– Новости, Ило, – потребовал верховный жрец. – Я отстал ровно на два дня, так что рассказывай.
– Сын Солнца ждет тебя, как только ты сможешь прийти, – поклонился помощник. – Это главная новость.
– Разумеется… – Аталай поставил перед собой на пол золотой поднос с маисовыми лепешками и вяленой рыбой и пригласил Ило присоединиться к трапезе. Голодание у лекаря благотворно сказалось на его аппетите. Ило сел напротив и стал лениво отщипывать мясо от самой тощей рыбки. – Вот переоденусь в чистое, и пойдем. А пока послушаю тебя.
– Девушки все еще находятся на холме, никаких известий о них боги не передают, – начал Ило. – Безголовые помощники богов начали тянуть медные жилы под землей, чтобы оградить ими посевы коки. Строительство плотины заканчивается, скоро от нее потечет невидимая сила. Лучшие мастера представили Таури проект новой статуи Энки размером в пять его ростов, чтобы установить ее на Храме Солнца. Уакаран с помощью некоторых своих жрецов разрабатывает новую веру, куда предлагает включить принесенные богами обычаи – ночные жертвоприношения, сжигание заживо… Это он уже от себя добавил. Предлагает ввести культ младенца-бога с собственным храмом и так далее.
Про мере того как Ило рассказывал, кулаки у Аталая сжимались все крепче. Что ж, все сходится! Пользуясь своей фактической безнаказанностью, Уакаран при поддержке Энки и Кумари все дальше задвигает в тень бога Солнца на земле, сапану Таури. И старик, несмотря на здоровье, не в состоянии ничего предпринять! Может быть, ему уже все равно, лишь бы оставили в покое и позволили вновь насладиться жизнью в молодом теле?
Только когда ногти впились в ладони, верховный жрец пришел в себя.
– Быстро приспособился, – пробормотал он. – Почему Таури терпит эти новшества, не обращается с просьбами к богам?..
– Им могут не понравиться такие речи, – сказал Ило.
– А главное – я болел всего два дня, а старое здание веры трещит как от земной дрожи! – не услышал помощника Аталай. – Совет уже собирался, чтобы обсудить предложения Уакарана?
– Нет, – покачал головой Ило. Лицо его оставалось бесстрастным. – Необходимость совета – один из вопросов, которые поднял мастер церемоний. Он предлагает сократить его представительность до нескольких высших лиц страны, даже исключить из него посланцев подчиненных земель.
– А Таури? Почему он не упечет этого новатора в камеру со змеями? – вспылил верховный жрец и почувствовал в здоровом сердце неожиданную тянущую боль.
Это чувство отозвалось в его разуме ужасом, и он усилием воли пригасил в себе гнев, давая сердцу передышку. Великие боги! Неужели вы готовы отнять дарованное вами здоровье – в отместку за крамольные мысли? А что, если Таури испытывает то же самое, когда пытается возражать Уакарану или просто думает о том, чтобы пресечь его деятельность? Не может быть, чтобы сын Солнца смирился с тем, как власть его становится все более призрачной!
– Сапана Таури устал от власти… Он проводит дни в пирах и развлечениях, ничем не интересуясь.
Да, так и есть… Властитель пожелал отойти в тень и предаться удовольствиям. Он предпочитает не видеть, как государство, которое он с помощью сторонников возводил на малой крови и тонкой дипломатии долгие десятилетия, трещит словно глиняная хижина под камнепадом.
– Я тоже этим занимался, – медленно проговорил Аталай. – Вот только зачем?
Может быть, это всего лишь маска, прикрытие для тайного сопротивления – обожгла его внезапная мысль. Не верилось, что сын Солнца в состоянии закрыть глаза на разрушительную «работу» мастера церемоний и наследника Кумари.
Аталай задумался, забыв о подносе с угощением. Пока половина высших чиновников и жрецов во главе с Таури и Аталаем упивалась собственной второй молодостью, где-то во втором ряду созрело движение людей, готовых во всем потворствовать новоявленным богам. При этом они как будто забыли о веках прежней, человеческой власти. И у сына Солнца уже недостает воли, чтобы открыто поставить их на место, бросив в темницу. Впрочем, что в этом удивительного? У богов в руках реальные инструменты устрашения, не говоря уж о знаниях, которые они несут в ряды жрецов и молодых чиновников, готовых воплощать их задумки с неусыпным рвением. В надежде на будущее возвышение, понятно.
Новая, будущая элита аймара созрела исподволь, так что старикам остается только молча отойти в сторону. Если, конечно, им позволят это сделать, а не превратят в угодные богам жертвы…
– Что еще привлекло твое внимание, Ило?
– Исчез солдат, обходивший старый земляной вал на южных холмах, на том берегу. Он не вернулся из охранения вечером, когда его десятка покидала плотину.
– Опять демон ночи? – хмыкнул Аталай, внутренне содрогнувшись. – И что тут интересного?
– Нет, после демона остался бы сухой труп… Кстати, он не убивал уже шесть дней. Некоторые жрецы говорят, что злоба этого создания пошла на убыль. Будто бы скоро он вовсе покинет землю и вернется в преисподнюю. Так вот, вчера утром к мосту вышел Кокайб и потребовал к себе кого-нибудь из высших военачальников. Он сказал, что в тот же вечер на том же холме за рекой исчез один из многоногов, который снабжал небесной силой резак Алекоса. Мол, они не досчитались его в своем городе, стали искать всевидящим глазом и не нашли, словно он испарился. Очень может быть, что наш солдат и безголовый слуга пропали одновременно, в одном месте. Но боги об этом, кажется, еще не знают.
– Да уж, если сам Кокайб изволил выйти к аймара… – покачал головой верховный жрец. – Тогда случай действительно странный.
– Он потребовал организовать поиск их слуги нашими силами. Заглянуть во все подвалы, пещеры в горах, расселины… Кокайб был очень сердит. Может быть, он думает, что многоног умер по вине аймара или спрятан связанным в глубоком укрытии, куда не достает волшебный глаз. Грозил гневом самого Энки и его Посохом смерти, кричал на посланника Кумари.
Странные дела творились в Тайпикала.
– Это все, надеюсь?
– Увы, Аталай, есть еще кое-что… Вчера вечером Алекос и Рунтан возвращались с постройки плотины, и трое солдат совершили на них нападение.
Аталай буквально онемел от ужаса и удивления. Заговор, о котором он узнал из подслушанного в Храме разговора, уже воплощался! И один из преступников сейчас сидел перед ним и спокойно рассказывал об этом.
Впрочем, учитывая обстоятельства, Ило можно назвать и спасителем народа, а вовсе не преступником. Во всяком случае, он воплощает в жизнь замысел сапаны Таури, а значит, неподсуден. В отличие от Уакарана, замыслившего уничтожить земную власть сапаны и утвердиться при новом наместнике богов, молодом Кумари.
– Они остались живы?
– Солдаты или?.. – прищурился Ило и тотчас продолжил, после гримасы нетерпения у Аталая: – Разумеется, ведь Алекос – бог. Даже без своего ужасного оружия он легко поразил наших воинов и доставил их, жестоко раненных, в казармы, под опеку сапаны Кумари. Сейчас их наверняка пытают, выведывая имена подстрекателей.
– И как ты думаешь, кого они назовут?
Ило молчал так долго, глядя в пол перед собой, что Аталай уже не рассчитывал услышать ответ.
– Боюсь, эти безрассудные воины не смогут никого назвать, потому что пыточных дел мастер перестарается, – проговорил младший жрец. Затем он поднял лицо и в упор уставился на своего повелителя. – Скорее всего, они уже спустились в царство мертвых, прямиком к демонам.
Аталай понял, что его почти в открытую приглашают присоединиться к заговору против богов. Но прямо спросить у помощника он счел неразумным – что-то в пристальном взгляде Ило его настораживало. Младший жрец походил сейчас на замершего перед мышиной норой кота. И при этом он как будто опасался ответной откровенности Аталая.
– Думаю, мне стоит как можно быстрее поговорить с Таури, – сказал верховный жрец и поднялся.
– Очень мудрое решение, – улыбнулся Ило.
Аталай сунул в карман кусок вяленой рыбы с лепешкой, чтобы съесть их по дороге, затем в сопровождении помощника отправился во дворец сапаны. Город показался ему обычным, живущим нормальной жизнью. Конечно, в это время года народ по большей части должен был сидеть по домам, готовясь к скорой весне, или приводить в порядок государственные постройки и дороги, а не участвовать в проектах богов. Но в остальном никакого напряжения или предчувствия чего-то ужасного не чувствовалось. Напротив, на лицах встреченных им горожан Аталай видел довольство.
Ему уже давно было ясно, что всем обычным людям, далеким от власти, нравилось будущее слияние людей и богов. Народ-избранник! Что еще может так возвысить аймара в собственных и чужих глазах, как не сопричастность великим деяниям, творимым богами на их земле? И какой-то незначительный ночной демон, порой высасывающий людей в глухих распадках и на узких улочках, – совсем небольшая жертва. Благо забирает демон только больных и увечных, причем все реже…
Не сравнить с временами, когда на ночных улицах свирепствовал сумасшедший жрец, вырывавший сердца у всех без разбора, включая детей.
– Мы ведь так и не выяснили, кто убийца, – пробормотал Аталай.
– Какое это теперь имеет значение?
– Если бы мне удалось доказать, что это Уакаран, это сбило бы с него спесь! Дело пока не закрыто, помнишь? Злодей получил возможность открыто приносить жертвы и потому лишь ушел с ночных улиц… Мы получили бы страшное оружие против него.
– Если и были улики, их смыло дождями, – охладил ярость учителя Ило.
Аталай лишь упрямо сжал губы. Он и сам понимал, как трудно уличить убийцу сейчас, спустя месяцы после последнего преступления, если даже тогда это сделать не удалось.
Таури находился в голом дворцовом саду, среди чисто выметенных земляных дорожек. Он как будто ожидал появления верховного жреца, сидя на каменной, украшенной резьбой скамье, рядом с круглым бассейном. На поверхности воды плавало несколько бурых листьев. Еще несколько лежало на дне мелкого водоема, видимые сквозь тихую прозрачную воду.