– Он и сейчас за нее отвечает. Только не справляется ни хрена, если у него осужденные смертники по лесу гуляют, а пистолеты из сейфа пропадают. Думаю, из этого самого сейфа еще кое-что пропало… Но это уже вопрос не к тебе, Илюха.
– А ко мне…
– А к тебе, как к начальнику охраны, только одно дело: бункер охраняй! Ото всех, даже от Главного. Исполняй свои обязанности, только своей головой думай. Страшно, что ли? Юрий Борисович один, а нас, смотри вот, уже двое… Есть у меня мечта: чтобы бункер стал действительно защищенным и обороноспособным, теперь это нам всем нужно. Да не ломитесь вы! – Дверь снова дрогнула. – Не дадут тут поговорить. Но ты меня понял?
– Понял, Игорь Яковлевич.
– Десять ОЗК, значит…
А простой арифметический подсчет выдавал одиннадцать. Алексей считать умел, умели и другие, угрюмо опустившие головы за этим столом. Но они не умели транспортировать таких тяжелобольных, как Светлана. Руслан молчал. Он уже предлагал взять эту проблему на себя, но сознавал, что женщина просто не доживет до конца пути. Амалия могла бы предложить попробовать приготовить сильное снотворное, слишком сильное… Но сама этого сказать не смогла, ждала, что Станислав обратится с конфиденциальной просьбой.
Алексей положил на стол «ТТ».
– Я мог бы… Обещаю, хуже ей не будет, дождусь, пока Света заснет.
– Это не должен быть ты. – Морозов высказался спокойно, но не принимая возражений.
– А кто, если не я? Оптимальный вариант, чужой человек… И мне действительно ее жаль. Зачем же мучить?
– Да, зачем… – Руслан снова уставился в стол.
Калинин ничего не сказал, лишь с надеждой посмотрел на Бабку, но ни у нее, ни у старых дипломированных специалистов не нашлось бы средства помочь Светлане. Алексей следил за Станиславом: «вождь» должен принять решение, и никто не хотел бы сейчас оказаться на его месте.
– Пойдем… Я хочу сам поговорить с ней. – Стас звал с собой только Морозова, но и увязавшегося следом Алексея прогонять не стал.
Света как будто спала, такая же бледная, как всегда, только тонкое одеяло не шевелилось больше. Десантник тяжело присел на край кровати, невесомое тело сдвинулось чуть ближе к нему на прогнувшихся досках. Алексей давно понял, что эта женщина не была для Руслана близкой родственницей или любимой, чтобы ждать каких-то слез, трогательных прощаний и тому подобной чепухи. Но терять друга больно и обидно не меньше, ведь часть жизни, такая привычная и приятная, умерла сейчас вместе с ней.
– Она сама…
А его не было рядом. Смерть все-таки нашла удобный момент, когда этот едва теплившийся огонек остался без охраны и присмотра, и забрала с собой. Белое лицо Светланы оставалось спокойным, не было боли, не было страха. Ничего больше не было.
– Она сама… – повторил Морозов.
Алексей думал о том же, ведь Светлана что-то почувствовала, какую-то перемену – и перестала бороться. Она ни минуты не сомневалась: Руслан будет рядом до конца, его отношение оставалось таким же теплым, как и прежде… Но что-то изменилось. Сам Алексей считал себя достаточно опытным лицемером, чтобы обмануть даже женскую интуицию.
– Руслан… – Десантник слегка повернул голову. Лицо было спокойным, впрочем, оно всегда было таким. – Она просто очень хотела остаться здесь. И сделала для этого единственное, что могла.
– Ты думаешь? – переспросил Морозов.
– Точно. Она всегда в тебя верила. Но не хотела уходить.
– И ушла.
– И ушла. – согласился Алексей. Скосил глаза на Станислава.
«Я ему помог?»
«Вождь» едва заметно кивнул.
Не спалось, и Фомин чувствовал, что обманчивая тишина скрывает не только его бессонницу.
– Что ты хочешь сделать?
Едва слышный шепот жены около уха успокоил, стало даже теплее оттого, что она всё понимает. Но ответить ей было нечего.
– Илюш, ты что-то задумал. Не лезь, без тебя разберутся.
Сказать это вслух днем она боялась. А теперь никто не услышит, набегавшийся за день тринадцатилетний Васька крепко спал в другом углу без задних ног.
Фомин вместо ответа осторожно поправил на ней одеяло, заботливо, будто считал ее ребенком, который случайно влез во взрослые дела.
– Юль, я…
Он хотел спокойно спать по ночам. Не думать, что там в Совете снова решат кому-то объявить войну. Очень хотелось, чтобы завтрашний день был таким же мирным, как вчерашний, чтобы не пришлось сидеть в засаде со спецназовской винтовкой, чувствуя себя даже не киллером, а еще унизительнее – марионеткой. Не искать по кустам загадочным образом оказавшийся там телефон! Тот, кто его установил, был абсолютно свободен… И мог воевать с Главным, не оглядываясь на семью, которая все время остается в заложниках у Совета. Фомин и сам не до конца понимал, во что ввязался и зачем. Серяков считал, что должность начальника охраны – предел его мечтаний. Да! Хотелось взять в собственные руки охрану своего дома и своей земли, чтобы прекратились эти постоянные перетасовки своих и чужих, чтобы Главный не вмешивался и не отдавал непонятных приказов, подрывая обороноспособность бункера! В этом сам Илья и Игорь Яковлевич были согласны друг с другом. Не умеющий интриговать Серяков тут же высказал свой план. И Фомин его принял.
Тогда не будет страха, что начнется война. Что где-то в лесу он получит стрелу в спину… И хуже того – что когда-нибудь вдруг погибнет его Васька, как младший Лапин, точно такой же доверчивый и наивный… Хищник еще бродит неподалеку, но если бросить ему на растерзание врага – он уйдет и больше не вернется. Так рассудил Игорь Яковлевич. Илья ему поверил. Только надо оставить Главного без поддержки, как сам Грицких и не подумал позаботиться о своих… Как даже не оглянулся, задумавшись о собственной участи, после того взрыва зимой, когда никто не понимал, что произошло, вокруг догорали разбросанные обломки досок и с неба сыпался тяжелый черный пепел.
Фомину хватало простых и понятных опасностей: фонящих предметов с поверхности, драки в коридорах или общежитии, когда люди могли всерьез кого-то на больничную койку уложить. И липкого страха, расползавшегося по всему телу при появлении чужаков из метро. Когда он тщательно проверял металлодетектором то маленький отряд промерзших и уставших сталкеров во главе с боевым командиром Дорониным, то спокойных и уверенных караванщиков, которые явились спустя полгода. Кто придет вслед за ними? Вот этих людей и стоило опасаться. Чужих. Никто не знает, что они принесут с собой в следующий раз. А кроме Серякова и самого Ильи, получается, защитить бункер некому… И бункер, и Юлю, и Ваську. Только соседи помогут, если будут уверены, что оружие не обратят против них.
– Юль, я уже влез. А кто, если не я, – начальник охраны все-таки.
Жена вздохнула.
– Страшно мне почему-то.
– Вот я и хочу… чтобы больше никто не боялся.
Вода блестела под луной серебряным зеркалом, Станиславу не нужен был фонарь, он ясно видел тропу. Мог бы сегодня ночью никуда не ходить… Но почему-то тянуло в лес, тяжелый день закончился, Светлана, наконец, обрела покой. А оправдываться не перед кем. Кто спросит главу общины, где он шастает ночью? Только Настасья, да и то больше обидится, что позвал с собой Калину, а ее не взял. Зачем ей в Раменское? Они и вдвоем соберут всё необходимое. Заправлять баллоны огнемета смесью топлива и масла придется еще не раз, так что этот резерв нужно пополнить. Хозяйственный Павел проследит за всем остальным. И за Геннадием, которого никак не удавалось убедить, что в городе точно найдется замена наковальне! А остальное пусть тащит, если унесет. Посоветовавшись с Алексеем, Станислав решил, что на окраине, где община и планировала поселиться, умелые руки не пропадут, а много ли они стоят без нужного инструмента? Это только «вождей» везде, как грязи… Он знал, что цену в чужих глазах человек приобретает небыстро и только по делам своим. Поэтому заранее не беспокоился.
От двух пар ног по воде расходились круги, разрушая четкое отражение облаков на темном небе. Больше никто не шлепал по болоту, только шуршало в кустах по кромке леса. Напрямую выходило в три раза быстрее, да и следов не оставалось, вот и ходили через топь по тропке, обозначенной вешками. Скоро некому будет ходить тут и беспокоить болотную жижу. Станислав оглянулся на черную стену деревьев, полукругом обступившую это лунное зеркало. Его будет очень не хватать. Калинин еще ополаскивал бахилы у границы островка, а Станислав направился к дому. Столько сил ушло, чтобы его построить и обжить… Да и Лёха в последнее время довел хозяйство до ума. После смерти старых специалистов сделать это было уже некому.
Беспокоить Настасью с Ивушкой показалось неудобным, поэтому Станислав направился в свою комнату. Семену с его канистрами помощь не требовалась, можно было и отдохнуть. Но, коснувшись дверной ручки, он остановился. Звуки из комнаты доносились недвусмысленные. Станислав, предполагая, что увидит внутри, задержал дыхание на несколько секунд и выдохнул. Но хоть до ста сейчас в уме считай – спокойнее не станет. И обстановка не прояснится. Бесшумно, будто еще находился в лесу под зеленым покровом ветвей, он приоткрыл дверь и протянул руку к выключателю. Спасибо Лёхе…
Мгновенно вспыхнувший свет застал врасплох всех, в том числе и Станислава… Ножки, крепко обхватившие Алексея, точно не Настины, покруглее и помягче, но кому именно они принадлежат, Стас определить не смог, потому что давно уже не разглядывал ничьих ног, нужды не возникало. Лёха застыл, как замороженный ярким светом, и явно не собирался возвращаться из нирваны, только еще сильнее сдавил пальцами пухлое бедро. Чье же? Загадка разъяснилась, лишь когда он, ничуть не смущаясь чужого присутствия, через несколько секунд рухнул на подушку с бесстыдно-счастливой улыбкой на лице. Ему-то стыдиться было нечего, а вот Даша покраснела чуть ли не до пят под недоуменным взглядом Станислава. И пришлось вернуть выключатель в прежнее положение, а развратников – в вожделенную темноту. Если во все вникать, нервов не хватит. Пусть с неверной женой разбирается Семен, а лучше – никогда об этом не узнает. Оставалось надеяться, что глупость Дарьи не беспредельна, и она не кинется тут же к Калине каяться во всех грехах. Но женщина серой тенью проскочила мимо по коридору, не поднимая головы, совсем в другую сторону. Амалия выслушает. И даст хороший совет.