4
Погода была идеальной для пикника, и место тоже выбрали идеальное: загородный клуб «Вуддейл». Тут вам и поле для гольфа на восемнадцать лунок, и роскошный сад, и огромный плавательный бассейн, и ухоженная территория в окружении леса – и все прочие прелести и удобства элитного загородного клуба.
Почти все участники корпоратива сидели за столами на солнышке или в затененном патио. Кто-то пошел играть в теннис. Гарри какое-то время понаблюдал за игравшими, потом решил прогуляться вдоль лесной опушки.
Ему хотелось побыть одному, и вовсе не потому, что от этого он себя чувствовал ближе к окружавшим его деревьям, к птицам, поющим в ветвях, к зеленой траве в пятнах света и тени, к солнцу и синему небу над головой; и не потому, что он боялся людей или стеснялся общения – в этом смысле у него никогда не было трудностей, – просто ему нравилось ощущение, возникавшее всякий раз, когда он смотрел на людей, занятых самыми разными делами, и знал, что они замечают его отсутствие и наверняка удивляются, куда он подевался.
Он стоял в тени под деревьями, смотрел на освещенную солнцем лужайку между лесом и бассейном на краю сада и наслаждался ощущением власти. Прикрыв глаза, он представлял свое будущее и прямо чувствовал, как судьба уже готовится преподнести ему деньги, собственный дом и престиж, к которым он так стремился – и которые, он был уверен, у него обязательно будут.
Граница тени и солнца была очень четкой, и когда Гарри шагнул на лужайку из-под сени деревьев, яркий свет показался почти ощутимо густым и плотным. Лучи солнца мгновенно согрели лицо, хотя спина еще чувствовала прохладу лесной тени, но едва эта мысль отложилась в сознании, как ощущение прохлады прошло, и ослепительный жар опалил и спину тоже.
Он пошел к бассейну, где собралось с полдюжины человек. Кто-то плавал, кто-то лежал загорал. Подойдя ближе, Гарри приметил девушку в бикини, стоявшую на каменном бортике, и почувствовал, что не может оторвать от нее взгляд. Он слышал смех и голоса других отдыхающих, стук мячей на теннисных кортах, шумные всплески воды, когда кто-то нырял в бассейн, но видел только девушку в бикини, только ее грудь, словно готовую выскочить из-под купальника, только узкий кусочек материи, каким-то чудом державшийся под ее слегка выпуклым животом…
воды, стекавшие к ее пупку, и ему представлялась замочная скважина, и он щурился от ослепительно яркого света и собственного вожделения, что пробило его, как удар электрическим током. Госссподи, он бы ее разложил прямо здесь и сейчас. Она сняла купальную шапочку, тряхнула волосами и легла на полотенце, расстеленное на траве у бассейна. Теперь стало понятно, что волосы у нее на лобке были редкими и занимали совсем небольшую площадь.
Он встал так, чтобы накрыть ее своей тенью. Она открыла глаза и приподняла голову. Ты загораживаешь мне солнце.
Ой, извини, он отступил в сторону, наблюдая, как его тень медленно скользит по ее телу, сдвигаясь в траву. Сам не люблю, когда мне мешают загорать.
Спасибо, она улыбнулась и снова закрыла глаза, хочу успеть высохнуть перед обедом.
Ну, при таком солнце, в таком купальнике, ждать осталось недолго…
Эй, Гарри. Иди искупайся. Вода отличная.
Привет, Стив, Джоанна, он помахал им рукой, я потом искупаюсь. После обеда…
Я не совсем поняла, она слегка нахмурилась, насчет солнца, купальника и «ждать недолго».
Я просто хотел сказать, что купальник обычно сохнет дольше всего, а на тебе не так много купальника, в его голосе звучал смех, и она тоже хихикнула.
Тебе не нравится?
Наоборот, он рассмеялся и присел на корточки рядом с ней. Я Гарри Уайт. Кажется, я тебя раньше не видел.
Я Линда Сорренсон, она повернулась к нему, приоткрыв один глаз, новая секретарша мистера Донливи. Я работаю в фирме всего пару месяцев.
Ты работаешь с нами уже два месяца, а я ни разу тебя не видел? Господи, я, наверное, ослеп. Никогда себе этого не прощу. Где ты пряталась все это время?
Нигде я не пряталась. Сидела на своем рабочем месте, она перевернулась на живот и с улыбкой взглянула на Гарри.
Мне что-то подсказывает, что в ближайшее время мне предстоит много работать совместно с Донливи. Она рассмеялась, а Гарри взглянул в сторону корпусов. Кажется, скоро нас позовут на обед. Пора потихонечку собираться.
Я, наверное, не пойду на обед. Я вообще мало ем.
Тебе-то уж точно не надо переживать из-за диеты, сказал он со смехом.
Еще как надо. Знаешь, как трудно держаться в размерах бикини?!
Все равно предлагаю пойти посмотреть. Хотя бы полюбоваться на оформление блюд.
Ты думаешь?
Да. Здесь отличный буфет, он поднялся на ноги, тебе понравится, честное слово.
Она посмотрела на него долгим взглядом, затем решительно перевернулась на спину. Ладно, уговорил.
Гарри подал ей руку, чтобы помочь встать, и они оказались вплотную друг к другу, лицом к лицу. Он улыбнулся. Вижу что-то знакомое.
Надеюсь, не слишком знакомое, она высвободила руку, подняла полотенце и завернула в него купальную шапочку.
Они направились к зданию ресторана, Гарри шел рядом с ней, но какая-то часть его разума словно отстала и наблюдала за ней со спины, лаская взглядом изгиб ее бедер и соблазнительные ягодицы.
Они сели за столиком в затененном патио, где было меньше народу – большинство гостей предпочли внутренний зал с кондиционером. Луиза с Рэй присоединились к Гарри и Линде, притащив с собой целую гору тарелок, нагруженных разнообразной снедью.
Ты же не против, да, Гарри?
Он улыбнулся. Вы забронировали этот столик?
Разумеется, он не против, Луиза, он только рад, что ему помешали побыть наедине с молодой и красивой девушкой. Ох, я уже тебя ненавижу – Линда, похоже, слегка растерялась, – такая фигура! Гарри с Луизой расхохотались. У меня никогда не было такой фигуры. Даже когда я еще не стала бабушкой.
Съешь еще блинчик и не переживай.
Гарри, мой мальчик, не разговаривай за столом. Они все рассмеялись, и обед продолжался под звяканье вилок и дружный смех.
После обеда Гарри переоделся в плавки и пошел купаться. Он нырнул, доплыл до другого конца бассейна и встал рядом с Линдой. Девушка, вы мне кажетесь смутно знакомой, он улыбнулся сквозь струйки воды, стекавшие по лицу.
Надеюсь, не очень смутно.
О нет, нисколько. Нисколько, он обрызгал ее, она обрызгала его в ответ, и они еще долго со смехом плескались в бассейне.
Кто-то принес надувной мяч, купальщики встали в широкий круг на мелкой стороне бассейна и затеяли что-то похожее на волейбол, каждого, кто пропускал мяч, дружно «топили». Было весело, но игра быстро всем надоела, и Гарри продолжил дурачиться в воде вдвоем с Линдой.
Дэвис с женой тоже пришли поплавать, и когда Гарри увидел, как они подходили к бассейну, у него в животе что-то дернулось, зашевелилось, и он замер на месте, стоя по шею в воде, и только слегка шевелил руками, чтобы сохранять равновесие, и тряска в глубинах нутра все нарастала, пока он смотрел на этих двоих, машинально, почти бессознательно примечая очевидные дюймы жира на теле жены, втиснутом в скромный цельный купальник, и уже намечавшееся брюшко самого Дэвиса, и его бледные тощие безволосые ноги. Хотя она была вполне ничего, очень даже ничего, особенно если учесть, что она неоднократно рожала, и маленький животик у женщины это не страшно, если на заднице нет морщин…
Эй, Гарри, уйди с дороги, Гарри вообще ничего не слышал, ты что, глухой? – Кстати да, неплохой вариант… Я еще ни разу не трахал жену младшего вице-президента…
Ты им мешаешь, кто-то дернул его за руку, Гарри обернулся и вопросительно взглянул на Линду, они собрались устроить заплыв наперегонки.
Что? А… Они с Линдой передвинулись к боковому бортику.
Умеешь ты сосредоточиться.
Что?
Тебе кричали, а ты даже не слышал.
Я практикую йогу, он улыбнулся ей, продолжая краем глаза следить за четой Дэвисов. Он помог Линде выбраться из бассейна, подсадив ее на бортик, и сам сел рядом как раз в ту секунду, когда участники состязаний нырнули в бассейн и поплыли на дальнюю сторону. Плеск воды и громкие крики болельщиков отвлекли Гарри от Дэвисов.
Может, позагораем?
Ты иди, а я скоро приду, он улыбнулся Линде, вернее, почувствовал, как его губы растягиваются в улыбке, но он был отдельно, а улыбка отдельно. Хочу сплавать пару кругов.
Линда ушла загорать, а Гарри вернулся в бассейн и принялся плавать туда-сюда, до дальнего бортика и обратно, чтобы распустить тугой узел энергии, завязавшийся в животе, и на середине третьего круга комок напряжения растворился, и, доплыв до ближайшего бортика, Гарри выбрался из бассейна и пошел к Линде.
Он встал над ней и встряхнулся, обрызгав водой ее сухую спину.
Ну, ты крысюк. Мне же холодно, возмутилась она, отодвигаясь подальше от мокрого Гарри.
Ты провела час в воде, а теперь возмущаешься из-за нескольких капель? Он рассмеялся и сел рядом с ней.
Да, и вправду смешно, она тоже рассмеялась и поудобнее улеглась на полотенце.
Хорошо искупались, он лег на живот и повернул голову к ней. Ее лицо оказалось буквально в нескольких дюймах от его лица. Плавание – отличный способ расслабиться. Один из лучших.
Да, это точно. И потом даже сонно она улыбнулась и закрыла глаза.
У тебя такой вид, будто ты собираешься спать.
Если я вдруг засну, разбуди меня чуть попозже. Мне надо будет перевернуться и позагорать животом.
Чуть попозже это когда?
Ну, когда мне уже хватит загорать спиной.
Ладно, я понял, он улыбнулся, очень остро осознавая ее присутствие рядом, так близко к нему.
Сам Гарри не спал, но погрузился в себя, слышал звуки, доносившиеся отовсюду, но не особенно вслушивался, плеск воды в бассейне, голоса людей, шумы природы слились в почти единый звуковой фон, и этот фон поглотил его мысли, поднимавшиеся на поверхность сознания, как поглощали их кинофильмы на Сорок второй; Дэвис и его жена были изъяты из пространства его размышлений, теперь эту часть разума заполняли непосредственные ощущения, смутно, словно сквозь дрему, Гарри чувствовал солнечное тепло, нагревавшее ему спину, чувствовал запах травы и земли, осязал их всей кожей, траву, землю и полотенце, на котором лежал, чувствовал легкие прикосновения мух и других насекомых, рыскавших у него по ногам и спине, но острее всего он ощущал Линду, лежавшую рядом, и солнце грело ей спину точно так же, как ему самому, и крошечные мушки, потоптавшись по его коже, перелетали на Линду, и от нее пахло приятной сыростью, чистой хлорированной водой и теплой кожей, и его волновал этот запах, который он мысленно чувствовал даже теперь, когда солнце высушило всю влагу.