— Я попрошу небо быть к тебе добрее, Сергей, — сказал он присаживаясь. — У тебя хорошие навыки бойца, я видел, как ты щадил Коранаиса и как проиграл Михорусу.
Он замолчал, а я не торопил его. Интересно, что ему нужно от меня?
— Аман, расскажи, что тяготит твоё сердце?
— Не тяготит, небо мне свидетель! — воскликнул он. — Хотел спросить у тебя, не собираешься ли ты когда-нибудь стать охотником на демонов, да скроет их тьма во веки веков.
— Охотником? Никогда об этом не думал, — меня удивил его вопрос. — Но почему ты спрашиваешь об этом?
— Солнцу лишь видны все пути человеческие, — вздохнул он. — Я хотел вступить в ряды охотников уже больше года.
— Ты же совсем ещё молод!
— Мне уже почти двадцать зим, — Аман стукнул себя кулаком в грудь. — Хороший возраст, пусть небо станет мне свидетелем!
— Как я понимаю, охотники долго тренируются, перед тем как выйти к первому своему прорыву. У них нет семей, нет родных. Только меч и цель. Зачем тебе это?
— Три зимы назад, когда солнце было скрыто хмурым небом, на одну из стоянок напали демоны, да скроет их тьма во веки веков. Там отдыхала другая семья, не наша, — голос его подвёл, и передо мной предстал простой расстроенный мальчишка. — Жуткие звери разорвали почти всех, до кого успели дотянуться. Спаслись лишь те, кто следил за табуном, да будет светлы их дни на великой степи.
— Они встали слишком близко к месту прорыва?
— Прорыва? — Аман не сразу понял, о чём я. — Да, тогда небо закрыло глаза, и тьма смогла расправить крылья. В том месте никогда не было такого раньше.
— Ты можешь показать на карте, где это случилось? — спросил я, чтобы точно быть уверенным, что наш путь и близко не пролегает рядом с тем местом.
— Пошли, я покажу тебе. Однажды к нам пришёл великий человек и оставил главному погонщику, да будет небо чистым над его головой, большую карту. На ней мы отмечаем все стоянки и все важные события в жизни кочевников.
Аман поднялся и пригласил меня пройти вглубь лагеря к широкому зелёному шатру. По обеим сторонам от входа стояли вооружённые кочевники, они скользнули по мне взглядом, но даже не дёрнулись, чтобы остановить.
Внутри царил полумрак, разгоняемый только солнцем, что заглядывало в шатёр через узкую длинную щель над головой. Интересный вариант окна на сухую погоду.
Мебели не было, только коврики и пухлые подушки. Хотя нет, я не сразу увидел, но справа стоял самодельный рабочий стол из двух крестовин и широкой доски. В таком плохом освещении я с трудом разглядел карту, пришпиленную прямо к стенке шатра. Аману пришлось подвести меня и указать на неё.
— Света бы, — пробормотал я, сощурив глаза до боли.
— Солнце всегда желанный гость в этом доме, — кивнул он и дёрнул за какой-то шнур.
Шатёр тут же залили солнечные лучи. Ещё одно окно находилось прямо над столом. Хитро, хитро. То есть такие технические дырки, скорее всего, на всех стыках между полотнами ткани. Хочешь — вот тебе свет. Не хочешь, задёрнул обратно.
Я бы ещё поразмышлял над простотой гения кочевников, но обратил свой взгляд на карту. И она была великолепна: подробная, яркая, с чёткими линиями. Сразу видна рука профессионала.
Вот только даже с «открытыми окнами» я ни слова не мог разобрать. Сирень хоть и дала возможность понимать местный язык, но тут текст явно был другой.
— Аман, а что здесь написано?
— Это тайная знакопись. Её знают только кочевники, — тоном знатока и не без гордости ответил он. — Скажи, что хочешь прочитать, и я переведу для тебя.
Значки городов, поселений и мест для долгих стоянок я уже расшифровал, в памяти всплывала карта Аннет. А вот более мелкие обозначения были мне непонятны.
— Вот эта линия, что это? — я указал на едва заметные штрихи.
Он примерно походил на наш маршрут, как раз и озеро было, и крохотное поселение.
— Это Путь Малой Воды. Каждый в семье должен знать, где может найти спасение или передохнуть. Степь нас бережёт и любит.
— А где случилось то нападение?
Аман указал точку на северо-западной части, расположенную вдали от нашего пути.
— Вот эти треугольники, — я указал отметку чуть выше бывшей стоянки, — это же те самые столбы, которые обозначают границу прорывов?
— Кажется, я понимаю, о чём ты говоришь. Что тьма сильнее раскрывает свои крылья и готовится захватить новые земли. Это не просто столбы, а защитники. На каждом из них вырезаны рукой главной женщины особые знаки, которые отгоняют зверей.
— Хорошо бы провести статистический анализ, но всего с двумя картами такого не сделать, — пробормотал я, рассматривая карту.
Эх, мне бы сейчас интернет, да сравнить подборку файлов за несколько лет. Из груди вырвался вздох. Только вдали от технологий можешь оценить, насколько они облегчали жизнь.
— Чудны твои речи, Сергей. Мне не ведомо, о чём ты говоришь.
— Прости, Аман, я по привычке. Я имею в виду, что нужно сравнить карты за разные годы. Возможно, граница прорывов действительно сдвинулась. Ещё это поможет нам понять, в какую сторону эта тьма движется.
— И с такой великой мудростью ты не хочешь идти в охотники? — искренне удивился Аман.
— Боюсь, что эта самая мудрость и бережёт меня от них. Демонов кулаками не победить.
— Ты правду говоришь, светёл твой разум, как небо в полдень.
— Но ты не сказал всё же, зачем тебе охотники? В той семье был кто-то близкий тебе?
— Невеста моя, пусть путь на ту сторону солнца будет лёгким, — тяжело вздохнул Аман. — Чую, что мы в будущем потеряем не одну семью. Поэтому я хотел вступить в ряды славных охотников и бороться с тьмой.
— Это хорошее решение. Однако тебе нужно набраться опыта, — аккуратно ответил я. — А отец твой не против?
Лицо Амана тут же исказилось. Вот значит как. Дорогой родитель ещё и не в курсе дела, оказывается.
— Как бы ты ни хотел уберечь его от боли расставания с тобой, он может поделиться с тобой мудростью. Мёртвых уже не воскресить, но бездумно бросаться в пасть тьме — не самая лучшая идея.
Он опустил голову, сжал кулаки до белых костяшек, и вид у него был одновременно и виноватый, и решительный.
— Я буду вечно благодарить небо за твои слова, — наконец ответил он. — Позволь вручить тебе копию карты. Она чистая, и ты сможешь сам проложить свой путь и добавить на неё свои записи.
Аман сунул руку за стол и вытащил небольшой тубус. Удобно, не буду переживать, что такое сокровище помнётся.
— Пусть солнце видит, что сердце моё радуется такому подарку. Позволь, я только отмечу ту стоянку.
Ещё полчаса мы сравнивали карты, я рисовал закорючки и на обратной стороне ставил его расшифровку. Хотелось бы сразу на понятный мне язык перевести, но вдруг встретятся ещё карты кочевников? Дешифратор будет мне на руку. Когда закончили, Аман проводил меня обратно к спящему Виктору.
— Отец приглашает дорогих гостей, да пусть всегда над вашими головами сверкает солнце, на вечерний приём пищи, — добавил он и поспешил к своим друзьям.
Хоть бы сказал, где именно будет проходить этот приём пищи. Я потянул носом и вдруг понял, что чувствую ароматы жареного мяса. Если что найду по запаху.
Едва присел на лавку, чтобы переварить полученную информацию, кронпринц поднял голову.
— Где это мы? Почему я сижу? — он обхватил лоб ладонью. — Почему так болит голова?
— Рядом с тобой кружка, выпей, сразу полегчает, — заботливо сказал я, наблюдая за ним.
Это ж какая крепость у той настойки, что так выбила нашего рыцаря из памяти? Надо запомнить и не притрагиваться к подозрительным рюмкам.
— Бодрит! — уже чётче сказал Виктор и растёр лицо. — Где Сирень и Адель?
— Сирень пошла в купальню, а Адель носится где-то с двумя детьми Кари из вон того шатра. А ещё нас пригласили на вечерний приём пищи. Ты молодец, хорошо, что смог договориться с главным погонщиком.
— Я?.. — немного неуверенно ответил Виктор, а потом хлопнул себя по лбу. — Точно, вспомнил. Да, мы можем здесь переночевать. Что же он такое мне дал, что мозги отшибло?
— Крепкий саш.
— Его ещё делают? Жуть какая.
— Почему?
— Я слышал, этим зельем травят и пытают врагов, — ошарашенно ответил Виктор.
— Нет, это адское пойло предназначено для чествования дорого гостя. Мол, пусть горькой будет только настойка, а не дружба.
— И когда этот самый приём пищи будет? — он проигнорировал мой ответ и коснулся живота.
— Знал бы, уже был бы там, — усмехнулся я. — Но если что, пойдём на запах.
Пока Виктор умывался из бурдюка, вернулась посвежевшая Сирень с дочерью. Обе были с распущенными волосами, которые мягкими светлыми волнами лежали на плечах. И одеты в простые длинные платья с расшитыми рукавами. Очень похожие на те, в которых ходят женщины кочевников. Если бы не светлые лица, то Сирень с Адель можно было принять за местных.
— Нравится? — спросила Адель покрутившись. — Тётя Кари дала, у неё таких много.
— Выглядите просто чудесно, — Виктор опередил меня. — Что по планам?
— Вы идёте приводить себя в порядок, а потом мы идём на пир! Сказали, что ты произвёл сильное впечатление на главного погонщика, и он поручил зажарить самые большие куски мяса.
Судя по задумчивому лицу Виктора, эту часть сегодняшнего дня он ещё не вспомнил.
— А я успею рассказать папе, что я увидела? — Адель дёрнула мать за край платья.
— Конечно, успеешь, милая, — улыбнулась она. — Сядем за стол, главный погонщик скажет свою речь, мы поедим и обязательно расскажешь.
— Ура! — вокруг нас забегал очаровательный моторчик. — Пошли скорее!
— Не торопись, сначала папа и Сергей тоже должны сходить помыться.
— Чтобы от них перестало пахнуть лошадками, да? — захлопав глазами, спросила Адель.
Вместо ответа мы рассмеялись.
Чуть позже Сирень объяснила, как добраться до местного аналога бани. Мы с Виктором сразу же подхватили смену белья и отправились к уже виденному мной оранжевому шатру. Если встать к нему спиной и идти дальше прямо, то мы должны выйти ровно к купальне.