Теперь триумф не делился на двоих с Морозовым: чудесное обретение защитных комплектов состоялось только благодаря Алексею, но народная любовь почему-то не грела. А Станислав сомневался до последнего и не верил, что бункер может пойти на какие-то уступки.
– Я сделал всё, что мог. – Алексей усмехнулся. – Руслан подтвердит. Устал…
Оставив шумную компанию рассматривать совсем новые ОЗК, он вышел из комнаты. Остальное его уже не касается, это внутренние дела общины, они в компетенции «вождя» и Старейшины.
Старейшина тоже как-то тихо ушла к себе, Станислав последовал за ней, плотно прикрыв за собой дверь: разговор им предстоял серьезный. Амалия не хотела уходить. И не потому, что пожилым людям трудно покидать насиженное место, она никогда не была настолько привязана к этому подвалу. Боялась стать помехой в пути. Оставлять ее тоже нельзя, шанс должен быть у всех. Или ни у кого. Станислав понимал, что просто останется здесь вместе с ней, раз уж никак нельзя уговорить, ему-то найдется замена. А вот Бабка – душа общины – только одна. Столько лет хрупкая язвительная старушенция поддерживала боевой дух и снова понадобится на новом месте, едва ли не больше, чем тут. Настасья не одобрит… Но поймет. Лучше, конечно, обойтись без крайностей.
– Стасик…
– Можете не продолжать, Амалия Владимировна. Если надо – на руках донесем, вы же знаете.
– Руки вам понадобятся для оружия. Не следует занимать их старой ветошью.
У нее хватало сил шутить. Но Амалия слишком хорошо знала, насколько серьезно Станислав воспринимает ответственность… Они столько лет разделяли тяжкий долг, а теперь она беспомощна и не может принести никакой пользы! Насколько хорошо всё объясняла Алексею, настолько теперь не смогла решить это для себя самой. Этого мальчика было жаль вдвойне, он воевал за то, во что не верил, безо всякой надежды на награду. И Станислав… Упрямый Стас, который сейчас готов к любым радикальным действиям. Стасик. «Вождь». Он оставляет позади всё, что создал… Но помнит, что создавал всё для людей. И придется начать заново. Теперь он останется совсем один. Эта мысль слегка поколебала ее уверенность.
– Амалия Владимировна, вы помните, как присоединились к нам? Вам уже тогда было около семидесяти… Но вы хотели жить.
– Станислав, ты не понимал меня тогда и сейчас тоже. Но уж слишком велика разница, ты ничуть не приблизился к этому, ты еще так молод! Я не слишком хотела выжить, мне просто было интересно, что же будет дальше? И я не думала, что смогу заглянуть так далеко…
– Так загляните в будущее еще чуток, умереть всегда успеете. Разве это не стимул для вас?
– Я подумаю. Просто, боюсь, будут определенные трудности.
– Не бойтесь. Ведь мне не страшно. – Станислав дал себе слово не обрекать Амалию на медленную смерть здесь. Что бы она сейчас ни решила.
– Тогда и я не буду бояться. С тобой, Стасик, ничего не страшно. Поэтому люди слушают тебя. И я не буду создавать прецедент, иначе у них появятся сомнения. А где наш Одиссей, что-то его давно не видно.
– В лес пошел зачем-то. Может, очередная разминка, снова викинга из себя изображает? Хорошо, что ему зрители не нужны.
– Стас… – В голосе Бабки звучала тревога. – Его нужно найти.
– Хорошо, я схожу за ним. – Станислав поднялся со скамьи, готовый к прогулке по лесу. Амалия Владимировна остановила его.
– Нет. Я сама. Помоги мне надеть химзащиту, все равно скоро придется снова к ней привыкать.
Алексей сидел неподвижно, прислонившись спиной к елке, в тени ее ветвей. Топор валялся далеко в траве, а под правой рукой – пистолет с глушителем. Амалия остановилась – неужели опоздала?! Но уже через мгновение ствол «ТТ» был направлен на нее.
– Это вы? Осваиваетесь в ОЗК, набираете сталкерский стаж? Это хорошо.
Бесцветный голос никак не вязался с обычной для Алексея иронией, она оказалась права, подозревая… Мальчик утратил надежду и цель. Интересно, сколько он мог сидеть тут, прежде чем приставил бы пистолет к голове и спустил курок?
– Да, Лёша, я должна вспомнить, что такое химза, и не стать обузой. Впрочем, несколько человек находятся в том же положении, жаль, что они пренебрегли практикой. Ничего, Станислав еще заставит их примерить этот модный фасончик. – Алексей не отвечал. Даже головы не повернул. – А вам он наверняка сто раз говорил – не прислоняйтесь к ёлкам! У вас теперь вся спина в смоле перепачкана!
– Ничего, отчистится…
Интересно, понимает ли он, что сделал для общины? Он понимает… Но ничего не сделал для самого себя, только навсегда перекрыл все пути назад в бункер. Алексею больше некуда идти и незачем. Поэтому он и сидит здесь, вероятно, подводя какие-то итоги. Вспоминает самое важное, единственное, что у него еще осталось. Амалия присела рядом с ним на мягкую хвою.
– Разве вы не знаете, что даже при ядерном взрыве надо держать оружие на вытянутых руках, чтобы расплавленный металл не капал на казенные сапоги? И комбинезон портите. – Она положила руку поверх его пальцев, еще сжимавших пистолет. – Мне приходила в голову эта мысль на двадцать лет раньше, чем вам, Лёша. Понадобилось много времени и размышлений, чтобы передумать.
– У меня нет столько времени, Амалия Владимировна. Какая разница, сейчас или чуть позже?
– Вот именно, Лёша, какая разница? Вы же не расстаетесь с оружием, и проблем не будет.
Как хорошо было грезить наяву, в воображении перемешивались сон и явь, Алексей позволил себе немного расслабиться, не быть материалистом хоть последние минуты! Лена… Недоступная ни при каких условиях. И тут в его приятные мысли грубо вмешались! Можно ли вернуть то состояние покоя, которое уже почти наступило? Он смирился, принял решение… Амалия поняла, что он готов это решение выполнить. Послушаться ли ее, довериться ли опыту, неизмеримо большему, чем собственный?
– Алексей, а вы знаете, почему у вас рука так к пистолету и тянется? – Он растерялся, не ожидая подобного вопроса. – Потому что вы привыкли все решать сами и хотите держать судьбу под контролем. Вы же не раздавлены, и это не проявление слабости.
– А для меня известный лозунг «победа или смерть» звучит неверно… Это не вопрос и не выбор. И то, и другое. Одно было в моей власти, другое просто скорая неизбежность. Я не смогу сделать, чего ждут от меня. Я не вернусь в метрополитен.
– Вы бежите от нее… И правильно. Вы уже счастливы, не осознавая этого. Мальчик, у тебя всё впереди… На десять лет планы не построишь, верно, но завтрашний день еще принадлежит тебе.
– И вам, Амалия Владимировна.
– И мне. Людям на новом месте понадобится поддержка. Старейшина еще скажет свое слово. Помогите мне встать, сесть-то было легко, а вот подняться в моем возрасте уже трудновато. – Алексей осторожно поднял пожилую женщину с земли, помог стряхнуть еловые иголки. – Я так понимаю, сейчас была репетиция. Вы проверяли свою готовность. И возможность… Иначе не ждали бы так долго. Этот шаг всегда можно отложить, оставьте на крайний случай.
– Дядя Лёша! – Ива вцепилась в его руку и тянула за собой. – Куда ты ушел? Я тебя искала, а ты куда-то делся. Ждала, ждала…
Алексей растерянно оглянулся на Бабку. Глаза, окруженные сеткой глубоких морщин, улыбались. Она даже хитро подмигнула Ивушке.
– Иди… дядя Лёша… Тебя ищут и ждут. А ты херней страдаешь, – добавила она тише, чтобы никто, кроме Алексея, не услышал.
– Дядя Лёша, а мы будем сегодня заниматься математикой?
– Ивушка, дорогая, ты же терпеть ее не можешь! – Он умолк, потому что понял: девочке хотелось в этой суете взрослых обрести что-то привычное. Пусть даже математику. Лишь бы почувствовать себя спокойно, как и всегда. Уравновешенный Ваня воспринял всё философски, к тому же его родители все время с ним, а вот Ива… Мать и Станислав отсутствовали, хорошо еще, что девочка не знала обо всей опасности, угрожающей общине. Ей же всего одиннадцать лет. Самому Алексею в момент всемирной катастрофы было почти столько же. Но он-то не девчонка! Вспомнилось и свое собственное состояние, как смотрел на взрослых в ожидании, что сейчас они что-то расскажут и он всё поймет. Понял и без объяснений. Ивушка другая, даже больше реалистка, чем он сам. Но и боязнь сильнее: слишком мал ее мир, его так страшно потерять!
А вот математика сейчас была настолько не к месту, что дальше некуда. Не скажешь же девочке: у меня неразрешимый внутренний конфликт, и ерунда всякая просто в голову не лезет.
– Давай. Что там у нас было последнее?
Она протянула ему листы бумаги. Алексей не мог понять, что там написано. Потом просто прижал к себе девчонку, как когда-то Леночку, когда та приходила к нему со своими детскими проблемами. И у нее «внутренний конфликт», только сама с ним никак не справится. И таких радикальных средств его решения, к счастью, еще не знает. Волосы Ивушки пахли по-другому, не русые, а темно-медные, но такие же мягкие. Короткие прядки на ее макушке щекотали лицо.
– Ива, всё хорошо будет.
– Правда?
Алексей сейчас и сам себе не поверил бы. Слишком пустой взгляд, слишком неуверенный голос. Так даже ребенка не обмануть. И не нужно обманывать – просто сделать то, что ей обещал.
– Правда. Ивушка, я с этим разберусь…
Те же слова. Вот только теперь это уже не малышовые дела – кое-что посерьезнее. Сохранить для нее мир и покой, не позволить ему рухнуть в один момент, как когда-то для Леночки… Ива сейчас тоже нуждается в помощи. На опасном пути в Москву его «ТТ» будет не лишним.
А прямо сейчас – спать! Уйти в полную отключку на несколько часов, пока община завершает сборы в дорогу. Собственные сборы-то недолги: берцы зашнуровать да пистолет зарядить. Ну, еще флягу с чистой водой взять с собой, но и об этом позаботятся другие. Спать. Пока еще есть шанс проснуться в этом мире.
Глава 17Время собирать камни
Командир сказал неправду… Значит, Колмогоров отдал пистолет в руки Серякова добровольно. Этот человек будто распространяет повсюду свое влияние, плетет интриги. И выполняет свои планы. Захотелось оглянуться, настолько вдруг ощутимо подуло в спину холодным сквозняком опасности. Кто еще, кроме командира и Никишаева, контактировал с Алексеем? Кто принес на себе эту бациллу?! Раздавленный болью и страхом Димка просто не мог предпринять ничего серьезного, а вот Серяков теперь объявлен врагом государства номер один. Грицких кивнул на ходу в ответ на приветствие, потом остановился и проводил взглядом удаляющуюся широкую спину сталкера. Это воинство представляло угрозу, более дисциплинированное, чем только недавно собранная в кучу охрана, оно подчинялось лишь командиру. Или Главному Привратнику… Юрий Борисович дошел до кабинета, где задумчиво стоял над его письменным столом Фомин и пытался разобраться в куче бумаг.