– Значит, такова ее судьба, – перебил его кто-то. – Блага-то не отнимут. Будут они в любом случае, родит или нет – неважно, так сапана Таури объявил. Родившей больше, понятно…
– Есть тревожные знаки в будущем, виденные мною вчера, – неожиданно вступила мать Арики.
Все одновременно повернули к ней головы. Голос матери был важен, хотя и не имел решающей силы – но прислушаться к ее мнению было необходимо.
– Расскажи о них, женщина, – потребовал Акучо.
– Сын Солнца только один, и все знают его имя. Когда он отлетит в небо, присоединившись к другим богам, его место на земле займет… – Она замолчала, как будто подбирая слова, а на самом деле явно давая людям понять ее мысль. Или видение, в самом деле. – Тот, кто станет сыном Солнца по праву рождения, то есть старший сын сапаны Таури. Будут ли боги жить среди нас вечно, давая защиту простым людям?
Кажется, смысл сказанного мудрой женщиной дошел не до всех и не сразу. Но старшие мужчины, главы семей – естественно, они мгновенно осознали угрозу, которой подвергнется жизнь Арики, если боги решат покинуть мир людей. Оставшийся с людьми сын Солнца наверняка будет достаточно осторожен, чтобы не позволить множеству маленьких божков расти в семьях своих подданных.
Сыновья Солнца так долго жили на земле, что насквозь пропитались низменными нравами людей.
Никто, разумеется, не произнес этого вслух. Только один старик, которому уже скоро предстояло стать «глухим», сказал: «А, что?», но на него шикнула дочь, и он обиженно забормотал что-то беззубым ртом.
– Спросим Кетука, – сказал Акучо. – Он уже месяц работает под началом младшего бога Алекоса, любимого сына самого бородатого Энки. Скажи нам, покинут ли нас боги? Зачем они строят свои непонятные дома и плотину?
Кетук заметил несколько насмешливых взглядов, обращенных к нему. Да, он единственный среди членов общины был допущен к строительству плотины. Работа была несложной, не сравнить с повседневной службой в городе или рудниках, где солдатам приходилось много передвигаться или глотать пыль под землей. Но выполнял он ее добросовестно, не раз заслужив похвалу десятника – одним своим вниманием к лентяю Кетук принуждал того шевелиться.
Каждый второй день приходилось проводить в лесу, на восточном холме, где проходила старинная линия обороны – почти стертый временем земляной вал и ров глубиной в два человеческих роста. Десятник отпускал Кетука с напарником не слишком охотно, но таков был приказ начальства. Уже много лет, с тех пор как государство аймара отодвинуло границы далеко от стен города, никто не ожидал внезапного нападения непокоренных врагов. Таковых, пожалуй, и не осталось… Но сейчас, после прибытия в страну небожителей, решено было возобновить наблюдение на окрестных холмах. Кто знает, какие мысли роятся в головах ослепленных завистью соседей.
А по «выходным» Кетук являлся на службу в казарму.
– Они строят надолго, – скрипнув зубами от бессилия, признался молодой воин, – может быть, навсегда. Планы их велики и непостижимы.
Многие физиономии разочарованно осклабились. Парни вряд ли ждали от него явной лжи, но такой жесткой объективности… Акучо одобрительно кивнул:
– Многие думают так же. А значит, пока с нами боги, их детям ничего не грозит.
Кетук сжал кулаки, но промолчал. А что он мог сказать? Многие здесь, понятно, обрадовались бы истерике, устроенной солдатом по поводу потери невесты. Какой у него, в конце концов, довод против того, чтобы отдать Арику в жены богам? Только собственное и ее нежелание.
Полноте! Да не рада ли она в глубине души тому, что может стать избранницей неба?
Кетук напряженно уставился на невесту, но она неподвижно сидела с низко опущенной головой, будто спала. Только пальцы ее руки судорожно мяли мороженую картофелину.
– Помните еще об одном, – веско сказал кто-то из второго ряда. – Породнившиеся с богами получат их защиту от демона ночи.
– Кто это сказал? – взорвался Кетук. – Боги? Не было такого обещания!
– На улицах говорят…
– Да кто этого демона видел? Или трупы бескровные?
– Люди врать не станут, – осадил сына новый старейшина. – Вспомни, как было еще в прошлом году. Тоже по улицам опасно ходить было. А как боги прибыли, так те убийства и прекратились – сейчас уже демон злобствует. Убийцу окоротил, потому как жертвы все своими считает.
– Все равно я в него не верю…
– Не о демоне ночи разговор, об Арике. Она еще не твоя жена! И твое мнение, Кетук, будет учтено наравне со всеми остальными. – Как ни тяжело было Акучо давать такую суровую отповедь сыну, он был вынужден сохранять непредвзятость. – Сказано: великие почести будут общине, давшей аймара мать бога. Сказано также: получите вы надел и зерно и защиту от обычной подати на полях сапаны Таури. С другой же стороны, разрушим мы будущую семью, ибо матери бога не с руки быть женой смертного. А может быть, даже станем когда-нибудь преступниками, если боги забудут нас и покинут землю. Думайте, люди.
Какое-то время в доме было тихо, только самые прожорливые с громким чавканьем поедали лепешки, запивая их чичей, да потрескивал сухой навоз в очаге. Все ждали слова старейшины. Никто не рисковал открыто ввязываться в спор с Кетуком, несмотря на его молодость.
– Спросим Арику, – вздохнул Акучо.
Видно было, как не хочется ему ставить перед ней такой выбор, но нарушить порядок он не имел права.
– Полагаюсь на волю совета, – так и не подняв головы, отозвалась девушка бесцветным голосом.
Это тоже было правильно… В конце концов, что значит желание одного человека, тем более семнадцатилетней девчонки, по сравнению с потребностями общины? Что бы она на самом деле ни думала, ничего иного она сказать не могла, не рискуя навлечь на себя гнев и презрение старших членов совета.
– Будь честна с нами, Арика, – сказал вдруг Акучо. – Хочешь ли ты стать женой Кетука, или тебе по душе выносить маленького бога?
Он мог бы и не задавать ей этот вопрос, но Кетук был его сыном, и в последний момент, похоже, старейшина слегка дрогнул, поддавшись отцовскому чувству. Девушка молчала, однако все, кто глядел на нее, наверняка заметили блеснувшую на ее щеке слезинку – прозрачная капля стремительно сбежала вниз и пропала на подоле шерстяного платья.
– Я хочу сказать, – едва совладав с деревянным горлом, произнес Кетук. – Прежде чем Арика ответит на твой вопрос, старейшина… Никем не сказано, что женщина, понесшая от богов, не может стать женой человека. Я согласен с решением совета отдать Арику в небесный чертог и хочу взять ее в жены потом, когда она вернется оттуда. Одна или с ребенком. Даже если отпустят ее спустя много лет. И если мудрые боги разрешат ей вернуться к людям и растить чадо среди них. Обещаю, что стану будущему малышу прилежным отцом и никогда не вспомню о том, что он родился на холме…
– С богами равняешься! – визгливо крикнул какой-то юнец-переросток.
– Оно не деву в жены брать… – покачал головой один из стариков. – Хоть и божеское семя в чреве бывало…
– На особые блага рассчитываешь, солдат?
Многие были искренне потрясены странным решением Кетука, отыскивая в нем все новые и новые несуразности или «подводные камни». В большой комнате поднялся порядочный шум, тем более сильный, что почти все были разгорячены хмельным напитком.
– Это против всех правил, – растерянно пробормотал Акучо, кое-как утихомирив совет. – Но случай тоже как-никак необычный… Дитя богов, не человеческое… Арика, ответь нам. Ответь, как ты думаешь сама, что говорит тебе сердце?
Но выбора у девушки не было, никакие приветливые речи не могли уничтожить единственный весомый довод – польза для общины. И Арика вновь повторила свои предыдущие слова:
– С благодарностью приму любое решение совета. И если богам и людям потребно мое тело, они могут взять его.
Ничего от нее больше и не требовалось. Мало кто сомневался, что общее мнение сложится не в пользу Кетука, сейчас же стало и вовсе очевидно – боги получат нужное им в обмен на щедрые дары. А значит, община поступит единственно верным образом.
Кетук встал и в молчании вышел из дома, тотчас очутившись среди метели. Между тесно прижатыми друг к другу домишками из необожженного кирпича свистел ветер. Но ледяной воздух показался юноше спасительным – лицо его горело от бессильного гнева и обиды на судьбу.
Пес, что забился в конуру, выскочил на звук шагов и забил хвостом в надежде на подачку. Кетук присел на корточки и потрепал теплое животное по загривку.
– Такие дела, брат, – пробормотал он и несколько раз глубоко вздохнул. Грудь обожгло холодом.
Он не заметил, как промелькнуло время, и лишь отстраненно видел, как, негромко переговариваясь и пряча носы в шерстяные накидки, расходятся люди. Одними из последних вышли Арика с матерью. Увидев молодого солдата, девушка словно споткнулась и молча подошла к нему, остановив мать жестом.
Пес отчего-то завыл, когда Кетук поднялся, оторвавшись от стены дома.
Арика молча прижалась к бывшему жениху, крепко обняв его. Колючие снежинки цеплялись за ее платок, застревая в ворсинках. Через несколько мгновений девушка отдалилась от Кетука и быстрым шагом вернулась к напряженно застывшей матери, и они скрылись в метели и мраке.
Звезды этой ночью ничем не отличались от самих себя, испокон веку висящих на небосводе. Разве что добавилась к ним новая, подвижная – несколько раз за ночь проносилась она в невероятной небесной выси, рядом с самим Творцом мира, с востока на запад. С наступлением пасмурных зимних дней увидеть ее, правда, становилось все труднее, да и приедается даже такое зрелище…
Сегодня, впрочем, было ясно. Бушевавшее много дней ненастье отступило, и пришли морозные яркие дни и бездонные ночи, когда небесные чертоги богов сияют особенно ярко, словно ограненные самоцветы под лучами Солнца.
Как в прежние годы, Аталай пришел на вершину Храма, тепло одевшись и прихватив маленький кувшин качасы, чтобы не околеть от мороза. Но былого чувства, возникавшего у Аталая под ночным небом, отчего-то больше не возникало, как ни вглядывался верховный жрец в знакомые с юности очертания созвездий. Как будто боги покинули свой мир и пришли к людям, оставив свои сияющие дома пустыми. Холодно и мертво было наверху.