– Все согласны искать, – посовещавшись с товарищами, Забелин обернулся к Привратникам. – И ждать не хотят.
Илья перехватил взгляд Юрия Борисовича, старик не просил защиты, но ждал поддержки, если придется все-таки надавить. Денисов тоже нюхом учуял неповиновение, отклеился от косяка. Дверь приоткрылась, охранник заглянул без стука и оглядел комнату.
– А вы все тут? Юрий Борисович, нужны вы или еще кто-нибудь из Совета.
– У вас есть что добавить к совещанию? – недовольно спросил Грицких.
– Люди у дверей. Двое. Темно, но, похоже, наши!
Фомин облегченно вздохнул.
Алексей сидел за столом, положив голову на руки, и следил не отрываясь за каждым ее движением. Анастасия привыкла к этой игре, искушать его было иногда даже приятно для настроения и от скуки. Невозмутимый Станислав предпочитал делом доказывать свою любовь, а хотелось побаловать и женское самолюбие. Новая тетива уже была безупречно натянута на лук, от помощи пришлось отказаться – Лёша бы так «помог»! Пусть лучше наблюдает с другого края стола.
– Лёша, ты когда научишься стрелять не промахиваясь? – Она в шутку прицелилась без стрелы, Алексей нырнул под стол от притворного страха.
– Никогда! Не считаю возможным учиться у других, а ты не берешь меня в ученики…
– И ты знаешь почему. Держи! – Она бросила лук через стол, Алексей ловко поймал, но не попытался даже опробовать. И Анастасии показалось или он действительно сел на скамью чуть ближе, чем был? После того, что произошло сегодня в БВУ, где он хладнокровно резал раскаленным ножом тело человека, с которым еще недавно жил в одном бункере, возможно, ходил в рейды в одном отряде… Алексей пугал ее сейчас, как никогда прежде. Скорее всего, дело в том неприятном разговоре с командиром, он просто ищет способ успокоиться. Но что-то шло не так. Анастасию удерживало любопытство, позвать на помощь она успеет в любом случае, хотелось выяснить, почему же неподвижный Лёша сейчас будто отбрасывает тень ощетинившегося, нервно бьющего хвостом хищника? Тень за его спиной действительно шевельнулась, но лишь потому, что Алексей поднял голову. И вдруг одним плавным движением оказался на другом краю скамьи совсем близко к Анастасии.
– Ты испугалась?
– Тебя? – А стоило испугаться! Огонек потревоженной свечи исказил черты лица, и привычный очаровашка Лёшик снова выглядел жутко.
– Зря боишься… Я спрашивал не про сейчас, а про то, что произошло днем. Если у тебя были на мой счет какие-то сомнения… Теперь их нет, правда?
Анастасия кивнула. Почему она раньше думала, что голубые глаза холодны, как лед? Нет, не лед – это же голубое пламя газового резака, которому уступает даже металл! Она действительно испугалась, но не за себя. Если Лёша задумал кого-то устранить, этому человеку сейчас лучше бежать как можно дальше. Бежать и прятаться! Огонь погас. Потому что свет заслонило лицо Алексея – слишком близко, – она чувствовала его пальцы на затылке, и отвернуться не было никакой возможности. Он легко преодолел сопротивление ее губ, и поцелуй получился слишком глубоким и горячим, хоть и недолгим. От него все еще пахло дымом и терпкой травой отвара Амалии, а нотки нагретого металла и горелой плоти просто померещились… Сильное тело на миг прижало ее к столу с недвусмысленным намерением превратить свободную горизонтальную поверхность в арену любовной битвы, но… Алексей отстранился, голубой цвет снова заиграл веселыми искорками, хищник успокоился.
– Не надо сомнений. Я настоящий негодяй!
И отскочил подальше, будто и не было позади никакой лавки, об которую Анастасия тут же споткнулась, пытаясь достать его хоть шлепком. Лёша всегда готовил пути отступления! Она присела на край стола и еще долго с улыбкой вспоминала удачный розыгрыш. Будто и не играл! Ощущение опасности витало в воздухе, но теперь оно окончательно ушло отсюда: пока рядом Станислав и этот… негодяй, общине ничего не угрожает. Бояться надо кому-то другому. Алексей не очень-то похож на ангела-хранителя, и все же пока надежно отгородил собой людей на болоте от бункера. Не всех. Зато Ивушка одна из немногих, кто может похвастаться истинным демоном-хранителем. Так будет правильнее.
Допрос происходил в присутствии командира, что успокоило Никишаева, но все-таки не до конца. Главный Привратник останется Главным и после этой малоприятной процедуры.
– Дмитрий, вы видели лица людей, которые вас допрашивали?
– Нет, да и не рассматривал. Они ж чужие, зачем мне… – Хотелось по привычке выпрямиться и отвечать, как положено, но страх и давящая повязка на боку будто прижимали к полу. Страшнее казалось только там, в БВУ перед Алексеем. – У них лица были закрыты респираторами.
– О чем они вас спрашивали?
Серяков кашлянул, видно, собираясь что-то сказать, но Грицких строго покосился, до его слов еще не дошла очередь.
– Они спрашивали о вооружении бункера, о количестве людей. Как обычно, хотят знать, каковы силы противника.
– Можно подумать, вы что-то знаете о войне и допросах! А вот они, похоже, теперь знают многое, надавили как следует. И что вы им рассказали, я могу догадаться… Надеюсь, благодаря Игорю Яковлевичу всего растрепать вы просто физически не успели!
Сам Грицких о допросах знал достаточно, чтобы понять: боль от раскаленного железа развяжет язык и не такому трусу, как Никишаев. Неожиданный ход противника, в голову бы не пришло, что именно Дмитрий попадется им из всего отряда. И что именно его спасет командир, которого требовалось чисто убрать сегодня… Какая-то абсурдная комедия! Главный Привратник продолжал задавать вопросы, получал ответы, но не был доволен ни тем, ни другим. Всё не то и не так! И этот театр уже начинал что-то смутно напоминать…
– Дмитрий, еще раз и последний вопрос: вы рассмотрели лица тех людей?
Взвинченный Никишаев, силы которого уже наполовину отняла боль от ожога, не мог оказать достойного сопротивления. Мог промолчать. Лишь обреченный взгляд на ключ Привратника – и он снова опустил глаза.
– Вы уверены?
– Да. – Едва слышно подтвердил сталкер, снова взглянув на ключ. Значит, не показалось! И там все же был Привратник… Непредусмотренный и лишний.
– И Игорь Яковлевич убил всех троих?
– Да. – Это Дмитрий сказал уже более твердо. Придется поверить на слово, хоть Грицких предпочел бы увидеть труп собственными глазами, это успокоило бы окончательно. Значит, Колмогорова больше нет, потому что у Серякова нет причин его щадить. В очереди на расправу он был бы среди первых.
– А вы, Игорь Яковлевич, почему не проявили любопытства?
– Потому что я солдат! Мне что, делать больше нечего?! – рявкнул командир, у которого вся эта ситуация давно вызывала раздражение. – Что я там должен был разглядеть? Хотелось бы и вас спросить об этом. Есть противник, я его устранил. Какие могут быть вопросы? Вы так интересуетесь, будто у вас там родственники за стенами бункера остались. Если б так было, я бы знал. А если нет, закончим на этом.
– Вам не хватает здорового любопытства, Игорь Яковлевич. И иногда можно выйти за рамки инструкций и приказов.
– Я уже вышел за них, когда не взял с собой бойцов, а пошел один. Но рисковать жизнями своих сталкеров не хочу и не буду. – Врать было непривычно, особенно в присутствии Никишаева, но теперь Серяков сам хотел узнать правду, если путь к ней лежит через ложь – придется потерпеть. Пока слова Колмогорова ничему не противоречили, излишний интерес Главного к персонам воображаемых убитых чужаков точно ложился в ряд с другими фактами. – А если вам любопытно, идите и сами посмотрите, пока их мутанты не утащили.
– Оба свободны, – сухо сказал Привратник, понимая, что Дмитрий уже выдал всё, что мог, а от командира связного рассказа все равно не дождаться, за него всегда лучше говорил автомат, и не с людьми, а с тварями за пределами гермоворот. Вот там Игорь Яковлевич вел себя увереннее. И к лучшему, не хватало еще, чтобы Серяков занялся политикой, достаточно было того глупого любовного четырехугольника, который навертела вокруг себя красивая, но недальновидная Оксана Тарасова.
Значит, последнее звено этого, прости господи, четырехугольника покинуло этот мир… И Никишаев разглядел намного больше, чем пришедший ему на помощь солдафон Серяков. И зря командир открещивается от роли палача – он стал им, приведя в исполнение отсроченный приговор. Слишком отсроченный, это следовало сделать еще зимой, но кто же мог знать?! Что изворотливая тварь выставит дураками и гвардию, и ее предводителя! Впредь надо думать, с кем связываться и на кого рассчитывать. Вот только не осталось в бункере никого, способного воплотить замысел… Придется просто стереть с лица земли рассадник диверсантов грубой силой и без помощи соседей. Серяков удачно начал, пусть и дальше работает, пока Главный ему это позволяет.
Хотелось все же надеть ОЗК и сходить посмотреть, действительно ли лежит в лесу труп бывшего Привратника. Неужели командир сталкеров сделал то, что не удалось остальным? Есть справедливость на свете. Жаль, что возраст и немощь не позволяют убедиться в этом визуально. Стук в дверь застал врасплох. Грицких никого не ждал, уж тем более не ждал, что вернется командир отряда.
– Юрий Борисович, я кое-что забыл. – Серяков внимательно следил за Привратником, потому что Алексей предупредил заранее: вряд ли хладнокровный старик подпрыгнет от радости до потолка, но и принять такую новость, не дрогнув ни единым мускулом на лице, не сможет. – Я забыл об оружии… Луки и дротики ихние сюда не потащил, но у одного было при себе вот это.
И он положил перед Грицких «ТТ» с привинченным глушителем.
Неужели всё закончилось? Предъявленный пистолет московского наемника, ранее отданный Алексею, ничем не хуже опознания трупа. Вот теперь стало легче, наконец-то наступившая определенность успокоила Привратника.
– Оставьте его у себя. В качестве премии.
Хотя премировать за спасение никому не нужного, бестолково обделавшегося Никишаева Грицких считал излишним, как и хранить чужое оружие. «Гюрза» надежнее и теперь всегда при себе. А вот устранение Колмогорова можно приравнять к половине успеха. Остальное лишь вопрос времени и поставки вооружения.