голове.
Я поднял взгляд на высокие кованые двери лечебницы. Прямо перед ними красовался бюст Святого Николая. Мрамор передавал его лицо до мельчайших деталей: ярко выделялись морщины на лбу и волоски в бороде. Мне на миг показалось, что сейчас он оживёт и переведёт на меня взгляд.
Именем этого экзорциста называли многие учреждения и улицы, несколько сотен лет назад он первым придумал систему пентаграмм для изгнания высших демонов, которой пользуются до сих пор. С тех пор у людей появилось магическое оружие в борьбе с нечистью, и у нас получилось притеснить демонов, но мы так и не смогли окончательно их изгнать.
Противостояние продолжается по сей день, и крайне забавно, что теперь я не смогу жить без влияния своего злейшего врага.
Святой экзорцист Николай был мне примером с самого детства, и мне всегда хотелось стать таким, как он. Хотелось внести свой вклад в борьбу со столь сильными врагами. Но силами я оказался обделён. То, что я показал на кладбище — простецкая пентаграмма — одно из основных моих умений. Понятия не имею, как я выполню свою часть сделки…
— А раньше сказать не мог? — рыкнул Легион.
— Ты же сидишь в моей голове, должен был догадаться, — мысленно усмехнулся я и потянулся к дверному звонку.
— Ладно, это не проблема.
— В смысле? — я так удивился, что моя рука застыла в трёх сантиметрах от звонка.
— Ты же понял, что я переместился со своими силами. Иначе бы ты сейчас лежал в гробу и бился в истерике.
— Хочешь сказать, что поможешь мне изгонять своих же? — мне самому в это не верилось.
— Я этого не говорил, — фыркнул демон.
— Но в теории можешь?
Легион не ответил, и моя зародившаяся надежда на его помощь быстро улетучилась, хотя это с самого начала было очевидно.
Я нажал на кнопку. За металлическими дверьми раздался глухой звонок, а затем и тихие шаги.
В створке двери открылось зарешеченное окошко, и на меня посмотрели чьи-то уставшие глаза.
— Кто пожаловал? — хриплым голосом спросил мужчина.
— Я Александр Демьянов, и мне передали, что у вас находится мой брат.
Теперь старик смотрел на меня снисходительно, как на сумасшедшего, одного из тех несчастных, кого он сторожит дни напролёт.
Одежда высохла в тёплой машине, но вид у меня по-прежнему оставлял желать лучшего. Весь фрак был в разводах, словно я нашёл эту одежду на помойке и не снимал несколько дней.
— Приём по будням с десяти до двух, а сегодня суббота, — ответил мужчина, и окошко скрипнуло.
— Подождите, — остановил я работника больницы, когда окошко закрылось наполовину.
— Что ещё? — резко спросил он, а я снова задрал рукав, показывая родовой знак в виде пентаграммы.
У мужчины округлились глаза, а за дверью послышались щелчки открываемого замка.
— Входите, господин, — услужливо пригласил он.
Забавно наблюдать, как меняется мнение окружающих, стоит им узнать, что я наследник Муромского баронства, находящегося во Владимирской губернии. Сам город Муром нам не принадлежал — здесь правил наместник императора, нашими были только окрестные земли с одной из сторон города.
Баронство это небольшое, и последние годы моя семья существовала чисто за счёт ренты, которую предприниматели платили за право работать на нашей земле.
Я вошёл в длинный, тускло освещённый коридор, и мужчина жестом позвал меня за собой.
— Отведу вас к дежурному врачу, у него и просите добро на посещение брата, — сказал он.
— Так это правда он?
Вместо ответа охранник пожал плечами и пошёл дальше. В конце коридора была неприметная дверь, в которую мужчина постучался.
— Савелий Викторович, к вам посетитель!
— Кто пожаловал? Приёмное время по будням! — раздался сонный ответ из-за двери.
А висящие на стене часы показывали шесть утра. Понимаю негодование дежурного, я и сам любил поспать до обеда. Но он на работе, и филонить я ему не позволю, когда дело касается моей семьи.
— Демьянов Александр, — громко произнёс я, и мой голос звонким эхом разлетелся по коридору.
— Какого психа вы ко мне привели, Пётр Степанович? — голос за дверью наполнился злобой.
— Нет, Савелий Викторович! Лично печать родовую видел!
Стоило охраннику это сказать, как ручка опустилась вниз, а дверь открылась. На меня оценивающе взглянул мужчина в белом халате. На вид ему было не больше сорока, но сильнее всего выделялись на его лице синяки под глазами.
— Савелий Викторович Белгородский, дежурный врач, — представился он, смотря на сияющую на запястье печать — я специально не стал натягивать рукав, чтобы ко мне было меньше вопросов.
— Меня зовут Александр Олегович, и я пришёл узнать, правда ли мой брат находится у вас, — я строго посмотрел на врача, как это делал мой отец на переговорах.
Раньше этот навык использовать не доводилось, но после моего воскрешения всё кардинально поменялось.
— Мы не можем знать наверняка, он это или нет. Многие приходили, члены Святого ордена и друзья вашей семьи, но никто не может признать в нём вашего брата. Этого человека нашли на окраине города, всего в ожогах, через неделю после случившегося. К этому времени ваш брат уже считался без вести пропавшим, как и остальные родственники.
— Отведите меня к нему.
— Пройдёмте, — кивнул врач, и мы поднялись по лестнице на третий этаж. Лифт в больнице не работал из-за недостатка финансирования, что было видно по осыпающейся с потолка штукатурке.
В длинном коридоре с одиночными палатами мигал свет. Сердца у меня больше не было, но и без него в груди стало тесно. В горле образовался ком, который увеличивался по мере приближения к палате брата. Хоть бы это был он…
Савелий Викторович открыл ключом палату, и мы вошли. Он нажал на выключатель, и я увидел привязанного к кровати мужчину. Руки его были в синяках… А половину лица занимал шрам от ожога.
Он медленно разлепил веки и повернулся к нам. А я замер… Да, по изуродованному лицу брата было не узнать. Родовая печать на руке была выжжена, и сейчас вместо неё на запястье брата были лишь рваные линии.
Но эти глаза я узнаю из тысячи. Точно такие же, как у меня самого. Те глаза, что я видел в зеркале каждое утро на протяжении всей своей недолгой жизни.
— Борис, — я назвал его по имени, но всё ещё не решался подойти.
Брат на это никак не отреагировал и продолжал наблюдать пустым взглядом.
— Это он? — спросил демон, и я вздрогнул.
— Всё в порядке? — поинтересовался врач.
— Да… да, — ответил я и снова взглянул в глаза брата. — Это точно он.
— Вы уверены?
— На все сто, — кивнул я и заставил себя подойти к кровати. — Что с ним?
— Ваш брат практически себя не осознаёт, а в те моменты, когда приходит в себя, становится очень агрессивным. Он не раз нападал на санитаров, поэтому нам пришлось принять меры. Эта болезнь явно магического происхождения, иначе мы бы смогли подобрать препараты для стабилизации его состояния.
Я не мог без боли смотреть на брата. И в то же время не понимал: что делать. Домой забрать? Так от поместья ничего не осталось… По факту, сейчас у нашей семьи нет ничего…
— Это был Блефион, — тихо произнёс демон. — Высший демон и один из Владык. Мой третий сын. Он порабощает людей для своих нужд.
Зачем конкретно Блефиону люди я уточнять не стал. Сейчас меня куда сильнее интересовало другое:
— И что это значит? Брата можно спасти?
Демон не спешил отвечать. Снова. Меня начинало это жутко раздражать, и я сам не заметил, как сжались кулаки. Но больше всего злила безысходность…
— Блефион помещает в тела людей низших демонов, но в отличие от нашей с тобой связи, эти полностью подавляют волю носителя, — неохотно объяснил Легион, словно не хотел выдавать людям подобную информацию, но что-то заставило его это сделать.
Неужели Легион на самом деле хочет помочь? Не верю! И все его слова — это тревожный звоночек. Если низшие способны на подобное, а в моей голове сидит верховный демон, то…
— Мог бы — давно забрал это тело, — хмыкнул демон.
— У меня есть основания полагать, что брат одержим демоном, — обернулся к врачу, позади которого появился санитар.